Мне давно хотелось убить - Данилова Анна - Страница 37
- Предыдущая
- 37/89
- Следующая
– Откуда же мне знать?
– Да потому, что, если Валентина делала это открыто, значит, у нее были покровители. Причем мощные покровители, под крылышком которых (или которого) она могла без страха заниматься своим делом, зная, что ее защитят. Но после ее смерти эта опека разрушилась, и на чем она строилась, никто не знает. А Жанна, которая стала полновластной хозяйкой всех денег, продолжив дело матери, действовала уже на свой страх и риск.
– Вы имеете в виду рэкет?
– Пусть это будет называться так.
– Она боится, она панически боится того часа, когда в ее дверь позвонят и скажут: подруга, мол, а не пора ли тебе с нами поделиться…
– Зечка…
– Вполне вероятно, что эта «Марина в черном пальто» и есть первая, так сказать, ласточка. Можно также предположить, что тот человек, который опекал Валентину и заботился о ее покое и безопасности, делал все это, находясь НА ЗОНЕ. Больше того, он мог заподозрить Жанну в убийстве Валентины… Вот вам и причина появления этой Марины. Все логично. Просто мы привыкли думать стереотипно: вот, мол, бедная и несчастная сиротка, шьет платья-кофточки за гроши, пожалейте несчастную… Признаюсь, я сам брал деньги у Валентины, но это были, понимаете, НАСТОЯЩИЕ ДЕНЬГИ.
– Тогда непонятно, кто же мог, при вашей версии, приходить сюда с деньгами?
– Возможно, этот ночной визитер приходил, чтобы вернуть долг. И еще я вам скажу: Жанна могла ждать этого человека ночью, а вам об этом не сказать. Вспомните хорошенько, вы точно обещали прийти к ней тогда, накануне этого странного визита?
– Мне трудно это вспомнить, помню только, что она была страшно напугана и хотела, чтобы я постоянно находился рядом с ней…
– А телефон у нее работал?
– Нет.
– Ну вот! Вот и ответ на ваш вопрос. Она не была уверена, что вы придете. Вы же человек занятой, насколько я понимаю, вы художник, живущий лишь за счет своих картин? Кстати, а как вы их продаете?
– Как получится. Иногда пишу на заказ, но чаще всего выставляю их в магазинах и жду, когда мне позвонят и скажут, что картина продана… Я плачу хорошие комиссионные тем, кто занимается непосредственно продажей… Иногда мне приходится ездить в район, но там вообще все нищие…
– Хорошо. Вернемся к нашему разговору и попытаемся предположить, что Жанна назначила этому человеку встречу у себя дома. Больше того, они с ним могли находиться В БЛИЗКИХ ОТНОШЕНИЯХ, то есть у него могли быть ключи от этой самой квартиры… Он пришел к ней либо для того, чтобы вернуть долг, либо – чтобы просто побыть с ней… И нет ничего удивительного в том, что он принес ей деньги… А почему бы и нет? Так сказать, «на булавки»… Логично?
– Логично, но только я не могу представить, чтобы у Жанны был еще кто-нибудь, кроме меня. Она не такой человек…
– Борис, вы совершенно не знаете женщин. Им никогда нельзя верить. И внешняя оболочка, какой бы чистенькой и невинной на вид она ни была, не дает представления о сущности женщины.
– Но не хотите же вы сказать, что Жанна не умеет шить?
– Почему же, умеет, конечно. Иначе бы ей не избежать провала… Кроме того, мне известно, что она шила Юле Земцовой, они, кстати, так и познакомились… Вот и представьте себе, сможет ли теперь Юля, при всем своем хорошем и дружеском расположении к Жанне, взглянуть на события объективно?
Борис молчал, подавленный словами Крымова.
– Ну что ж, мне здесь больше нечего делать… Кстати, вам мой совет: не пытайтесь проводить расследование самостоятельно. Я уважаю ваши чувства и понимаю возникшее после нашего разговора желание во что бы то ни стало разобраться с Жанной и вывести ее, что называется, на чистую воду. Вы будете задавать ей наводящие вопросы, а Жанна не такая дурочка – она быстро сообразит, что вы ее в чем-то подозреваете, и первое, что она сделает, чтобы обезопасить себя, это обратится за помощью к тому самому мужчине, которого вы имели счастье видеть…
Крымов вздохнул. Он уже устал говорить. У него даже разболелась челюсть. Вид пришибленного Бориса вызывал в нем почему-то отвращение.
– Вы хотите сказать, что мне грозит опасность?
– Пока вы будете вести себя по-прежнему, вам навряд ли что-нибудь грозит. Но будьте начеку. – Он перевел дыхание и устало потянулся, словно после тяжелой физической работы. – А теперь не будете ли вы так любезны одолжить мне ваши ключи от этой НЕХОРОШЕЙ квартирки?
Борис молча передал ключи.
– Ну что ж, пойдемте…
Они вышли из квартиры, попрощались и разошлись в разные стороны: Крымов, с удовлетворением отметив, что их беседа оказалась ненапрасной, поскольку увидел, как Борис буквально побежал к таксофону («Звонить ей, идиот!»), вернулся в свою машину, где не спеша закурил и только после этого завел мотор.
Машина плавно скользила между огромными сугробами к центру города. Ленинский проспект, так неудачно переименованный почему-то в улицу Революционную, начинался от сквера рядом с консерваторией и тянулся к набережной. Вот за сквером как раз и жила Алла Францевна Миллер, та самая портниха, которая обшивала Валентину Огинцеву.
Старый дом с просторными лестничными пролетами, пол которых выложен мозаичной бело-желтой плиткой, по две двери на этаже. «Только в таких домах и должны жить все талантливые люди», – подумал Крымов, поднимаясь на второй этаж и представляя себе старую хитрую бестию Миллер, вооруженную зингеровскими тяжелыми ножницами, при помощи которых она так ловко стрижет семейный бюджет своих клиенток…
За тяжелой, обитой потускневшим рыжим дерматином дверью стояла маленькая полненькая брюнетка в ярко-красных брючках и черной трикотажной кофте. Определить ее возраст было бы почти невозможно: белая матовая кожа без единой морщинки, румянец на полненьких щечках, большие черные глаза, напоминающие мокрые сливы, пухлые губы, а над ними – чуть заметные темные усики. Головка, будто у ангелочка, которому надоело ходить со светлыми кудряшками и он решил изменить цвет волос.
– Входите, я вас знаю, вы – Крымов. Крымов собственной персоной!.. – Миллер, иронично улыбаясь, вдруг схватила Крымова за руку и почти втянула к себе в квартиру. – Сейчас я включу свет и хорошенько рассмотрю вас… Ба, да вы и впрямь красавчик…
Крымов опешил от подобной бесцеремонности.
– Интересно, вы всегда так встречаете мужчин, которые звонят в вашу дверь? – спросил он, с интересом осматривая заставленную громоздкой старинной мебелью прихожую, в которой мог бы поместиться кабинетный рояль вместе с бильярдом.
– Да бросьте вы эти церемонии… Нет, – каркнула она, потому что голос ее был до смешного низок и хрипловат и вместе с тем привлекателен. – Нет, я встречаю так только тех мужчин, имя которых не сходит с уст моих клиенток. Они все вас ненавидят и любят одновременно. Если бы вы только знали, сколько платьев и ночных рубашек я сшила специально ДЛЯ ВАС…
– Я не Казанова, – пожал плечами Крымов. – Вы меня с кем-то путаете…
С него сняли шапку и помогли освободиться от тяжелой меховой куртки.
И все же ему нравилась эта Миллер, он был бы даже не прочь приударить за ней.
Она провела его в большую комнату, в центре которой стоял невероятных размеров стол, на котором замерло истерзанное временем и пухлыми ручками Аллы Францевны лекало. Готовилось очередное женское оружие, направленное на то, чтобы сразить мужчину. Еще бы: малиновый панбархат! Женщина, упакованная в такую соблазнительную ткань, была обречена на успех. Даже при отсутствии фигуры как таковой…
– Присаживайтесь. Никак вы решились жениться?
– А вы откуда знаете? – Крымов не переставал удивляться.
– Ну не сорочку же для себя вы пришли заказывать? И не вечернее платье для вашей пассии, поскольку женщины предпочитают это делать в одиночку. Значит, вы пришли, чтобы договориться о свадебном платье. Я угадала?
– Да, почти.
– И кто же ваша избранница? Какая-нибудь актриса или балерина? Вы, мужчины, любите, чтобы ваши женщины хоть в какой-то степени были достоянием других мужчин. Вас это подстегивает… Хотите выпить?
- Предыдущая
- 37/89
- Следующая
