Темный лес. Дикий пес - Лисина Александра - Страница 7

– Глаза берегите, – только и услышали попутчики и снова побежали.

Вскоре Лакр приметил большого зайца, который при виде них не бросился наутек, как сделал бы обычный косой, а напротив – настороженно замер, поводя мокрой пуговкой носа и пристально наблюдая за отрядом крупными черными глазами. Сам серый, матерый, толстый. Уши почти ослиные, здоровые. И зубки в пасти оказались под стать: едва у ланнийца дернулась рука к арбалету, ушастый грызун зашипел, обнажил совсем не заячьи клыки и, сердито фыркнув, гигантскими скачками скрылся в чаще.

У братьев как-то нехорошо заныло под ложечкой.

– Не тронет, – равнодушно пояснила Гончая, даже не обернувшись. – Нас слишком много. Стаями иногда рискуют нападать на одиночек, но нас им не одолеть. Вот волки – другое дело. На них нарваться нежелательно. Тиль, как твой нос?

– Терпимо, – ровно отозвался эльф, не отставая ни на шаг.

– Если зацепит – скажешь.

Он только кивнул, но даже Стрегона поразило неподдельное беспокойство в голосе Белки, когда она на мгновение обернулась.

– Тиль, я серьезно. В последние годы мне трудно себя контролировать. Так что не геройствуй, ладно?

– Я понял, Бел. Не волнуйся.

– Да я же не за себя, – вздохнула она тихонько. – Если с тобой что-то случится, Таррэн расстроится. А я, как ты знаешь, очень этого не люблю. Потому что когда он расстраивается, нам приходится половину леса высаживать заново, а это ужасно хлопотно.

Владыка Л’аэртэ хмыкнул, и Гончая снова надолго замолчала. Братья тоже бежали молча, поражаясь тому, что юный проводник до сих пор не споткнулся, не запыхался, не сбил дыхание и по-прежнему несся по лесу ровной трусцой, будто каждый день развлекался подобным образом. Да еще с такой невероятной скоростью, что за ним было трудно угнаться даже не раз попадавшим в переделки ветеранам. Где-то Белик слегка задерживался, где-то сворачивал, не поясняя причин. Временами чуть замедлял темп, а потом внезапно ускорялся, но большую часть дня скрупулезно соблюдал свой странный ритм – пятьсот семь шагов бегом, еще двести пятьдесят три – шагом, а потом – снова бегом. При этом Стрегон совершенно точно понимал, что мальчишка способен продержаться без перерывов на шаг. Вообще. А делает это лишь ради них, улиток, чтобы чуть перевели дух и смогли мчаться в таком темпе до самой ночи.

Еще через час, когда в лесу появились незнакомые породы деревьев, а просветы между ними стали все меньше и меньше, Лакр смутно заподозрил, что никакого привала не будет. Часа через два он в этом прочно уверился. Через три начал беспокойно поглядывать на побратимов, молча спрашивая: «Вы это видали?» Но, разумеется, ответа не получил, потому как даже Терг лишь изумленно качал головой: Белик гнал их в таком сумасшедшем темпе, что братья едва справлялись. А сам при этом выглядел свежим, бодрым и полным сил. Да еще и поглядывать начал через плечо, стараясь угадать, когда увидит красные и мокрые физиономии, а шелест чужих ног станет напоминать топот сражающихся за самку носорогов.

Пока они неплохо держались: чуть вспотели, стали чаще дышать, но все же не проявляли признаков усталости. Конечно, удивлялись, непонимающе переглядывались, но пока в их глазах теплился лишь один вопрос: «Как ты это делаешь?» На это Белка лишь усмехалась и снова отворачивалась.

Ближе к полудню она вывела отряд к берегу очередной речушки. Но напиться никому не дала: вода здесь была ядовитой. Так что Гончая не только не остановилась, а велела прыгать через реку, словно дурным козлам, посоветовав постараться сделать это так, чтобы не замочить сапоги.

В какой-то момент она ткнула пальчиком куда-то в сторону, одновременно сворачивая. Стрегон добросовестно покосился на громадный медвежий след, сильно смахивающий на тот, что он видел у водопада, и откровенно задумался: а не медвежонок ли тогда был? Потому что, судя по соседнему отпечатку, каких-то два дня назад здесь стояла еще одна огромная туша, раза в два больше и тяжелее… Может, и правда мать?

– Не наступите, – снова подала голос Гончая, огибая какой-то невзрачный цветок. – Если заденете, выстрелит спорами, а эти заразы так глубоко въедаются в кожу, что потом придется всю шкуру исполосовать, чтобы достать хоть одну. А спор тут много.

Стрегон послушно свернул, мельком глянув на блекло-голубой венчик, внутри которого проглядывала формирующаяся коробочка, еще не совсем созревшая. Так что если мальчишка прав и при прикосновении она выстреливает тучами въедливых спор, то лучше проявить благоразумие, чем на собственной шкуре убедиться, что цветочек созрел немного раньше, чем кажется.

Лакр, судя по всему, тоже так решил, потому что, против ожиданий, не принялся ни о чем дотошно расспрашивать. Просто обогнул растение и подозрительно косился назад все то время, пока мог его видеть. Из-за этого, разумеется, едва не влип в какую-то паутину, потому что бежал крайним слева, между Ланниэлем и Тергом. Но последний успел вовремя среагировать и дернул зазевавшегося побратима за локоть, спасая от повторно распухшей морды. Стрегон молча погрозил раззяве кулаком, и тот сконфуженно отвел глаза.

Так и неслись: почти в полной тишине, мимо сотен и тысяч вплотную росших деревьев, мимо густой травы, от которой уже начинало рябить в глазах, мимо громадных туч надоедливой мошкары, по едва заметной тропке, которую маленькая Гончая чуяла даже с закрытыми глазами. Она упорно вела спутников строго на северо-восток, уходя ближе к кордону и лишь слегка сдвигаясь в сторону Золотого леса.

Она только в одном месте сошла с выбранного направления – когда заслышала впереди приближение семьи кабанов. К счастью, совершенно обычных, некрупных, но вставать на пути у чем-то раздраженного самца не захотела. И Стрегон этому только порадовался: кабаны – непредсказуемые звери, могут и мимо пройти, даже ухом не пошевелив, а могут с ходу налететь, целясь клыками в уязвимый живот. Лишние проблемы и шум были ни к чему, так что Белик поступил правильно: в подобной ситуации братья тоже выбрали бы разумное отступление.

По мере продвижения вглубь межлесья мужчины подметили, что постепенно стемнело, но не только из-за приближающегося вечера. Стволы деревьев здесь были заметно шире в обхвате, а кроны – гораздо более пышными. Порой листья над головами переплетались так плотно, что едва пропускали солнечный свет, а когда в них запутывался легкий ветерок, казалось, что гигантскими зелеными шапками играет невидимый великан.

– Ивер, следи за кронами, – вполголоса посоветовала Белка и почти сразу отпрыгнула назад, когда впереди невесомым облачком на землю слетел какой-то серый пух. – Вот зараза! Слишком рано для тебя!

Отряд немедленно замер, ощетинившись оружием, как многоголовый еж. Белка отстранилась от неловко замершего Тиля, которого чувствительно толкнула макушкой под подбородок, покосилась по сторонам, поворошила носком сапога пух, чем-то похожий на обрывок паутины. Затем проворно схватила с земли увесистый камешек и с силой запустила в переплетение веток. Там раздался сочный чмокающий звук, кто-то истошно заверещал и вдруг со всех ног (лап? крыльев?) кинулся прочь, оглашая окрестности плачем обиженного ребенка.

– Бегунок, – задумчиво кивнула Белка, отбрасывая серую пакость подальше. – Эту дрянь не трогайте – серый мох смертельно ядовит. Не знаю, почему мох залетел так далеко от кордона, но бегунок не придет зря: всегда знает, где можно поживиться падалью, а этот мох убивает примерно за пару-тройку минут, вот зверь за ним и следует. Тиль, ты живой?

– Вполне, – кашлянул эльф, неуверенно потерев виски.

– Задело?

– Капельку. Ничего, я в порядке.

Она на мгновение обернулась, всмотревшись в его горящие глаза, и кивнула. Потом внимательно оглядела остальных, убедилась, что народ проникся и своевольничать не будет. Строго покосилась на Ланниэля, у которого от любопытства загорелись глаза, и с удовлетворением встретила спокойный взгляд Картиса – вот уж кто не терял самообладания ни в какой ситуации. Братья послушно застыли рядом, окружив троицу эльфов своими телами, как живой броней. Дистанцию соблюдали, вперед не рвались, но и не отставали. А сейчас использовали любую возможность, чтобы перевести дух, хотя даже после целого дня утомительного бега выглядели очень и очень неплохо.