Мертвятник 2.0. По ту сторону реальности (СИ) - Фролов Алексей - Страница 53

— Я никак не считаю, — безразлично ответил Фауст. Внезапно он потерял к разговору всякий интерес. — В наших традициях оперировать фактами, а не догадками и уж тем более — мифами.

Гор и Крест быстро составили свое мнение о Фаусте, и оказалось, что оно у них одно на двоих. Этот странный тип был умен и хитер, судя по битве в Круге Камней — отличный воин и тактик. А еще — он многого недоговаривал, хотя всегда отвечал честно и Ким не чувствовал в его словах лжи.

Так как бинойры не были приспособлены нести на себе сразу двух всадников (то есть на их спинах физически не было столько места), дальнейшее продвижение группы замедлилось, ведь животных было четверо, а людей — шестеро. Вообще то, Киму в Бирке тоже дали бинойра, но когда парень после двенадцати часов бешеного галопа (ну или как назвать, когда двуногий ящер бежит, выпучив глаза?) увидел в стороне от тракта несколько ездовых животных и понял, что наконец нагнал друзей, он в свойственном ему эмоциональном порыве соскочил со своего зверя и устремился в лес. Привязать ящера, он, конечно, забыл, а тот решил, что его как-то слишком уж жестоко эксплуатируют и сбежал. Вполне возможно — вернулся в Бирку.

В итоге, двоим пришлось идти. Впрочем, Ким, не успев получить ранений в минувшей схватке, сразу вызвался весь путь до Коммуны вести под уздцы бинойра Исы. Фауст же многозначительно заметил, что, дескать, волка ноги кормят, так что для него прогуляться на свежем воздухе на своих двоих вообще за радость.

Кроме того, до Коммуны Оккулус (которая на карте Креста была обозначена как просто «Коммуна») оставалось всего полдня пути. Да и было друзьям, чем заняться, например — осторожно выуживать из механокса информацию. Фауст, как и прежде, без проблем делился знаниям, но от некоторых вопросов виртуозно уклонялся и Гор посетовал на то, что с ними нет Лехи — трик уж точно сумел бы загнать хитреца в угол

Механокс рассказал, что всего в Пределе восемь Коммун, каждой правит Совет Декарта — двенадцать ученых, чьи исследования и изобретения признаны выдающимися всеми восьмью Коммунами. При этом каждое поселение механоксов политически независимо (вроде Полисов, тут же подумали друзья), но у каждого в прямом подчинении есть несколько выработок — что-то вроде рабочих поселков, где добывается соль, железо, нефть или другой ресурс.

— Чем больше у Коммуны выработок — тем большее влияние она имеет, — резюмировал Фауст. — Коммуна Оккулус, в Совет которой, кстати говоря, входит ваш покорный слуга, — с этими словами он коснулся рукой шляпы и чуть наклонил голову. — Занимает на данный момент второе место, уступая лишь Коммуне Тенебрис, единственному крупному поселению механоксов, что стоит в Теневых Землях.

На вопрос об огнестрельном оружии Фауст ответил, что первый кремниевый пистолет спроектировал и собрал некий Ичнив Ад лет пятьдесят назад.

— Хотя насчет времени вопрос сложный, — криво усмехнувшись, заметил Фауст. — Оно тут может самопроизвольно ускоряться или наоборот — замедляться, и эманации эти совершенно непредсказуемы. В них нет логики, нет закономерностей. И это, знаете ли, проблема… Ну да ладно, с аномалиями Предела вы еще гарантированно столкнетесь.

Что до пороха, то его механоксы открыли давным-давно, Фауст даже затруднялся ответить, когда именно. Гор подумал, что скорее не «открыли», а «вспомнили», но решил не бередить излишне живой ум члена Совета своими замечаниями.

— А что значит номер? — внезапно спросил Ким. Удивительно, но почему-то только шаман запомнил эту деталь. Иса, поняв, о чем он говорит, внутренне вспыхнула, разозлившись на себя за то, что упустила этот момент. — Ну, ты представился — Фауст какой-то там?

— Четыре Четыре Семь, — буркнула девушка. Ким удивленно посмотрел на нее, но Иса намеренно отвернулась. Она понимала, что не вправе злиться на него, но с некоторых пор ничего не могла поделать со своими эмоциями. Похоже, Предел и ее меняет.

— А, ну конечно же! — Фауст аж просиял, и вскоре стало понятно, почему. — Номер добавляется к имени каждого механокса и обозначает его положение в иерархии нашего общества. Первая цифра — уровень допуска в Локальном Технологиуме Коммуны, вторая — ученая ступень в Фармакопее. А третья цифра отражает вклад в Единый Технологиум Пакта. Как-то так.

— А у тебя насколько высокий статус? — уточнил Аки. — Наверное, высокий, раз ты входишь в Совет этот ваш.

— Ну как сказать, — внезапно Фауст опустил взгляд, кажется, он смутился. — Наибольшей цифрой после имени может быть Пять Пять Восемь.

Кол присвистнул, остальные тоже что-то удивленно забормотали, лишь Гор едва обратил внимание на этот факт. Диму интересовал другой вопрос, который, возможно, имел непосредственное отношение к его плану, о котором знал пока только Крест. Другие и не интересовались особо, по привычке доверившись своему конст-лидеру.

— А что ты изобрел? — он заставил бинойра замедлиться, поравнявшись с Фаустом. Тот легко выдержал взгляд кимера.

— А это вы совсем скоро увидите, — его безумная улыбка готова была располовинить собственную голову. — Мы уже недалеко, вот-вот будет видно Коммуну.

Местность к тому времени сильно изменилась. Снег отступил, черные стволы полинявших деревьев тоже куда-то делись. Теперь по левую сторону от тракта вдали терялась желтоватая равнина, усеянная серыми валунами разного калибра. Местами из жесткой каменистой почвы пробивалась рыжая трава и даже невысокий кустарник. Ветер гонял по равнине мелкую песчаную пыль и шары перекати-поле.

Ветер, кстати, был теплый и сухой. Его прикосновения казались шелком по сравнению с лютой наждачкой порывов, правящих на Громовом Плато. Да и температура воздуха повысилась градусов до четырнадцати, так что все расстались с шерстяными плащами и верхними рубахами.

По правую сторону от дороги высокие сопки с редкими сухими деревцами не давали рассмотреть ничего дальше сотни метров. Здесь все тоже терялось в серо-желтых тонах, но, по словам Фауста, именно там, за сопками, на юго-западе, раскинулся хребет, прозванный в народе Гребень Огня. И на том хребте стояла Коммуна Оккулус.

В полукилометре по ходу движения группы тракт выныривал из низины и резко сворачивал вправо. Он огибал сопки, по-прежнему оставляя по левую руку от себя голую равнину, так что оттуда должно было быть хорошо видно и сам хребет, и поселение механоксов. Друзья, вдохновленные зажигательными описаниями Фауста, рассчитывали увидеть нечто исключительное, особенно после намека на то, что помимо Коммуны их там ждет его уникальное изобретение. Но картина, представшая перед ними, едва они миновали судьбоносный поворот, повергла консту в безмолвный шок.

Над грязно-желтой долиной возвышался невысокий горный хребет, каменной змеей убегавший на северо-запад и там терявшийся в мутной белесой пелене. Порода, сформировавшая хребет, имела насыщенный коричнево-малиновый цвет, но свое прозвище он получил не за это. По всей длине хребта в далекую синюю высь били ослепительно-оранжевые струи пламени. Отсюда невозможно было понять, что это — природный газ или нефть. В любом случае это «что-то» горело, и горело ярко.

А над хребтом возвышалась Коммуна Оккулус. Ее отстроили на самом высоком утесе — южной оконечности Гребня Огня. Стены города-крепости, сложенные из серых каменных плит и укрепленные исполинскими листами железа, удивительным образом контрастировали с окружающим пейзажем, одновременно гармонично встраиваясь в него. За стенами виднелись прямоугольные крыши угловатых построек, почти все — с круглыми высокими трубами, из которых выплывали клубы дыма всех форм и оттенков.

Коммуна, вознесенная над безжизненной равниной мастерством давно сгинувших архитекторов, воплощала в себе практическую жестокость и холодное превосходство индустриальной парадигмы. Это был мир, не знавший пределов и морали. Где разум стоял выше закона и самой человечности.

Подъехав ближе, друзья различили на вершине крепостных стен черные жерла орудийных установок, а в круглых бойницах защитных башен поблескивала сталь длинноствольных ружей. Но это было лишь начало. В первые минуты все смотрели только на Коммуну, затем рядом с крепостью ниже по хребту обнаружилась пара шахт и небольшой карьер. На краю карьера возвышалось одинокое здание странной формы и прошло еще некоторое время, прежде чем Гор и его воины поняли, что это вовсе не здание.