Сердце Дракона. Том 10 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 20

Столько бы не навредило даже ребенку, но лишенный половины души чужак не выдержал и потерял сознание от боли.

– Говорящий! – Анетт, потрясая кольцами вплетенными в каштановые волосы, вскочила с циновки. – Вы убьете его, Говорящий!

– Замолчи, Анетт! – рявкнул на неё высокий, плечистый мужчина. С обнаженным торсом, с одной лишь цветастой юбкой и в плетеных сандалиях, он выглядел грозно и говорил убедительно. Его грудь и предплечья были покрытыми овальными шрамами – будто кто-то вшил ему под кожу вытянутые бусины. – Ты привела в наше племя чужака! Нарушила правила! А теперь смеешь без спросу обращаться к Говорящему?!

Анетт, спохватившись, тут же скрестила руки на груди так, чтобы ладони легли на плечи, а локти закрыли плоский, гладкий живот.

Она опустилась на колени и коснулась лбом земли.

– Прости меня, Прокладывающий Путь!

Мужчина только покачал головой.

– Не так воспитывал я свою дочь, – прошептал он тихо, чтобы услышала Анетт, но не разобрали многочисленные прислужники Говорящего. Затем, повернувшись к сухому, лысому мужчине, чья черная, как смоль кожа, была украшена вязью сложного, алого узора, он спросил: – Разреши спросить, Говорящий.

– Разрешаю, Прокладывающий Путь, – не отвлекаясь от своего дела, ответил мужчина.

– Что с чужаком?

Говорящий, достав из глиняной миски несколько листьев, положил их в рот, разжевал и выплюнул смесь на ладонь. Он приподнял голову чужака с необычным, медным цветом кожи, зажал ему нос и когда тот открыл рот, чтобы вздохнуть – вложил смесь на язык.

Чужак машинально проглотил, закашлялся, а потом начал дергаться в конвульсиях. Прислужники Говорящего тут же обступили его с разных сторон и всем весом навалились на конечности и торс.

– Аккуратней. Вы ведь не хотите, чтобы питомец Анетт отправился к Вечным Истокам раньше отмеренного ему срока.

– Значит, он не умрет, Говорящий? – вновь спросил покрытый странными шрамами мужчина.

– Все мы, Прокладывающий Путь, однажды вернемся к Вечным Истокам и обнимем Перворожденных. Но время этого воина еще не пришло.

– С чего ты взял, что он воин?

Говорящий взял свои миски и, прочтя над ними священные слова, бросил в костер. Огонь зашипел, поднялся высоким столпом, а затем стих.

Сухой мужчина, покрытый вязью узора, осенил себя несколькими символами, а затем и сам шагнул в пламя. Такое горячее, что могло бы уничтожить Повелителя, оно не причинило никакого вреда сухому мужчине, который и вовсе не излучал ауры даже простого практикующего.

Когда он вновь ступил на циновки, устлавшие землю под кожаными стенками шатра, то выглядел так же, как и мгновением раньше. Разве что по его алым татуировкам порой пробегались всполохи багряных отсветов.

Говорящий, скрестив руки, уселся по правую руку от шрамированного. Анетт, девушка цветущего возраста, чью крепкую грудь закрывала странная одежда, сделанная из множества бус, продолжили стоять в столь же странной позе.

Её юбка, более узкая и тесная, чем у представителей мужского пола чернокожего народа, едва закрывала мощные, мускулистые икры.

– Расскажи нам свою историю, Анетт, – попросил Говорящий.

Любой другой, проигнорировавший прямой вопрос Прокладывающего Путь, мгновенно навлек бы на себя его гнев. В племенах народа Ахари так отнестись к словам человека, занимавшего “должность” Прокладывающего Путь – ужасный проступок.

Исключение составляли лишь те, кто сам находился вровень – в положении “Говорящего с Природой”. Тот, на ком, напрямую, лежала ответственность за выживание племени в Зеленом Доме.

– Спасибо, Говорящий с Природой, – Анетт выпрямилась и поправила свои немногочисленные, странные одежды. – В двух часах пути на юг я общалась с духом воды в озере…

– Тебе еще не положено общаться с духами стихий, дочь! – в глазах Прокладывающего Путь вспыхнула отцовская ярость – смесь гнева от непослушания и беспокойства за сохранность жизни собственного дитя.

– Усмери внутренний огонь, Прокладывающий Путь, – река Говорящего легла мужчине на плечо. – Сейчас с твоей дочерью говорю я, ты – слушаешь.

Глаза шрамированного продолжили сверкать не хуже проснувшегося вулкана, но больше он не смел разомкнуть своих уст.

Анетт же, заранее, слегка поежилась. Она уже представила как мокрые прутья Плачущего Дерева будут скользить по её бедрам.

Отец так просто не спустит ей проступок и обязательно расскажет матушке. А она, без сомнения, выполнит свой материнский долг и хорошенько накажет дочь.

Но это будет потом, а сейчас ей надо ответить на вопросы Говорящего.

Анетт не смела поднимать взгляд и уж тем более встречаться глазами с сухим мужчиной. С детства она слышала рассказы о Говорящих с Природой и, как и все дети и подростки, испытывала перед ними благоговейный трепет.

– Когда дух озера ответил мне, я попыталась создать с ним Первую Форму, но… – Анетт повернулась к отцу.

– Не бойся, дитя, – прошептал Говорящий. – Услышать духа в твоем возрасте – большое достижение. Если до последней луны года у тебя получиться создать Пять Первых Форм, я подумаю о том, чтобы передать тебе часть своих знаний.

Прокладывающий Путь зыркнул в сторону Говорящего, но вновь промолчал. Он чтил законы и традиции, и не собирался совершать то, за что вскоре мать отчитает Анетт.

– На какое-то мгновение мне показалось, что у меня получилось, но тут мир поглотила тьма.

Люди, услышав эти слова, осенили себя странными знаками.

– Продолжай, дитя.

– Когда тьма пропала, – Анетт посмотрел на тяжело дышащего, обернутого в листья целебного дерева, чужака. – С неба в озеро упал он. Израненный настолько, что сперва я подумала, что он мертв. Но когда я приблизилась и услышала его стон, то поняла, что он еще жив. Возможно, я совершила ошибку, что привела его в нашу деревню, но, отец, Говорящий с Природой, я не могла поступить иначе! Он был жив и я не хотела, чтобы его смерть осталась на моей совести.

– Ошибка это или нет, дитя, покажет лишь время. Сейчас мы должны позаботиться о том, чтобы чужак пережил эту ночь. И, раз ты его привела к нам в деревню, то вместо со мной и моими прислужниками поможешь нам в сохранении его жизни, – Говорящий провел ладонью по волосам Анетт, а затем повернулся к Прокладывающему Путь. – Твое слово, брат мой.

– Мое слово в том, что ты слишком мягок к племяннице, – проворчал поднимающийся на ноги шрамированный. – Может это от того, что Зеленый Дом забрал твоих собственных детей.

– Все возможно, брат мой. А сейчас – покинь мой шатер. Впереди длинная ночь и я не хочу, чтобы твой внутренний огонь навредил чужаку. Он и так одной ногой стоит около Вечных Истоков.

Покидая шатер, Прокладывающий Путь процедил:

Когда Хаджар открыл глаза во второй раз, то обнаружил перед собой пару небесно голубых глаз. Они были такими яркими, что, наверное, могли сравняться в этом с глазами самого Хаджара.

А учитывая, что их обладательницей была девушка с черной, как смоль, кожей, то выглядело это сочетание в чем-то красивым, но и таким же отталкивающим.

Тех, кого в бреду, Хаджар принял за демонов, на самом деле оказались чернокожими людьми. И, пожалуй будь он коренным уроженцем империи Дарнас, то действительно принял бы этих людей за демонов.

Но, учитывая его прошлое на Земле, то Хаджар просто с небольшим удивлением обнаружил перед собой представителя южных, чернокожих народов.

Хотя, разумеется, заражённый паранойей Эйнена, он все же использовал Взор и убедился в том, что с демонами у темнокожей девушки не было ничего общего.

Только одна особенность – её энергетическое тело. Вернее то, что ей его заменяло. Ничего подобного Хаджар еще в своей жизни не видел.

Вместо структуры из Ядра, каналов и нитей, “внутри” девушки обнаружилось некое марево с яркой звездой в месте солнечного сплетения.

– Kum-kum, – повторила девушка. – Ashani dukati kaheni ushmail’ sariza…