Отрок. Внук сотника: Внук сотника. Бешеный лис. Покоренная сила - Красницкий Евгений - Страница 23

Экспериментировать тоже пришлось на себе, натирая кровавые мозоли и то загоняя лезвие в землю, то впустую промахивая им в воздухе. Зато когда приноровился и дело пошло, посмотреть на новый способ косьбы собралась вся семья. Получалось и вправду производительнее, чем горбушей или серпом, к тому же, стоя прямо, косить мог и дед, несмотря на деревяшку вместо правой ноги, поэтому через пару дней Мишка уже выступал в роли инструктора. Скажи ему кто-нибудь ТАМ – в прошлой жизни, что он будет учить прирожденных землепашцев косить, Мишка даже за шутку это не посчитал бы, просто решил бы, что имеет дело с психом.

Хорошо ли, плохо ли внедрял он «передовую технологию», правильно или неправильно, но внутрисемейный статус Мишки эта история изменила. Однажды вечером, когда, еле двигаясь от усталости, он приплелся с покоса, дядька Лавр, со словами «а ну, давай-ка, муж честной», повлек его за мужской стол. Мишка даже решил, что это шутка, ему только-только должно было исполниться тринадцать, он все еще жил на женской половине дома…

– Давай, давай! – приободрил его Лавр. – Вместе работали, вместе и есть садимся.

Мать безмолвно добавила четвертую ложку, дед ограничился своим любимым «Кхе!», а Немой, как и всегда, остался совершенно невозмутим.

– Жуй, Минька, – бодро напутствовал племянника Лавр, – да подумай: что бы еще такого полезного придумать. К деду не ходи, а давай сразу ко мне, вместе помудрим.

– Но-но, мудрецы! – Деду такой подход явно не понравился. – Что, думаете, я совсем из ума выжил?

– Ну что ты, батюшка! – сразу пошел на попятный Лавр. – Просто не хочу тебя от дела попусту отвлекать, вдруг не получится ничего. А так мы попробуем, если что выйдет, сразу тебе покажем.

– Попусту, попусту… Да помню я, что он про эту штуку еще в прошлом году толковал! Вот взяли бы да тогда и попробовали, а то опять я во всем виноват!

– Да кто ж про виноватость говорит? Батюшка, мы же со всем уважением…

– Говорить не говорил, но подумал! С уважением они… Михайла, а ты и впрямь еще чего-то выдумал?

«Сказать про самострел? Нет, дед явно ждет чего-нибудь по хозяйству. Вообще-то Лавр прав: деда из дискуссий надо исключать – творческой жилки в нем ни на грош, а консерватизма – выше крыши. А Лавра интересует не столько результат, сколько процесс творчества, хотя и результат – тоже дело важное. Прав был Александр Сергеевич: “Нас мало избранных – счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой”. Продам-ка я деду улей, а с Лавром потом займемся».

– Выдумал, деда, для пчел.

– Что – для пчел?

– Домик, я уже и делать начал, но пока не закончил.

– Что ж им, плохо в колодах живется?

– Им-то, наверное, хорошо, но я про тебя думал. Чтобы удобнее было и чтобы деревья из лесу не таскать.

– Тогда давай доедай, и пойдем, покажешь. Где он у тебя?

В принцип устройства улья дед «въехал» почти сразу. Несколько раз вытащил и вставил рамки, снял и поставил крышку, потом выдал резюме:

– Лавруха, вместе с Михайлой, как только докосим на тех полянах, быстро доделываете эту штуку, первую же семью, какая вылетит, селим сюда!

«Наконец-то можно будет день-два провести с дядькой Лавром, без дедова пригляда, и потолковать о… Стоит ли начинать сразу с самострела? Может, сначала лучше заинтересовать дядьку чем-то, что его по-настоящему увлечет? Какую-нибудь механическую штуку, над которой надо покорпеть. Проведем вместе достаточно много времени, совместное творчество всегда сближает. Тогда легче будет уговорить его на модернизацию самострела. Если все сделаю правильно, он просто-напросто воспримет это как еще одну интересную техническую задачу».

Через несколько дней, помогая Лавру доделывать улей, Мишка начал осуществлять свой план соблазнения изобретателя-самоучки.

– Дядька Лавр, я, вообще-то, давеча о другом рассказать хотел, но деду это неинтересно, он не дослушает и запретит. Я конную косилку придумал.

– Конную? Это как же?

Мишка притащил макет, сделанный из щепочек и воска.

– Вот передок от телеги. От того колеса, на котором едем, крутится другое колесо. К нему прикрепляется вот эта штука, вроде как гребень, и он ходит туда-сюда. А второй такой же гребень – неподвижный. Трава попадает между зубьями и срезается.

– Интересно… Сам придумал?

– Да где ж такое увидишь?

– Это ж надо будет как-то сделать, чтоб второе колесо быстро крутилось… Зубья должны плотно прилегать, а то траву только мять будет, а не резать… железа много уйдет, или гребень сделать дубовый, а только зубья железные? Все равно как-то надо, чтобы все одинаковыми получились…

Дядька Лавр забыл все на свете, ушел в иной, недоступный окружающим мир, и в этом своем мире он был по-настоящему счастлив. Мишка даже почувствовал себя лишним, нахально подглядывающим за чем-то интимным.

Дальше дни полетели, как в угаре. Близнецы были безжалостно отправлены пасти скотину, дед ковырялся на пасеке в одиночку, а Мишка с Лавром засели в кузнице. Спорили, ругались, радовались удачным решениям, начисто забыв о разнице в возрасте и каждый раз с удивлением обнаруживая, что день уже закончился и кого-то из младших близнецов присылают за ними уже в третий раз, потому что на столе уже все остыло.

Первое испытание закончилось полным провалом: конструкции просто не хватило прочности, и она развалилась. О чем, о чем, а о сопромате Мишка знал только то, что студенты называют этот предмет «сопромуть». Потом выяснилось, что зубья надо делать из более прочного материала. Единственный металл нужного качества, имеющийся в наличии, был оружейной сталью. Лавр почесал в затылке, поскреб в бороде, высказался в том смысле, что дед его непременно убьет, и вытащил из телеги с железным ломом четыре зазубренных, без рукояток (видимо, трофейных) меча.

Приемку аппарата дед проводил чрезвычайно дотошно. Сначала он пытался идти рядом с косилкой, потом, поняв, что на деревяшке не успевает, уселся верхом, но сверху было плохо видно и он, свешиваясь с седла, доигрался до резкого прилива крови к голове, чуть не потеряв сознание. В конце концов дед уселся на косилку сам, но поминутно соскакивал, то проверяя высоту стерни, остающейся после прохода зубьев, то выясняя, насколько успешно новая техника справляется с разными видами трав.

Часа за два дед вымотался до полной потери сил сам и довел до белого каления всех остальных участников испытаний, включая лошадей. В качестве заключения приемной комиссии Лавру и Мишке был сделан выговор за то, что такая полезная вещь не была ими изготовлена до начала сенокоса. Предложение Мишки попробовать сделать еще и конные грабли положения не спасло, а, наоборот, усугубило. Думать об этом, оказывается, нужно было еще зимой. Окончательно добив окружающих предложением измыслить конную ложку, которая сама бы прыгала в рот, дед удалился к любимым пчелам.

Немой, не вступая в дискуссии, повел лошадей на водопой, а Лавр, не сходя с места, втянул Мишку в обсуждение конструкции конных грабель. Впереди замаячила перспектива создания мастерской по изготовлению и ремонту сельхозтехники. А уж в такой-то мастерской наладить производство самострелов… В конце концов, Генри Форд тоже начинал с мастерской по ремонту велосипедов, а чем, собственно, Лавр хуже Генри?

Увы, конные грабли так и остались недоделанными – жена Лавра Татьяна родила ребенка. Раньше срока и мертвого. Мать, сама успешно произведшая на свет пятерых, помогала ей, чем могла, вся семья не спала всю ночь, прислушиваясь к стонам роженицы. Дед громко читал молитвы и обещал пожертвовать сельской церкви пуд воска. На результат родов все это никак не повлияло.

Из Лавра словно вынули душу. Целыми днями он сидел в кузнице, бездумно перебирая железки, на обращенные к нему вопросы отвечал односложно или вообще не отвечал. Попытка деда поговорить с ним, начавшаяся с ласковых слов и утешений, постепенно перешла в крик и ругань да так и закончилась. Понять его горе, конечно, было можно: Татьяна родила мертвого младенца уже второй раз, а еще один его ребенок, которому не исполнилось и месяца, умер во время предыдущей эпидемии. Но вот то, что он за два дня так ни разу и не подошел к лежавшей после тяжелых родов жене, Мишку откровенно покоробило.