Император Вечерних Звезд (ЛП) - Таласса Лаура - Страница 10

…Больше, больше, больше…

…Позволь нам жить…

— Нет, — шепчу я, начиная потеть, пока борюсь с тем, чтобы вернуть магию обратно. Тьма сносит закрытые двери с петель. Где-то недалеко я слышу шокированные крики.

— Нет, — говорю я снова с дрожащим телом от напряжения. — Остановись.

Тени сносят другую скрытую дверь в комнате.

По щеке стекает струйка пота.

— Остановись.

Тьма проскальзывает в ближайшие комнаты, и крики начинают нарастать. Если я не остановлю все сейчас, то не буду фейри, что управляет магией — я буду магией, что владеет фейри.

Контролируй себя, Десмонд!

— Остановись! — воплю я.

Вздымающаяся волнами тьма застывает. Затем разом стремится в мое тело, врезаясь в меня, словно зверь.

Я падаю на колени, задыхаясь от магии.

К тому времени, когда восстанавливаю дыхание, тьма исчезает. Все, что осталось от тех, кто был в купальне, это сверкающие кучки пыли, где фейри ранее стояли, и нетронутые смертные. Рабы медленно поднимают головы, рассматривая меня и дрожа телом.

Несколько фей выбегают из ближайших комнат. Когда они видят меня, сразу останавливаются, пожирая меня глазами. Если они хотят убить меня, то не уверен, что тогда бы смог остановить их. Но они не пытаются. Вместо этого один за другим сгибают колени и склоняют головы.

Я смотрю на них немного с удивлением и страхом.

…Они уважают власть…

И внезапно бессильный мальчик Арестиса больше не бессилен.

252 года назад

Я пристально разглядываю свою первую татуировку под яркими, красочными огнями барбоского паба. Взор ангела опускается по моей руке, на ее лице застыло нечто среднее между печалью и безмятежностью.

В этот момент мое настроение вторит ее. Я потираю глаза.

— Так ты теперь официально стал братом? — Глэдия, барменша, что работает здесь, подает мне пиво, оглядывая чернильный рисунок.

Я уже официально являюсь им как два года, но набивание тату сродни женитьбы на организации. Эта помеченная кожа теперь является свидетельством моей привязанности, что бы ни случилось.

И я сам не уверен, что чувствую насчет этого.

Все дальше, чем когда-либо от своей мести…

— Где твои братья? — спрашивает девушка за стойкой.

Встряхивают одного из должностных лиц короля.

Я подаюсь вперед.

— Я могу рассказать тебе, — мои глаза падают на губы Глэдии, — но это будет стоить тебе.

Ее взгляд загорается.

— С радостью заплачу…

Час спустя я натягиваю штаны обратно. Под нами слышны приглушенные звуки в баре.

Глэдия укладывает голову на подушку.

— Так скоро уходишь, Юриен?

Прошло уже два года с тех пор, когда я взял себе вымышленное имя — один из лучших способов избежать отца, — но иногда я забываю, что являюсь Юриеном Нова, а не Десмондом Флинном.

Глэдия тянется ко мне, но я лишь отталкиваю ее прикосновения.

— Мне нужно идти.

«Нужно» может быть и не тем правильным словом, но женщины, с которыми сплю, не любят правду. К примеру, что Глэдия — не больше чем теплое тело. Или то, что я не буду думать о ней вновь, пока не увижу в следующий раз.

Я уже не являюсь ублюдком по рождению, а, скорее, ублюдком на деле.

— Ты пахнешь элем и сексом, — говорит Малаки, когда я вхожу в наш штаб этим же вечером. А затем смотрит на рукава и присвистывает. — Ты сделал тату. — Это не совсем звучит, как обвинение, но таковым быть может — просто мы планировали набить ее вместе.

В конечном счете, как и во всем остальном в своей жизни, мне пришлось действовать одному.

Федрон врывается в комнату, заостряя на меня взгляд.

— Во имя всех королевств, где тебя носило? — говорит он. — Ты нужен был мне час назад. — Его нос морщится. — Ты пахнешь женщиной, — вопит Федрон. — Вот чем ты занимался, пока тебя ждали твои братья? Смачивал член?

— Мне нужно было время на раздумья.

— Глубоко впихивая яйца в девку? — возмущается Федрон. — Если ты опять трахнешь жену какого-нибудь господина, клянусь богам, я не буду вытаскивать твою задницу и позволю им отрубить тебе голову.

Я не совсем уверен, что буду против.

Когда его слова не вызывают у меня никакой реакции, фейри вздыхает.

— Тащите задницы в Мемнос. Нам нужно переправить груз с проклятой водой в ближайшие десять часов, чтобы закрыть сделку.

Пятнадцать минут спустя, после того, как я ополоснулся, мы с Малаки вышли на улицу.

— Тебе не нужно было ждать меня, — говорю я ему с хрипотцой.

— Мне нужно было позволить тебе ввязаться в еще одну передрягу?

Я ухмыляюсь.

Мы оба молчим целую минуту. Затем…

— Почему ты миришься с дерьмом Федрона? — спрашивает Малаки.

— Он же босс, — отвечаю я беззаботно.

— Только потому, что ты не занял место Гермио той ночью? — осторожно интересуется Малаки.

Той ночью.

Тени, крики, пыль от фейри — все, что от них осталось.

Я убираю воспоминания в сторону и смотрю на друга, смотрю ему в глаза. Малаки потребовалось два года, чтобы, наконец, поднять эту тему.

— Ты думаешь, что стоило мне, — утверждаю я.

Друг скептически смотрит на меня.

— Конечно, я так думаю. Без обид, Юриен, но зачем тогда ты здесь? Ты убил предыдущего лидера Братства. Фейри делают так, только чтобы утвердить себя… или закончить все. Но ты не желаешь ни того, ни другого. Вместо этого ты просто отдал должность Федрону и стал еще одним мальчиком на побегушках. Зачем?

Потому что не желал сразу становиться выше всех, когда был на самом дне — мне просто хотелось быть одним из них.

— А почему нет? — отвечаю я вопросом.

Малаки качает головой.

— Если бы у меня был шанс стать лидером, то я бы взялся за него.

— Я получил то, что хотел.

— Прекратив торговлю рабами на Барбосе? Ты мог это сделать, будучи лидером — и ты понимаешь, что все, сделанное тобой, дает фору нашим соперникам, — возмущается друг. — Помни, что я могу залезть им в головы, когда те спят.

Я угрюмо посмотрел вперед нас.

— Залезал ли ты в мою?

Если да, то тогда Малаки узнал каждый мой чертов секрет. Сны порой любят затрагивать мои секреты.

Он отшатывается назад.

— Ты знаешь, что нет. — Малаки будто ранен моим вопросом.

Я трясу головой.

— Если бы ты заглянул, то понял бы. — Если мне приходилось выживать в королевстве отца, то нужна была анонимность. Это значит никаких лидерских должностей, великодушных поступков. Все, что было необходимо, это оставаться в тенях и планировать месть.

— Что с тобой сегодня стряслось? — спрашивает Малаки, изучая мое лицо.

Я смотрю на него. Каждый, кто знает меня, понимает, что не люблю делиться о себе.

Я увожу взгляд в сторону.

— Сегодня годовщина смерти моей матери.

Неловкая тишина, а затем Малаки выдает:

— Черт. Соболезную. Я не знал.

Я все еще не поворачиваюсь к нему.

— Извинения ни к чему.

И на этом я вздымаю в небо с зачарованными крыльями, которые выглядят желтовато-серыми, как у моли.

Некоторое время спустя, после того, как мы переправили несколько ящиков с проклятыми водами Мемноса на Землю и вернулись обратно, у нас с Малаки выдается шанс на еще один разговор.

Мы петляем по улицам Мемноса, дебри которого давят на нас со всех сторон. Темная жидкость скользит по дороге, сделанной из булыжника. Я чувствую на себе взгляды множества созданий, которые прячутся за тьмой.

— Не хочешь остаться на немного? — говорит Малаки. Это его старые излюбленные места. Он жил на Филлии, сестре-острове Мемноса, но из того, что он рассказывал мне, Малаки провел здесь большую часть времени, резвясь с монстрами. Мы можем направиться к Филлии, — продолжает он, — где женщины меняют лица, а рекам из эля нет конца.