Вожак - Лисина Александра - Страница 27

Остановившись возле оскаленной морды, Гончая резким рывком запрокинула ей голову и пристально всмотрелась в полные боли глаза: у хмер, что бы ни говорили люди, все-таки было уязвимое место — одно-единственное, возле левого уха, куда незадачливая кошка и получила быстрый, поразительно точный удар. Она даже понять не успела, что случилось и почему внезапно подогнулись лапы. И сейчас тщетно билась в попытке подняться, чтобы прийти на помощь сестре.

Белка с силой сжала нежные ноздри, вынудив хмеру замереть. А затем очень тихо, так, чтобы оставшаяся стая не услышала, прошипела:

— Ты во второй раз споришь со мной, Кирша. И во второй раз я оставляю тебе жизнь в память о Хиш, которую ты когда-то воспитывала. Но третьего раза, запомни, у тебя не будет. Если ты перейдешь мне дорогу снова, я тебя уничтожу. И всю вашу ветвь, чтобы в ней больше никогда не рождалось тех, кто способен забыть хозяина. Ты слышишь меня, тварь?

Хмера хрипло, с нескрываемой ненавистью зарычала.

— Ах, вот оно как… — протянула Белка, а потом расслышала ворчание со стороны леса и живо подняла голову. После чего зловеще улыбнулась и почти промурлыкала в шипастую морду: — Нет, дорогая, не надейся: сегодня я тебя не убью. Потому что ты утомила своим упрямством не только меня, но и тех, кто устал терпеть твои выходки не меньше моего. У них на тебя больше прав, Кирша, поэтому я уступлю им эту сомнительную честь. Думаю, так будет справедливо.

Гончая резким движением выпрямилась и посмотрела в сторону чащи. А потом улыбнулась совсем по-другому и негромко спросила:

— Верно, Айша?

Из глубины леса донеслось одобрительное рычание. Тихое, но настолько могучее, что напоминало скорее рокот огромной горы, вдруг решившей ожить. Но когда следом за этим из-за деревьев выступила еще одна кошка, Тирриниэль неожиданно понял, почему Белка так не хотела видеть подле себя посторонних. Эта хмера была невероятно, чудовищно огромна. Почти в два человеческих роста в холке, матово-серая, с острыми иглами вдоль круто изогнутого хребта. С холодными глазами убийцы, неимоверно длинными когтями и острыми зубами, которым позавидовал бы даже мифический дракон.

Настоящая повелительница этих мест. Неудивительно, что привставшие было хмеры снова поспешно припали на брюхо и уронили взгляды в землю, страшась не только голос подать, но даже лишний раз пошевелиться.

Следом за огромной самкой выступили несколько зверей помельче, но при одном взгляде на них сразу становилось понятным, что остальная стая — не что иное, как шустрый, проворный и не в меру активный молодняк, которому позволили вволю порезвиться. Тогда как истинный ужас этих мест — вот он, медленно ступает по земле мягкими лапами и внимательно изучает человеческую козявку, посмевшую обидеть сразу двоих драгоценных (хоть и не самых послушных) детенышей.

Кирша при виде грозной родительницы приглушенно взвизгнула и попыталась вскочить, но не тут-то было: Белка ударила хорошо, надежно обездвижив противницу. И теперь та могла только обреченно следить за приближающейся пятеркой старших матерей и жалобно скулить, вымаливая прощение.

Первая самка не удостоила ее даже мимолетным взглядом. Зато вторая и третья глухо рыкнули, решительно схватили нерадивую дочь за шкирку и уволокли, словно безжизненно обмякшую тушу, куда-то в лес, откуда вскоре донесся жалобный вой, перешедший в истошный визг. Но потом смолк и он: хмеры умели наказывать жестоко, особенно за такой проступок, какой допустила взрослеющая Кирша.

Главная самка тем временем прошествовала сквозь присмиревший молодняк и остановилась в шаге от спокойно дожидающейся Белки. Внимательно осмотрела ее, приподняла верхнюю губу, показав пугающе длинные зубы… а потом смиренно опустилась на четыре лапы, пряча горящий взгляд точно так же, как молодые хмеры недавно.

— Здравствуй, Айша, — тепло улыбнулась Белка, опускаясь напротив громадной кошки на колени и осторожно гладя чуткие ноздри. — Дети немного расшалились, да?

Хмера недовольно рыкнула.

— Я знаю. Но не суди Киршу слишком строго — у нее было трудное детство. Она пока не умеет чувствовать лес так, как ты. Хотя, возможно, еще исправится.

— Грр!

— Не надо, — придержала гневно заворчавшую хмеру Гончая. — Я прощаю ее сегодня ради тебя и твоей стаи и ради того, что она все-таки исполнила мою просьбу.

Айша задумчиво оглянулась на замерших эльфов и красноречиво облизнулась. После чего неторопливо поднялась, негромко рыкнула и властно отогнала молодых кошек подальше от добычи. Поиграли — и хватит, не то кто-нибудь действительно может не стерпеть. Хоть и сытые они сегодня, но все же.

— Спасибо, — повторила Белка, поднимаясь следом. — Для них это действительно было нелегко.

Хмера вздохнула, а потом наклонилась и уткнулась страшноватой мордой в плечо той, кто носит в себе старшую праматерь. Хозяина давно не было дома, и от этого молодые детки начали забывать, кому следует всегда уступать дорогу и кто способен был с легкостью уничтожить всю эту стаю, стоило лишь задеть его обожаемую пару.

Белка на долгую минуту застыла, обняв громадную самку, как когда-то — Траш, зажмурилась, отчаянно пытаясь поверить в то, что все это можно вернуть. Наконец прерывисто выдохнула и неохотно отстранилась.

— Отпустишь их?

Айша тихонько фыркнула.

— Спасибо. За мной охота.

Хмера легонько подтолкнула подругу под локоть, пощекотала кончиком хвоста ее пышные волосы, а потом величественно наклонила голову.

Белка облегченно улыбнулась.

— Вот и славно. Эй, ушастые! Поднимайтесь и топайте во-о-он на тот пригорок. Кто замешкается, того сожрут. Так что не испытывайте терпение моей младшей стаи и шевелитесь, если хотите жить!

Ллеры Инару и Эналле непонимающе переглянулись.

— Живо! — рявкнула Гончая для пущей убедительности, и молодые хмеры поддержали ее внушительным рыком. — Вон, пока мы не передумали!

Эльфы, не веря своим ушам, как сомнамбулы, встали на подрагивающие от слабости ноги. Дикими глазами оглядели вьющихся неподалеку кошек, которые раскланивались с Белкой намного вежливее, чем иные придворные со королем. Так же дико покосились на Айшу, внушавшую ужас одним своим видом. Нерешительно качнулись в сторону спасительного пригорка, где виднелись чьи-то любопытные головы, а потом медленно, все еще ничего не понимая, двинулись прочь. Ожидали насмешливого рыка в спины, стремительного броска, как недавно в лесу, но все же пошли. И ни одна из хмер не преградила им путь.

Убедившись, что Белка действительно готова вытащить их из западни, ллер Инару слегка посветлел лицом и взглядом переспросил: мол, не шутка? Но Гончая недвусмысленным жестом велела ему убираться подальше, после чего еще долго насмешливо фыркала при виде ошарашенных лиц эльфов и следила за спотыкающимися остроухими, едва сдерживающимися, чтобы не перейти на неровный бег, но оставалась среди стаи хмер без всякого страха. Одна. Уверенная в себе и такая же опасная, как они. Двуликая, поистине смертоносная Гончая, чью силу признавали даже кошки Проклятого леса.

Ллер Эналле, едва достигнув указанного пригорка, все-таки не выдержал: обернулся. Но Белка уже не смотрела — снова присев на траву возле Айши, что-то тихо говорила в круглое ухо, не обращая внимания на крутящийся неподалеку молодняк, для которого было в диковинку такое странное соседство и которому было ужасно любопытно знать, что за гостья пожаловала в их логово, если даже главная самка уважала ее как равную.

Эльф тяжело вздохнул, отчаявшись понять эту необычную женщину, однако именно в тот самый миг впервые подумал о том, что, пожалуй, Брегарис ее недооценил. Позабыл, какой именно род дал ей когда-то жизнь. Не понял тогда и не пожелал понимать даже перед смертью, что Белка — не просто измененная с ангельским личиком и совершенным телом богини. Ее истинная суть была не такой, какую они видели на приемах у высокого лорда. Кажется, блиставшая там в белоснежном платье Раиррэ («ходящая по лесу»), как звали ее перворожденные, в действительности ослепительной леди совершенно не являлась. Настоящей она была именно здесь, сейчас, когда бесстрашно сидела в окружении костяных убийц и уверенно повелевала ими. Когда жестко остановила взбунтовавшуюся стаю. Когда с холодной улыбкой покалечила строптивую соперницу, вздумавшую сомневаться в ее праве. И это — не заслуга Таррэна, не чудо и не из ряда вон выходящее событие. Нет. Белка была такой до того, как Тирриниэль впервые увидел ее в Аккмале, и оставалась собой даже сейчас, несмотря на рождение детей и самоотделение золотых.