Осколки старого мира (СИ) - Нетылев Александр Петрович - Страница 33

Так, она знала, что Килиан, как правило, не назначал серьезных дел на утро. Ему нужно было, по его выражению, «раздуплиться», для чего он начинал день с отдыха. Отдых в его понимании означал почти исключительно чтение и магические эксперименты. Именно в это время его проще всего было вытащить куда-нибудь; по первости он ворчал, но со временем привык. Другое дело, что самой Лане не хотелось, чтобы их общение стало очередным пунктом в расписании. Если и было что-то, что добросердечная чародейка искренне и самозабвенно ненавидела, то это определенно были однообразие и скука.

Перед обедом Килиан обычно отправлялся на тренировку: Тэрл подтягивал его как в классическом фехтовании, так и во владении лёгкими саблями, к которым учёный прикипел после приключений на корабле халифата. Первоначально Килиан планировал тренироваться после обеда, но Лана и Тэрл хором наорали на него и прочитали лекцию о вреде для организма физических нагрузок на полный желудок. Чародей со вздохом покорился.

Ближе к вечеру он беседовал с бывшим рабом, ныне находившимся на положении «почетного пленника», а затем — до глубокой ночи копался в книгах и картах. В это время достучаться до него удавалось редко. Да и просто некрасиво отрывать человека от столь важной работы.

В этот раз Лана и Кили пересеклись после тренировки. Белая рубашка юноши промокла от пота и липла к телу, наглядно демонстрируя, что несмотря на общую худощавость, учёный был отнюдь не хлюпиком. Сама Лана была тоже в белом: на ней было длинное повседневное платье без украшений. Оно было достаточно простым, но вместе с тем идеально на ней сидело: к таким вещам девушка была очень требовательна.

— Привет, — улыбнулся Килиан.

Над этим Лана работала очень долго. До знакомства с ней чародей откровенно презирал те слова, что «говорят не чтобы что-то сказать». Проявления вежливости, иными словами. Он мог поздороваться, попрощаться и поблагодарить, когда этого требовал протокол, но в остальных случаях старался этого избежать, максимум кивал. А Лане такое поведение казалось пренебрежительным, и со временем и Кили это понял.

— Привет. Как дела?

— Нормально.

А вот с этим Лана пока не справилась. Несмотря на все ее усилия, дать осмысленный ответ на вопрос «как дела» Килиан так и не мог. Он всегда отделывался дежурным «нормально». Причем независимо оттого, было ли у него на самом деле все нормально или нет. Лишь однажды, когда он бился над вопросом, почему в координатах Гмундн «неправильное» количество цифр, чародей признался, что просто не хочет «ныть и жаловаться». Лана тогда серьезно так разозлилась — не на него, а на тех, кто привил ему идею, что поделиться проблемой — значит, непременно ныть. Но в силу отсутствия их в зоне досягаемости наорала на него. И не сказать чтобы это прибавило его поведению хоть немного открытости.

— Есть у тебя планы на сегодня? — традиционно спросила Иоланта.

— Пока нет… Но скоро будут, — ответил юноша, — Ты тоже не планируй ничего.

И только она успела заинтересоваться, все испортил:

— Сегодня нас вызовет Герцог.

— Что-то важное? — довольно кисло осведомилась чародейка.

За последнее время она окончательно поняла, что не любит политику.

— Очень. Мне наконец-то удалось продвинуться в своих поисках. Я знаю, где находится Гмундн!

Выражение лица у чародея при этом было — точь-в-точь щенок, принесший мячик и ждущий, когда его назовут хорошим мальчиком и погладят по голове. Ничего из этого Лана, естественно, делать не стала. Но восхитилась вполне искренне.

— Здорово! Тебе удалось разобраться, почему там столько цифр?

— Ага. Я нашел карту, где используется немного другая запись координат. Там на четыре цифры больше; такая запись считается более точной и используется для указания на сравнительно небольшие объекты… Кстати, спасибо что напомнила.

Подскочив к своей сумке, учёный стал что-то искать. Лана с любопытством заглядывала ему через плечо. Она уже знала, что у него там находятся порой самые неожиданные вещи, — хотя бы уже потому что чародей неустанно мониторил лавки и рынки на предмет материалов, которые можно в нужный момент преобразовать для получения энергии. А материалы могли иметь самую разную форму; например, местный ювелир уже хорошо знал, что этот странный юноша покупает без разбора украшения из свинца.

И при этом традиционно женским искусством, храня в сумке массу вещей, поддерживать там идеальный порядок Килиан не обладал и, кажется, не интересовался. Так что поиски нужной вещи грозились затянуться.

— Может, сначала скажешь, что ищешь?.. — начала было Лана, но тут Килиан воскликнул:

— Уже нашел!

Он извлёк из сумки небольшой кулон с янтарем на тонкой золотой цепочке. Явно самодельный.

— Вот, возьми. Это…

Чародей явно смутился.

— Это тебе, в общем.

— Спасибо…

Крайне растерянная (Килиан совершенно не ассоциировался с тем, кто самостоятельно додумается подарить украшение), Лана взяла кулон в руки — и тут же ощутила характерное покалывание магических энергий. Мозаика сложилась, хоть и получалось, что учёный умолчал о своих навыках артефактора.

— Это магический амулет? — спросила она.

— Сам он не магический, — поправил чародей, — Но к нему привязано заклинание.

— Что за заклинание? — подозрительно осведомилась девушка.

— Контроль вероятностей. Того, кто носит этот кулон, все опасные для жизни болезни будут обходить стороной.

— Но… Зачем ты сделал это?

Она сама прекрасно понимала, что вопрос крайне глупый.

— Моя мать погибла от болезни. Больше я никогда не потеряю так никого, кто… дорог мне, — последнюю фразу ему явно пришлось выжимать из себя силой.

Лана смотрела на наивный знак симпатии одинокого чародея, и в ее душе сменяла друг друга сложная гамма эмоций. Как положительных, так и отрицательных. Она сама не могла сказать, чего тут было больше.

— Спасибо, Кили. Я очень тронута твоей заботой, правда…

— Но? — со вздохом спросил Килиан.

— Я не могу принять его. Не потому что я не ценю это: я ценю. Но жизнь даёт нам испытания, чтобы мы сами справлялись с ними. И справляясь с ними, чему-то научились. Нельзя отнимать у человека этот опыт.

— Пусть так, — заметил чародей, — Но ведь ты живёшь не в вакууме. Если с тобой что-то случится, это затронет не только тебя, но и всех, кто… кому ты не безразлична. Следовательно, ты хочешь отнять у них возможность приложить руку к преодолению испытаний.

Иоланта задумалась. С такого ракурса она этот вопрос не рассматривала. Что ж, понять позицию Килиана она могла.

Но не разделить её.

— Есть разница, — сказала девушка, — Беспокоиться за другого человека, помогать ему или жить его жизнь вместо него. Мне приятно, что ты хочешь мне помочь. Но я не позволю жить мою жизнь вместо меня. Это МОЯ жизнь.

Она протянула кулон обратно, но Килиан покачал головой:

— Оставь себе. Необязательно его носить. Решишь, что он тебе нужен — наденешь. Пусть это будет твой выбор.

— Спасибо, — искренне поблагодарила девушка, — Вот теперь действительно спасибо.

На какие-то секунды ей показалось, что Килиан смотрит на нее как-то странно. Но в тот момент она не придала этому особого значения.

Лана не привыкла в чем-то подозревать друзей.

Как и ожидал Килиан, на военный совет их позвали в тот же день. Герцог (чародей даже мысленно не желал называть его отцом) не имел привычки откладывать дела на потом, особенно — дела государственной важности. Килиан и Лана вошли в кабинет последними.

Чародей так и не смог разобраться в своем отношении к девушке. Несомненно, ему было приятно общаться с ней, хоть это порой и бывало сложно, учитывая вечно бушующие в ней бури эмоций. Временами он испытывал и жгучее сексуальное желание — которому, впрочем, никогда не давал воли и выхода. И так Лана явно чувствовала что-то в нем и после этого начинала сторониться. Наконец, как ни странно это могло показаться, ее проблемы и расстройства вселяли в него уверенность и наделяли силой выдерживать собственные. Как тогда, после неудачного разговора с Герцогом, когда только необходимость утешать ее позволила ему удержаться от слез самому. Это позволяло ему предполагать, что общение с ней просто тешит его тщеславие.