Сердце огня и льда. Леди (СИ) - Серина Гэлбрэйт - Страница 43

– Тебе не нравятся современные модные веяния?

– Иногда они меня пугают, – усмешка в голосе.

Кончики пальцев коснулись моего открытого платьем плеча, поднялись неспешно на шею. Я потянулась к Дрэйку, охваченная неожиданным порывом, не думая о находящихся рядом людях. Поцелуй полон сладости летнего тепла и радости весеннего пробуждения, непривычного ожидания и желания сдержанного, трепетного. Знакомые и незнакомые полутона переплелись так плотно, что и не разобрать сразу, и я отбросила попытки понять, где заканчивается один оттенок и начинается другой. Пальцы мужчины зарылись в мои волосы, я обняла его за шею, прижимаясь теснее. Мы целовались и целовались, пока хватало воздуха в лёгких и терпения в руках, скользивших легко по телу.

– Прошу прощения, счастливые влюблённые, но у вас ещё не медовый месяц, – прозвучал за занавеской голос Лиссет. – И мы в общественном месте.

Мы отстранились друг от друга медленно, неохотно. Я смущённо улыбнулась, удивлённая немного, что Дрэйк позволил себе подобную вольность в магазине, едва ли не на глазах продавщиц, видевших, как он зашёл в занятую мной кабинку.

– Ты будешь ещё что-то мерить? – мужчина коснулся второго платья, висящего на плечиках на вешалке. На лице обычное невозмутимое выражение, но я заметила в глазах отблеск мальчишеской бесшабашности, что больше пристала Бевану, чем всегда серьёзному, сдержанному Дрэйку.

И, кажется, я открываю его для себя заново, изучаю, знакомлюсь с мужчиной передо мной. Я и знаю его, и будто вижу в первый раз, и хочу узнать лучше, узнать не только надетую для братства и всего мира маску.

– Нет. Я возьму это, – я повернулась спиной к Дрэйку, собрала вновь волосы.

Он расстегнул платье и, бросив последний оценивающий взгляд на моё отражение, вышел из кабинки. Я переоделась, взяла платья, отодвинула занавеску.

– Как ни прискорбно для меня соглашаться с ледышкой, но кое в чём он прав – мне надо срочно что-то делать с личной жизнью, – посетовала Лиссет, ожидавшая меня возле выхода из примерочной. – Мало того, что чрезмерное воздержание вредно для здоровья, так я себя ещё извращенкой и занудной старой бабкой чувствую, ибо без конца вас подслушиваю и прерываю в неподходящий момент.

– Ох, Лиссет, прости, пожалуйста, – смутилась я резко. Собственное счастье так вскружило мне голову, что я и позабыла о подруге, вынужденной быть при мне компаньонкой, слушать нас невольно, наблюдать, как я обнимаюсь со своими мужчинами.

– Это не твоя вина, Шель, а издержки совместного проживания и отсутствия у меня личной жизни.

Обувь – магазин находится по соседству с салоном.

Украшения для нас с Лиссет. Я пытаюсь отказаться, уверяю, что для выбранного мной платья драгоценности не нужны, оно само по себе служит украшением, обрамляет хозяйку тончайшей оправой благородного металла. Что не стоит тратить деньги на ненужные излишества, ведь я понимаю, что за Дрэйком больше нет ордена с его неисчислимыми финансовыми возможностями. Дрэйк выслушивает мои возражения и покупает кольцо.

Золото. Тёмно-красная капля граната, между тонкими гранями которого замирает чёрное пламя. Не говоря ни слова, мужчина надевает кольцо на безымянный палец моей правой руки, прямо в ювелирном, под снисходительным взглядом пожилого ювелира и понимающим – Лиссет. Я тоже молчу, не зная, что ответить на неожиданный этот жест Дрэйка.

За поездкой большая часть дня пробегает быстро. Я решаю не показывать Нордану платье до вечера бала – пусть будет сюрпризом. Кольцо так и остаётся на моём пальчике, и по возвращению домой я сразу понимаю, что Нордан его заметил. Однако, как и я, промолчал, словно не произошло ничего необычного, словно я не ношу теперь второе кольцо как брачное.

Остаток дня проходит за обычными делами, после ужина мы с Дрэйком даже возвращаемся к нашим занятиям. Нордан, к моему удивлению, не возражает, заметив, что благодаря урокам я смогу лучше контролировать силу ребёнка, что новые знания всегда пригодятся. И я всё сильнее убеждаюсь, что мужчины и впрямь успели договориться и всё решить, но, как уже бывало прежде, не стали отчего-то рассказывать об этом мне.

Раньше перед сном я читала Нордану свои письма, но сейчас необходимости в том нет, и я, переодевшись в ванной в ночную сорочку и халат, спускаюсь в кабинет, выбрать себе книгу для чтения. Книг в доме не было, то, что есть сейчас, принесено Дрэйком и Беваном – несколько томиков по магии, истории, обычаях разных культур и видов, чуть-чуть художественной литературы. В кабинете уже никого, бумаги сложены и убраны, свет погашен. Странно. Прежде Дрэйк постоянно засиживался здесь допоздна… хотя прежде он искал способ пробуждения Нордана. И я чувствую, что оба дома, значит, никто никого не выгоняет коротать ночь в ближайшем баре. Но кто где будет спать в таком случае? Судя по тому, с каким хозяйским видом, старательно, неторопливо Нордан раскладывал по ящикам комода и развешивал в шкафу купленную Дрэйком одежду, покидать нашу спальню и перебираться в свободную он не намерен. Более того – что, собственно, и вынудило меня сбежать малодушно в ванную, подальше от недвусмысленных совершенно взглядов, сопровождавших каждое моё движение, – мужчина не стал выходить из комнаты, когда я собралась переодеваться ко сну.

Сняв с полки первый попавшийся роман, я вышла из кабинета и поднялась в нашу спальню. Открыла дверь, да так и замерла на пороге, с книгой в одной руке и домашней одеждой охапкой в другой.

Оба в спальне. Оба одеты лишь в свободные чёрные штаны для сна. Оба невозмутимы, будто всю жизнь встречали меня вдвоём в спальне.

Повернулись ко мне одновременно, с безмятежными зеркальными улыбками, хотя я не сомневалась, мужчины услышали и почувствовали меня задолго до того, как я коснулась дверной ручки. Приблизились ко мне, Дрэйк забрал у меня книгу и одежду, Нордан завёл осторожно в комнату и закрыл дверь. Я вздрогнула невольно, услышав тихий, робкий почти стук створки. Дрэйк положил мою одежду на подлокотник кресла в глубине комнаты, а книгу отнёс на тумбочку возле кровати.

Постель разобрана. И подушка третья появилась.

На мгновение охватывает страх, сжимает в ледяных тисках. Не страх моих мужчин – я верю им и люблю, – но страх перед неизвестным, перед тем, о чём я имею не самые чёткие представления. Страх, что собственнический инстинкт и соперничество склонят всё же чашу весов на свою сторону, отбросив призрачное, хрупкое перемирие.

Щелчок выключателя за моей спиной и верхний свет погас, остались только две лампы на тумбочках. Нордан обошёл меня, потянул за концы пояса тонкого халатика. Слабый узел развязался легко, и я отпрянула резко к двери.

– Тише, котёнок, – Нордан шагнул ко мне, положил ладони на мои плечи, посмотрел в глаза внимательно, ласково. Я отметила вдруг, что он уже не первый раз называет меня котёнком при Дрэйке, а раньше – лишь когда мы были наедине, только вдвоём. – Не надо бояться и вздрагивать. Никто ни к чему тебя принуждать не станет, поняла? Лишь по твоему согласию и с твоего одобрения, когда ты будешь уверена.

Уверена в чём?

Я готова повторить вопрос вслух, но осознаю неожиданно всю глупость его, неуместность.

– А… – я бросила выразительный взгляд на постель.

– Мы посовещались и решили, что нам всем стоит начать с малого – привыкнуть находиться вместе в одном помещении, не впадая при этом в крайности, – Дрэйк по обыкновению спокоен и с каждым словом его страх мой отступал. – Без игнорирования, демонстративного равнодушия и ночей в барах. И без желания вырвать сопернику горло тоже.

Поэтому они так странно вели себя днём, словно неопытные актёры, разучивающие старательно новую роль. Поэтому Дрэйк попросил меня не волноваться о наших взаимоотношениях.

– И с этой ночи, если не возникнет непредвиденных обстоятельств, мы будем спать вместе, – продолжил Дрэйк.

Поэтому Нордан и сказал утром, что это был наш последний вечер вдвоём.

Не будет теперь ночей вдвоём.

Только втроём.