Сердце огня и льда. Леди (СИ) - Серина Гэлбрэйт - Страница 13

И он же член ордена бессмертных, как, ну как он мог умереть?!

По пробуждению узнала – умер. Предал братство, покинул круг. Все собратья почувствовали изменения, падение общего уровня силы, а уйти из магического круга можно лишь прямиком в объятия смерти, и никак иначе.

Семьдесят девять лет.

Столько прошло с нашего бал-маскарада, столько я спала в этот раз. Целая жизнь и одно мгновение.

Вспоминал ли он обо мне? Пытался ли разыскать, как пообещал легкомысленно на прощание? Или уже через полчаса после нашего расставания привёл в зимний сад другую девушку, готовую отдаться с охотой и без возражений?

На пути возник лакей с подносом. Я жестом остановила слугу, взяла бокал с шампанским, выпила содержимое залпом, не чувствуя вкуса. Поставила пустую тару обратно, взяла другую и продолжила бессодержательное движение в неизвестность.

На мои осторожные расспросы папа ответил резко: забудь об этом отбросе. Я бы забыла, наверняка стёрла со временем его из памяти, как стираются ненужные мелочи, забываются незначительные события, да только для меня не было этих десятилетий, не было этой жизни. И бал был будто всего несколько месяцев назад.

Я выскочила через ближайшую дверь на один из балконов, приблизилась к балюстраде, вдохнула глубоко прохладный вечерний воздух. Стоявшая на другой стороне компания из четырёх человек даже не обратила на меня внимания. Стук стеклянной двери затерялся в доносящейся из зала музыке и взрыве смеха компании, но шаги за спиной я расслышала.

– Госпожа Ритт?

Моя грёза. Мой сладкий несбыточный сон.

И мой кошмар.

Отпив сразу половину бокала, я обернулась к Бевану, улыбнулась по возможности непринуждённо.

– И всё-таки мне кажется, мы с вами где-то встречались, – мужчина улыбнулся в ответ.

Я ухватилась свободной рукой за балюстраду позади, опасаясь справедливо, что от улыбки Бевана ноги перестанут держать хозяйку.

– А мне кажется, что едва ли это возможно, – парировала я.

Хоть бы голос не сорвался предательски!

Мужчина бросил через плечо быстрый взгляд в сторону компании, живо обсуждавшей что-то между собой, и шагнул почти вплотную ко мне. Втянул воздух возле моего лица. Я прижалась к балюстраде, пытаясь сохранить какое-то подобие дистанции между нами.

– Понимаете, в чём дело, госпожа Ритт, вы кажетесь мне знакомой, но, глядя на ваше лицо, я не могу вас вспомнить, – заговорил Беван негромко. – Вы ведёте себя отнюдь не так, как следовало бы вести, не встречайся мы никогда раньше. И ваш запах… его я знаю.

Невозможно! Мой запах скрыт наравне с моей аурой и общение в последние месяцы с оборотнями и представителями других видов подтверждало, что во мне видели обычную девушку без какого-либо дара и особенностей.

– Правда, один существенный нюанс заключается в том, что такой же запах принадлежал умершей… даме. По крайней мере, я думал, что она умерла.

– Мне очень жаль, – прошептала я невпопад.

Беван считал, что я тоже умерла?

– К моему великому стыду и сожалению, я не успел узнать ту даму как следует. Собственно, я даже не уверен, что она была чистокровным человеком, – голос, тихий, вкрадчивый, обволакивал дурманом, заставлял следить за золотыми искрами в карих глазах. – Слова могут быть лживыми, глаза порой врут, но запах… запах либо есть, либо нет. Он-то не лжёт, и чем дольше я вдыхаю ваш, тем сильнее убеждаюсь…

Его губы непозволительно близко к моим, дыхание касалось щеки. Неожиданно стало жарко, несмотря на тянущуюся с реки прохладу. И страшно. Я и жаждала его поцелуя, и боялась. Если поцелует, то всё будет по-настоящему, не так, как во время маскарада, когда он не знал меня, намереваясь соблазнить, как и многих других прежде.

Не так, как на той стороне, когда я, ведомая отчаянным порывом, коснулась губами неощутимой щеки тени. Тогда я прощалась, думая, что больше никогда не увижу его, даже случайно или украдкой, что вернусь в мир, где его уже не существует.

Что будет, когда Беван поймёт?

И что будет, если узнает отец?

– Беван, – имя сорвалось само, и я услышала в ответ короткий смешок.

– Я не называл своего имени. Никто его не называл.

Мои пальцы стиснули тонкую ножку бокала.

– Нет никакого запаха, – возразила я неуверенно. – Это… это просто мои духи.

– М-м, и что же у тебя за духи?

Как быстро мужчина переходит на фамильярное «ты»! И носом едва ли не уткнулся в мои свободно распущенные волосы, вдыхая с жадностью этот неведомый запах, словно голодный, набросившийся на предложенные кушанья. А моё сердце замирало от ощущения его дыхания, близости, простой мысли, что Беван всё же жив, жив несмотря ни на что.

– «Поцелуй лилии».

– Тебе не подходит. Ты пахнешь иначе. Цветущим шиповником… мёдом… чем-то сладким… сразу хочется тебя съесть…

Отпустив тёплую балюстраду, я передвинулась чуть в сторону от Бевана и, как только мужчина поднял голову, выплеснула ему в лицо остатки шампанского. Обогнула явно не ожидавшего подобного фокуса Бевана и кинулась наутёк. Почти бегом вернулась в зал, сунула бокал кому-то из лакеев, направилась к императрице. Папа по-прежнему стоял подле Катаринны, негромко говорил что-то женщине на ухо, хмурился озабоченно, всматриваясь пристально в гостей, державшихся ближе к трону. Валерии на месте уже нет – вероятно, решила прогуляться в сопровождении Пушка.

– Ваше императорское величество, – я присела в глубоком реверансе перед правительницей. – Милорд. С вашего позволения я бы хотела покинуть бал – мне что-то нездоровится.

– С тобой всё хорошо? – спросил папа встревожено.

– Голова болит, – соврала я. – Должно быть, я переутомилась. На этой неделе было много работы и не все отчёты ещё разобраны.

– Что ж, тогда поезжай домой, дитя, и отдохни как следует, – милостиво кивнула Катаринна, растянув губы в улыбке, большей похожей на акулий оскал.

– Её императорское величество, несомненно, права, – согласился отец, бросив цепкий, ищущий взгляд куда-то за мою спину. – Тебе лучше вернуться домой и пусть Кадиим позаботится о тебе. Доброй ночи, Веледа.

– Доброй ночи, милорд. Ваше императорское величество, – я всегда при посторонних обращалась к папе «милорд», а он называл меня по имени или госпожа Ритт, избегая ласкового «моя роза».

Я вновь присела в реверансе, отступила от трона и, развернувшись, пошла через зал к выходу, молясь всем известным мне богам, чтобы не встретить по дороге Бевана.

Боги проявили милосердие и от встречи уберегли. На сей раз.

* * *

Айшель

Беван отсутствовал недолго и вернулся, на ходу вытирая платком мокрое лицо. На наши недоумённые взгляды пояснил – освежиться ходил. Ну, хорошо хоть не душ принять, проворчала Лиссет в ответ.

Лисицу и Бевана действительно узнали многие, но подходить, приветствовать, справляться о жизни за прошедшие годы никто не торопился. Только смотрели удивлённо, настороженно, перешёптывались за нашими спинами. И застывали статуями, когда Беван как ни в чём не бывало кивал кому-то, словно их могли уличить в преступных связях с предателем, в пособничестве беглому собрату.

На балкон меня одну не отпустили, хотя я и попыталась заверить, что в случае чего справлюсь сама. Так и пошли втроём.

Балкона три, одинаково больших, прямоугольной формы, с вазонами на углах балюстрады. Речная гладь, собирающая сияние городских огней, и часть Эллораны на противоположном берегу. Звёздное небо, напоенный прохладой воздух и смешанные с музыкой голоса, приглушённые закрытой Беваном дверью. Второй балкон выглядел пустым, никого из посторонних нет – вышедшая первой Лиссет принюхалась, прислушалась и только после её кивка Беван пропустил меня. Сам остался по другую сторону порога, стражем при входе.

– Айшель?

Я обернулась на голос, негромкий, родной, бросилась не раздумывая в объятия. Дрэйк увлёк меня к боковой стороне балюстрады, так, чтобы нас не было видно из зала. Лиссет осталась стоять спиной к нам, делая вид, будто любуется открывающимся пейзажем.