Любовь вкуса боли (СИ) - Мираббилис Татьяна - Страница 16

              Аринар, как оловянный солдатик, развернулась и ушла. Мэтр не любил прибегать к гипнозу, но и позволять унижать свою предназначенную дальше не мог. В некотором смысле Аринар даже помогла, разыграв картину ревности на глазах у зрителей и подтвердив слухи об их отношениях. Теперь никто не посмеет лишний раз трепать имя девушки. Это - раз! Два - это последствия совместного действия водной и воздушной стихий, насланных дроу-змеей. Их сила неприятно удивила некроманта. Из четырех стихий лишь земля всегда была в полном подчинении магини, а здесь такой сюрприз. Нужно будет тщательнее к ней присмотреться. Но стихии сделали свое дело и теперь некромант сжимал между пальцев маленькую булавку с обсидиановой черной головкой, выскользнувшей из плаща адептки Чаргородской. И это была улика, которую он собирался самым тщательным образом изучить. Его драгоценность в обмороке зашевелилась. Она приходила в чувство. Догадки Эристела, кажется, находили подтверждение.

       - Все же я настаиваю на ее обследовании, - Колавер Эскул, отсчитывал пульс потерпевшей.

      - Адепты Карангар и Эрентор, помогите мэтру Эскулу доставить адептку Чаргородскую в лекарское крыло.

               Внимательный взгляд Эрилии в сторону ректора, и вот она уже подхватила под руку Зиру. С другой стороны, пристроился долговязый юноша. Зубы некроманта самопроизвольно скрипнули, когда парень очень бережно, да черт побери, НЕЖНО(!) обнял адептку за талию, якобы для поддержки. Ректору от одного этого вида рвало крышу. Он едва сдерживался. Мало того, что приходилось терпеть откровенные приставания Аринар, он должен скрывать чувства от своей нареченной для ее же безопасности. Знание, что этим оберегает ее, что это только на время, совсем не утешало. Хорошо еще умница Эрилия не позволила Эрентору самому нести девушку. «А ведь этот паршивец собирался! Хотел! - этого бы Эристел не выдержал. Он видел, чувствовал настрой юноши. - Сволочь бледношкурая!.. Нужно успокоится, иначе сам все испорчу.» Злосчастная булавка напомнила о себе легким уколом - по средней фаланге безымянного пальца медленно растекалось онемение. Следовало поторопиться в лабораторию, но сначала:

       - Адептка Лоза! Через час жду Вас в ректорате. У меня к Вам есть вопросы.

               В дверях показался Линер. Он странно осмотрел композицию из трех адептов, молча посторонился, пропуская ребят. Ректор прошел следом, отметив отсутствие Оксиурануса, и направился в свои тайные лаборатории. На столе одной из них лежало тело погибшей адептки, а могло быть...

              Эристел спешил. Быстро немеющий палец мог помешать активировать заклинание подъема умершей. В пирамиде никого не было. Гулкий звук быстрых шагов ударялся в стены коридора и терялся в пространстве здания. Вот и кабинет, а дальше - лаборатория. Тело Нилены лежало спокойно, можно сказать - пристойно: девушка как будто прилегла отдохнуть, укрывшись легкой простынкой, вот только руки ее были абсолютно черными и даже смерть не остановила процесса. Пройдет немного времени, и девушку будет совершенно не узнать.

        - Мортус спиритуалибус эксперцитиис!

              Небольшая искра зажглась и сорвалась с пальцев некроманта. Она прошлась вдоль тела покойной. Распалась на мириады светящихся нитей, которые впитались в труп. Онемение сменилось неприятной болью в кисти, но Эристел справился: девица открыла глаза.

        - Что ты помнишь?

Покойница молчала.

        - Редибис эст, Нилена! Возвращайся, Нилена, немедленно! - позвал Эристел.

Труп дернулся, простынь медленно сползла. То, что было недавно девушкой, приподнялось на столе и село. Серая кожа лица уже подернулась черной паутиной.

        - Что ты помнишь последнее из своей жизни? - уточнил некромант.

        - Я беру булочку у Зиры. Она не захотела ее есть. А я их очень люблю.

                По спине мужчины побежал холод, лоб покрылся испариной - нападение было направленно на адептку Чаргородскую.  И это были уже не догадки. Больше ничего из трупа выудить не удалось. Нилена оказалась весьма посредственной особью и не помнила даже происходящего на занятии, до посещения столовой. Эристел собирался уже упокоить экс-адептку, но неожиданно спросил:

        - Может тебя кто-то останавливал в столовой? - Никто другой не пострадал, значит, пострадать должна была только Зира. Мысль неприятно грызла в районе грудной клетки.

        - Перед столовой... - тихий, словно затухающий отзвук эха, голос оторвал некроманта от размышлений.

        - Что?

        - Меня остановили перед столовой. Ребята пошли дальше, - монотонный голос, пустой взгляд.

        - Кто? - мэтр весь подобрался. - Кто?

        - Адептка... Ах...ха...р.

        - Кто?

Нилена молчала. Ее память отмирала очень быстро.

         - Что ей было нужно? - ректор уже шипел от раздражения на столь бестолковую нежить. - Редибис эст, Нилена!

         - Не помню...

                Все! Больше информации выжать не удалось. Но ниточка обнаружилась. «Ахар значит! Правая рука несравненной Аринар» - в мозгу неприятно пульсировало. Откат после гипноза, да еще рука немеет...

        - Хора профэктус эст. Спесоза миракула мортэ. Фамус эс фулгорэ.

                 Упокоив Нилену, некромант занялся реактивами. Пришел черед обсидиановой булавочки. Пальцы не слушались. Активировав заклятие «Мертвой правды», Эристел Наг снял тонкую пленку с черной головки и металлического стержня. Часть добавил в колбы, уже греющиеся в пламени реторд. Часть - на лист бумаги, раздробив на более мелкие части. Реактивы с образцами стали закипать, растворы меняли цвет, консистенцию. Через несколько минут, он уже знал все о булавке: воткнутая в одежду, она должна была потихоньку высасывать жизнь из носящего, выпивая сначала все его способности, а затем и жизнь, аккумулируя все в себе. Хозяин такой вещицы мог впоследствии использовать ее содержимое в своих целях, если, конечно, умел. В данном случае работал дилетант, сумев лишь активировать действие камня. Вообще, обсидиан - камень, защищающий магов. Но, если в нем накапывается много негатива или с ним работает некромант, такой камень убивает. Осталось узнать, кто тот камикадзе, который прицепил сомнительное украшение к форменному плащу Зиры. Образцы на бумаге подверглись испытаниям, но ни один не дал точного ответа. Вода, омывшая булавку, уничтожила все, за что можно было зацепиться.

               В кабинете зазвонил колокольчик - к ректору посетитель, с пальцами придется подождать. Приведя себя в порядок, некромант вернулся в свой кабинет. В кабинет ворвался декан лекарского факультета.

       - Эристел, я обследовал адептку. На ней следы воздействия обработанного обсидиана. Я не знаю КАК, но она ему сопротивляется. Возможно, стресс и обморок сыграли отвлекающую роль, но черное влияние сползает с ее ауры. И быстро, это - раз. Два - предмета, воздействовавшего на нее, я не обнаружил и это странно. Ректор выложил на стол небольшую булавку с черной головкой.

      - И - три, - светило лекарского факультета завороженно смотрел на опасную вещицу, - я предусмотрительно забрал недоеденную булочку с тарелки погибшей. На ней тончайшая пыль с того же обработанного камня. - Колавер оторвался от созерцания булавки. - Похоже убить хотели обоих одним оружием.

      - Одну! Булочку покойница у адептки Чаргородской выпросила, - некромант устало посмотрел на мэтра Эскула.

      - Знаешь, Эристел, я ведь помимо местных растений еще и земную магию изучаю. И заклятия на порошке очень похожи на древни-абиссинские. Такими пользовались черные колдуны.

              Колавер Эскул действительно методично изучал магию колдунов, справедливо полагая, что с деятельностью местных магов нужно, как минимум, считаться, чтоб суметь обезопасить себя от нее. Он был отпрыском древнего наговского клана Эпидофис и дочери шамана из человеческого поселения. А, поскольку шаман, это не совсем человек, то и Колавера получеловеком никто не осмеливался называть. Тягу к врачеванию и магии он унаследовал по материнской линии, как и небольшой рост. Хотя и отец его - Эскул Эпидофис - не отличался крупными размерами. Он имел непривычную для человеческого глаза раскраску, что было не типичным для нагов, но сыграло свою положительную роль в общении с девушкой. Она его не боялась, как других пришлых, а засматривались на нее многие. Зато честолюбие у Колавера было сиречь отцовское и в своем деле это был мэтр с большой буквы. Эристел прислушивался к его мнению и во многом давал ему свободу действий в обучении адептов. И поэтому при академии был открыт факультатив «Темное искусство колдунов», но обязательным для посещения он не был.