Моё небо (СИ) - Анна Дарк (KuCeHa) - Страница 52

Плюсом, учёба и появление нового знакомого хорошо отвлекли от проблем, творящихся в жизни. Мне удалось временно перестать постоянно думать о Кае, его поступке и своём отношении к нему. Я в прямом смысле слово отдохнула психологически. Увы, всё хорошее кончается, и мне пора возвращаться домой, где меня ждёт проблема с самыми невероятными на свете сине-фиолетовыми глазами.

КАЙЛЕН

Похоже, в тот момент, когда я по собственной невыразимой глупости потерял свободу, нить моей судьбы основательно перекосило. Может, почти год у Мараса так повлиял на меня? Не знаю, так или иначе, я просто перестал узнавать себя. От человека, ашрианца, которого я знал и уважал, осталась лишь потрёпанная оболочка и бессмысленные размышления о хорошем и плохом, чести и бесчестии. А так же уйма воспоминаний, заставляющих тоскливо ныть сердце. В остальном я перестал быть собой. Ни было выдержки, ни грамма рассудительности.

А ещё я невыносимо устал от собственных провалов, глупых, а порой откровенно отвратительных, поступков. Как бы там ни было, уже четыре дня я живу, предоставленный сам себе от и до. Живу? Да нет, скорее существую, ощущая себя последней мразью в мире. До сих пор я не мог ни поверить, ни примириться с мыслью, что был так близок к насилию, которое презираю всей душой.

Когда Мара в первый день заткнула мне рот, воспользовавшись властью клятвы, я сначала разозлился, но запал быстро потух. На что мне злиться или обижаться? Да, она наговорила глупых вещей, предлагала для меня недопустимое, но ведь из благих побуждений! А что я? Я фактически напал на неё! И её ли вина, что я не пожелал слышать её слова о неготовности общаться со мной и продолжал настаивать на разговоре? Итог — целый день немоты и полного одиночества, ведь, как и говорила, девушка не взяла меня с собой на учёбу.

В первый день у меня была надежда. Я не стал соваться к Маре, когда она пришла, ждал вечера. Но девушка на тренировку не явилась. А когда я пришёл узнать, почему, она не сразу поняла причины моей активной жестикуляции, а поняв их и вернув мне способность говорить, выслушала с каменным лицом.

— Серьёзно? — каким-то неживым голосом произнесла эромайка. — Ты думал, я продолжу эти тренировки после случившегося?

— Мара, — простонал я в ответ, — такого больше не повторится. Клянусь. Да и тебе полезно уметь защитить себя…

— Как показала практика, — холодно отрезала девушка, — тренировки оказались бесполезны. И потому я приняла решение прекратить тратить время впустую.

— Просто нужно больше времени…

— Нет! — оборвала Мара. — Больше никаких тренировок.

Это было больно, видеть, как она уверенно оборвала одну из немногих связывающих нас ниточек. И самое горькое осознавать — сам виноват. Всё испортил. Как обычно.

— Мара, прости, — прошептал я. — Ты даже не представляешь, насколько мне жаль. Поверь, прошу, я бы никогда не причинил тебе вреда.

Несколько мгновений девушка просто молча смотрела мне в глаза, потом чуть горько усмехнулась и отвела взгляд.

— Кай, я верю, вижу, что ты сожалеешь, — наконец произнесла она. — Но вот моя память имеет своё мнение. Я бы, может, хотела сказать: «Забей, всё нормально», да не могу. Не получается. Я к этому просто не готова. Дай мне время.

Я же стоял истуканом, окончательно понимая, что всё действительно полетело в Бездну. Окончательно. Вряд ли хоть когда-то можно будет восстановить былое доверие и отношения. Больно. Как же больно…

И вот уже четыре дня я просто существую по инерции. Просыпаюсь по утрам, делаю перечень постоянных дел, которые не занимают и четверти дня, и остальное время я полностью предоставлен сам себе. Только обилие свободного времени совсем не радует.

Ничего не помогает отвлечься. Одиночество просто убивает. Под вечер второго дня Мара начала стараться делать вид, словно готова возобновить общение. Она разговаривала со мной, натянуто улыбалась и вымучено смеялась. Фальшь чувствовалась отчётливо. Ей по-прежнему претило моё общество. И то, как быстро она ела и уходила к себе, лишний раз подчёркивало это.

Как никогда прежде мне хотелось с кем-нибудь поговорить. Высказаться. Услышать совет, ведь я сам совершенно не знал, как мне быть. Похоже, чувство собственной ничтожности становится одной из постоянных моей жизни.

И вот сейчас ночь, скоро утро. Только уснуть никак не удаётся. Слишком погано на душе. Неожиданно вспомнилось, как в самом начале знакомства Мара говорила мне, что ей раб в принципе не нужен. Тогда я ей не верил. Как это, эромайцу и не нужно живое имущество? А ведь это в самом деле так. Бездна! Резко и болезненно навалилось осознание своей совершенной ненужности и бесполезности. Я не интересую её как парень или друг, да я даже как раб ей не нужен! Наверное, девушка с радостью бы избавилась от меня, но никогда так не сделает. Это же Мара, слишком жалостливая и совестливая для своей расы.

На смену отчаянию, которое породило это осознание, пришла злость. На себя, обстоятельства и даже Мару. И я понял, что точно не усну, лежать и пялиться в потолок тоже не могу. Встав, быстро оделся и вышел на задний двор. Там меня ждал самодельный снаряд для тренировок — бревно, обмотанное тканью из кладовки. Эта самоделка неплохо помогала в одиночку отрабатывать многие приёмы. Только сейчас моя цель была иной, мне было необходимо выплеснуть тот коктейль адских эмоций, бурлящий внутри.

И я бил по «груше» со всей силы, без всякого контроля и техники. Просто лупил по снаряду, сдирая костяшки пальцев, не обращая внимания на сочащуюся кровь.

Дурак! Кретин! Неудачник! Несдержанный идиот! Сам всё испоганил! Бессильный калека и жалкий раб, недостойный называться мужчиной после того, как его год трахал Марас! А после того, что чуть не сотворил с Марой, я и человеком называться права не имею! Сцепив зубы, отчаянно сдерживал рвущийся наружу крик. Ни к чему лишний раз привлекать внимание и показывать, какое я ничтожество.

— Кай, — тихий голос Мары показался мне раскатом грома. — Кай, прекрати,

Рука девушки легла мне на плечо, и я заметил, что уже давно рассвело. Сколько же я тут времени провёл? Только сейчас я заметил, что одежда мокрая от пота, а всё тело дрожит от напряжения.

— Не надо себя калечить, — попросила эромайка.

— Ты не понимаешь, — срывающимся голосом произнёс я.

А потом снова нанёс несколько ударов. И к своему ужасу ощутил, как глаза заволакивает мутная пелена слёз. И чтобы девушка не увидела моего очередного позора, упёрся лбом в заметно ободранное бревно.

— Прекрати! — уже громче сказала Мара, настойчиво перехватывая мои руки. — Похоже, нам и правда надо поговорить. Но сейчас уже нет времени, мне надо бежать. Но когда я вернусь с учёбы, мы с тобой поговорим, хорошо?

Мара ждала моего ответа, а я не мог найти в себе сил посмотреть на неё. Было в очередной раз безумно стыдно за свой срыв.

— Кай, — позвала меня Мара.

Потом нежные пальцы коснулись моей щеки, вынуждая посмотреть на девушку. К моему облегчению, мне удалось сдержать слёзы. Большие и красивые глаза захватили меня в плен.

— Мы договорились? — голос мягкий, улыбка впервые за эти дни не вымученная.

В ответ я смог лишь кивнуть. Мара ушла, а я почувствовал, как наваливается просто чудовищная слабость. Душ и сон стали временным приоритетом. Но главным было дождаться возвращения эромайки. Своими словами, а главное взглядом и улыбкой она дала мне надежду.

АНИЭЛЛА

Всю дорогу до Университета мои мысли занимал Кай. Против воли и логики я чувствовала себя перед ним виноватой. Нет, я не забыла тот страх, который испытала, когда он прижимал меня к кровати и говорил страшные слова. И вместе с тем я знала, чувствовала всем своим существом, он действительно сожалеет о содеянном. Искренне не понимает, как такое вышло. А главное, его извинения — не пустые слова.

Но всё равно что-то не давало мне все эти четыре дня отпустить ситуацию, подарить парню полноценное прощение. Даже мои попытки общения разочаровывали меня саму. И Кай чувствовал всё это. Он оказался из числа тех людей, кто наказывает себя лучше чем кто-либо. Его склонность к самоедству побила всё рекорды. Из-за чувства вины, а может, и ещё чего-то сверху он буквально весь выцвел, невероятно осунулся.