Ричард Длинные Руки. Демон Огня и Стали - Орловский Гай - Страница 9

Норберт сказал ровно:

– Мы от причальной пирамиды далековато, ваше величество. Думаю, если даже помчимся вскачь, на багер опоздаем.

Все трое смотрели на меня с ясным вопросом в глазах, но я сделал вид, что не уловил намек на Маркуса, ответил с беспечностью:

– Ничего, успеем на следующий. Зато в дороге умные мысли чаще приходят в голову.

– В седле трясет, – заявил Келляве авторитетно. – В черепе бултыхается, вот и перемешивается. Умные мысли тяжелые, обычно на самом дне, а так всплывают.

Норберт, получив исчерпывающий ответ, повернул коня и понесся в обратную сторону, поднимая копытами облако пепла.

Наша часть конного отряда некоторое время двигалась по обе стороны, потом Милфорд сообразил, что охранять нас в безлюдном лесу как-то глуповато, увел всю команду вперед.

– Ничего, – проговорил Альбрехт, – мне кажется, умные мысли действительно порхают здесь на просторах и потому чаще попадают в наши черепа, чем в тесных стенах дворцов…

– …где столько женщин, – договорил за него Келляве тем же тоном. – Вы правы, сэр Альбрехт! Нужно даже вам иногда вырываться из их цепких лап. А то вон у вас уже какое дивное сооружение на голове…

Он сказал с такой убежденностью, что Альбрехт невольно вскинул руку и потрогал поля шляпы.

– Победители пользуются спросом, – сказал я объясняющим тоном. – Вот и сэр Альбрехт…

Келляве проговорил суровым голосом:

– Но разве победа есть победа, если в захваченных городах не изнасилованы женщины побежденных? Главная цель войны, как учит Священное Писание, посеять на новых землях семя из наших чресел!.. Потому я все еще не уверен, что здесь, на Юге, мы победители.

Он замолчал, Альбрехт поглядывал на меня с интересом, как выкручусь, я подумал и сказал рассудительно:

– Я уже объяснял, мы здесь не победители, а спасители. А спасенных насиловать как-то не совсем, хотя и можно. Но с их согласия.

– Да? Тогда спасенные сами должны…

Альбрехт ответил графу с ехидной ухмылкой:

– А разве здесь не так?

Келляве умолк на полуслове, сам как-то бурчал, что здешние женщины даже высшего сословия готовы отдаваться северянам при первой же возможности, а этих возможностей во дворце столько, что даже неловко за них да и за себя тоже.

Бобик унесся так далеко, что исчез из виду. Альбрехт пустил коня в галоп, догоняя Норберта, я придержал арбогастра – ну что у нас самцов за страсть к доминированию, даже своим близким нужно обязательно выказывать превосходство.

Когда догнали, долгое время молча скакали тесной кучкой, потом я заметил, как первым начал уставать тяжелый конь Келляве, Норбертов тоже в мыле, чуточку придержал своего.

Все трое ожидаемо обогнали, Келляве оглянулся.

– Ваше величество?

– До причальной еще далеко, – напомнил я. – Поедем шагом, пусть кони отдохнут. А потом еще рывок – и будем на месте.

Альбрехт приподнялся в стременах, покрутил головой.

– Как вы все хорошо ориентируетесь… А я даже не уверен, в ту ли сторону едем.

Келляве сказал с чувством полнейшего превосходства:

– Что значит, дитя дворцов!.. На простор, дорогой герцог, тоже нужно хоть иногда. Мы все-таки воины. Или вы как? Оюжанились? Шляпа вон какая… А перья, перья!

Причальная пирамида медленно проступила на дымном горизонте, неохотно росла и наливалась зримостью. Мы пришпорили коней, однако вскоре вдали в клубах дыма показался скачущий навстречу всадник на легком неподкованном коне.

Милфорд, это был он, издали помахал рукой, а когда поравнялся с нами, сообщил с огорчением:

– Багер только что ушел!.. Следующий через двенадцать часов. Но ваш песик, ваше величество, натаскал по дороге столько дичи, месяц в поле прожить можно!..

Я бросил недовольно:

– Где этот предатель?

– Следит, как разделываем, – сообщил он. – Ребята разжигают костры, снимают шкуры. Езжайте, не торопясь, как раз зажарят к вашему приходу.

Некоторое время ехали молча, Альбрехт сказал со вздохом:

– Вы наслаждайтесь жарким, а я, пожалуй, заеду к местному королю. А то невежливо!..

– Ну да, – согласился Норберт, – и местным дамам засвидетельствуете со всем шиком северных варваров. А то вашу шляпу так и не увидят, а это просто недопустимо.

Альбрехт ответил с высокомерием аристократа:

– Мы не варвары, сэр Норберт!

Я кивнул молча, Альбрехт пригнулся к конской шее, гикнул и пустил скакуна в стремительный галоп.

Норберт проводил его задумчивым взглядом.

– Он прав, нам тоже стоит посетить королевский дворец. Что-то да узнаем.

Я подумал, пожал плечами.

– Следующий багер через двенадцать часов?.. Тогда в самом деле вы правы, можно. Граф, а вы как?

Келляве сказал с достоинством:

– А я, с вашего позволения, предпочту с воинами у костра!.. Здесь жаренный на вертеле олень и воинские песни. А вы там пьянствуйте, разлагайтесь.

Норберт сказал вполголоса:

– Как будто мои ребята могли не захватить вина… Да и местный король, уверен, уже велел доставить людям императора все необходимое, а вино, как известно, самое-самое в мужской жизни. Не зря же Ной виноградную лозу первой перенес в ковчег и берег как зеницу ока, а потом высадил тоже раньше любых других растений и даже злаков.

Я приподнялся в стременах, Норберт проследил взглядом, куда я указал рукой с указующим перстом.

– Вон там и есть столица?..

– Да вроде бы, – подтвердил он. – Раз причальная пирамида здесь, то и столица обязательно рядом. Всегда так, хоть и непонятно. Ваше величество?

– Не причальные так строили, – в который раз пояснил я, – а столицы возле тех мест, где останавливались багеры. Хотя не столицы еще, а просто деревушки первых уцелевших… А город отсюда такой нарядный и светлый! Не скажешь, что там страдают угнетенные.

– А они там страдают? – спросил он с сомнением.

– Везде страдают, – пояснил я. – Угнетенные те, кто считает себя угнетенными.

Он подъехал к ближайшему костру, я не слышал, что говорил, но трое вскочили и бросились к коням. Норберт не успел вернуться ко мне, как они умчались в сторону городских ворот.

– Да мы и сами бы управились, – сказал я.

Он ответил равнодушно:

– Но лучше, когда там знают, что едут гости.

– Думаете, сэр Альбрехт не предупредил?

Город издали смотрится милым и в меру величественным, особенно на фоне дикого леса, а когда мы неспешно подъехали, там стражники поспешно распахнули перед нами обе створки, вытянулись, глядя испуганно вытаращенными глазами.

– Знают, – сказал Норберт, – сэр Альбрехт предупредил.

– Или ваши люди успели, – ответил я. – Вы правы, отпадает необходимость объяснять, кто мы и что мы. Лишь бы сэр Альбрехт не отчудил, типа по новым правилам нас нужно целовать в задницы…

– Сэр Альбрехт очень серьезный человек, – возразил Норберт. – Это здесь, на Юге, иногда воспринимает местных слишком несерьезно…

– Так мы сейчас на Юге, – напомнил я.

Ворота прошли на рысях, миновали несколько таких же провинциально милых улиц, наконец выбрались в центр, где раскинулась тщательно вымощенная светлым камнем обширная площадь, а на том конце высятся полукругом три роскошнейших здания.

Норберт заметил ровным голосом:

– Неплохо для столицы королевства.

– Даже роскошно, – согласился я.

– Но не Волсингсбор, – уточнил я, – соблюдают субординацию.

– Это Великие Маги соблюдают, – сказал он и взглянул на меня коротко, понимая, как кольнет меня напоминание о нерешенной проблеме. – Местным разрешено разве что выбирать цвет чулок. Да и то, судя по тому, что эта мода не меняется тысячу лет, чулки наверняка им тоже маги придумали…

Я промолчал, настроение в самом деле из-за Великих Магов стало хуже некуда, это как больной зуб, что и так ноет, а если случайно надкусить на него, то это вспышка пронзительной боли.

Из головного здания поспешно выбежали пышно разодетые в одинаковые одежды цвета червонного золота и одинаково подстриженные парни с трубами в руках, торопливо выстроились в две шеренги.