Сердце Дракона. Том 10 (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой" - Страница 42

– Вы хотите…

– Мы не хотим. Мы уже сделали. Единственное, что от требуется от вас –подписать соглашение о неразглашении и продолжить писать для неё музыку.

– Вы знаете, что с вами произойдет, если вы откажетесь, – хлыщ кивнул на документы. – Через две недели, в случае отказа, вас выпишут отсюда и отправят в социальный приют. Условия там не сравнимы с этими.

– У меня есть деньги и…

– У вас нет денег. Все счеты оформлены на вашего патрона, который, кстати, тоже вложился в Елену. И крупнее,ч ем кто-либо другой.

Проклятье…

– Подпишите документы и, даю слово, вы никогда больше не увидите меня и не услышите о нас. Если, кончено, будете исправно поставлять минусовки. За текст не беспокойтесь – мы уже создали группу из способных людей. Не таких, разумеется, как вы, но если захотите.

Он поставил свой росчерк, а затем швырнул папки к дверям.

– Убирайтесь!

Хлыщ поднялся, поправил костюм, взял папку и, остановившись в дверях, не поворачиваясь обронил:

– Так я и думал, – после чего ушел.

Держа украденный после обеда нож у сонной артерии, небритый и немытый, он смотрел на огни города. На жкране его ноутбука была фотография с первой страницы известного таблоида.

На ней Елена, в компании известного режиссера, пришла на премьеру “Призрака Оперы”.

– Не спишь?

– Вы кто? Кто вас сюда впустил?

– О, не переживай, я здесь работаю. Мы не виделись – я с седьмого этажа.

– Отдел нейрохирургии?

…

– Ты забыл кто ты! – прогремел голос и из тьмы вышла фигура в черном плаще.

– Нет…

– Ты опозорил себя и своих предков, Северный Ветер!

– Нет, это не так…

Фигура приближалась. Каждый её шаг сотрясал гору, на вершине которой лежал окровавленный Хаджар.

– Ты забыл кто ты! Ты забыл свой путь!

– Нет…

Она мраком нависла над ним. Полы её плаща трепал порывистый, штормовой ветер.

– Кто ты? – прохрипел Хаджар.

– Что здесь происходит?!

В шатер, в сопровождении Аблима и нескольких самых одаренных из числа Говорящих, вошел Иблим. Он держал в руке свою палицу и выглядел максимально воинственно.

– Посвящение, – только и ответил старик.

Обняв резной посох, он сидел рядом с костром и смотрел на двух лежащих рядом людей. Анетт уже постепенно приходила в себя. И, когда сознание девушки вернулось из странствия по Зеленому Дому, то старик набросил на неё цветастое покрывало.

– Дочь, – Иблим бросился было к своему ребенку, но путь ему преградил посох.

– Ты знаешь ритуал, Прокладывающий Путь, – проскрипел голос Хранителя Прошлого. – пока Северный Ветер не вернется с Горы Стихий, нельзя прикасаться к Провожатому. Иначе ты рискуешь добавить к его тьме, свою собственную. Так он может никогда оттуда не вернуться.

– Он и так вряд ли оттуда вернется, – хмыкнул Говорящий с Природой. – Я еще никогда не видел такой большой раны.

Иблим, только сейчас обративший внимание на гостя своего племени, осенил себя священными знаками.

Тяжело дышащий, покрытый испариной, дергающийся воин, чье тело – сплошные сухие мышцы, чьи жилы – канаты, весь в шрамах, он явно переживал не лучшие дни.

На солнечном сплетение расползалась огромная рваная рана из которой сочилась черная субстанция.

– Что скажешь, Анетт, дочь Иблима?

– Хранитель, – окончательно вернувшаяся в реальность Анетт положила ладони на плечи и поклонилась. – Северный Ветер будет бороться до конца.

– С такой тьмой?! – гнев Аблима отразился в бушующем костре. – Ни один человек не сможет выдержать подобного! Нам следует облегчить его страдания!

Пламя выстрелила до отверстия в куполе шатра. Оно яростно трещало исчезающими в пепле поленьями, а его жар подпалил ресницы на лице Хаджара.

Старик Хранитель вытянул ладонь к костру. Аблим, схватившись за грудь, отшатнулся, а столб оранжевой постепенно превратился в спокойный танец горячих, алых лепестков.

Небо над Хаджаром напоминало погнутый лист метала. А искры, мчащиеся по изгибам изорванного листа железа – молнии, сверкавшие над голов.

Скрежет сминаемого материала – неуклонно приближающийся, нарастающий гул страшных громовых ударов.

Потоки дождя хлестали по лицу. Бритвенно острые капли рассекали щеки и оставляли кровавый след, сливавшийся на камнях с черной субстанцией вытекавшей из жуткой раны на груди Хаджара.

И это темно багровая смесь струилась к полам плаща фигуры, нависшей над Хаджаром.

– Ты забыл кто ты… – вновь повторила она.

– Я знаю кто я, – прохрипел Хаджар.

Он попытался встать, но чужая стопа надавила ему на рану. И, кто знает, грохот, разлетевшийся над темными джунглями – был ли это крик Хаджара, или же все тот же гром.

– Если так, ты почему тогда ты похоронил её внутри себя?

Молния рассекла пространство над фигурой.

– Елена… – прошептал Хаджар.

Это был так давно… так давно, как он заставил себя забыть это имя. Стер его из самых потаенных уголков своей души. Смыл её образ собственной кровью и потом, пролитыми в бесконечных битвах и тренировках.

Это был его секрет. Скелет. Один из тех, что каждый человек убирает в настолько далекий ящик, какой только может у себя найти. И все это только за тем, чтобы жить чуточку спокойнее.

Со временем, если ему повезет, то лишь иногда вспоминает его смутный силуэт и, содрогнувшись, обновляет замки.

Воля Хаджара была крепка. Крепче, чем можно себе представить. С её помощью он запер этот скелет так далеко, что не могли его отыскать ни Черный Генерал, ни голем в Пустошах, ни Тень Бессмертного Мечника в горах Балиума, ни Хельмер с его жутким кошмаром, навеянным через шамана орков.

Но здесь, на горе стихий, шел дождь.

Тот самый.

Острый, промозглый, проникающий под кожу и забирающийся в саму душу.

И как у любого замка, даже самого надежного, есть ключ его отпирающий, так же было и с тайником Хаджара.

– Она погибла не по моей вине, – простонал Хаджар. – я ничего не мог сделать – это был только её выбор.

– Ты мог её не забывать! И не забывать того, что она сделала для тебя.

– Я не забыл, – Хаджар столкнул чужую ногу со своей груди.

Одно это простое движение заставило его скорчиться от жуткой боли.

– Забыл, – стоя на своем фигура. Её голос был то сравним с громом, терзающим небо, то со свистом обнажаемого меча, то со вкрадчивостью отцовских наставлений. – Ты все забыл. Даже свое имя…