Воображала (СИ) - Тулина Светлана - Страница 24

— Даже вы!!!

Личико её окончательно уподобляется печеному яблоку, речь переходит в маловразумительный скулёж. Воображала садится на пол, безутешно размазывая по щекам крупные, как виноградины, слёзы. На Рому и студента она больше не обращает внимания. Те же, после секундной оторопи, бросаются к ней, растерянно суетясь, делая массу лишних движений и одновременно выкрикивая всякие глупости:

— Детка, ты что?!

— Что у нас случилось?!

— Кто обидел нашу маленькую?!

— Хочешь конфетку?

— Кто у нас такой нехороший?! Вот мы сейчас его!..

В ответ Воображала начинает рыдать уже в голос, громче и отчаяннее, с подвыванием и судорогами, со всего размаха бьётся затылком об стенку.

Присевший рядом на корточки студент пытается удержать её за плечи, суёт свою руку между её головой и стенкой.

— У неё истерика! — растерянно ставит диагноз Рома. Воображала подвывает, дробно молотя пятками об пол.

— Без сопливых!.. — огрызается студент, одной рукой продолжая удерживать Воображалу за плечи, а другой пытаясь прижать к полу её коленки, — Принеси воды!

— Может, ей укольчик? — кричит Рома неуверенно.

— Рехнулся?! Без санкции?!

— Меня никто не лю-у-у-уби-и-и-и-ит, — выдаёт Воображала, прервав на секунду рёв, чтобы тут же продолжить с удвоенной энергией. Вконец растерянный студент наваливается на неё всем телом, не переставая при этом бормотать:

— Ну что ты, глупенькая! Кто тебе это сказал? Все тебя любят! Как же тебя не любить, такую хорошую девочку?.. Только плакать не надо… Баю-баюшки-баю… не ложися на краю… — на этот же мотив — Где же этот идиот… ох, хотел бы я узнать… он водички принесёт… — срываясь — Только не надо плакать!..

Воображала хрипит под ним полузадушенно, выгибается дугой.

— Ты что это вытворяешь?! — орёт вбежавший со стаканом воды Рома. — Маньяк! Слезь с неё!

Студент отшатывается от Воображалы

— Идиот! Я же её просто держал!

— Держал он! Видел я, как ты держал! Стакан лучше держи. На минуту оставить нельзя!

В этот момент Воображала с отчаянным рыданьем бросается студенту на шею. Тот вздрагивает и замирает — в правой руке у него переданный Ромой стакан с водой, а одной левой явно недостаточно для успешного отражения атаки. Воображала рыдает. Но теперь рыдания её носят более упорядоченный характер. Да и желания колотиться затылком о близлежащие поверхности она более не выказывает.

Рома выпрямляется, смотрит на них сверху вниз, замечает ехидно:

— Так-так-так… Знаешь, сколько сейчас дают за растление малолетних?

Во взгляде студента — беспомощная ненависть.

— Идиот! — шипит он, сверкая глазами, — Я пытаюсь убедить её, что мы её любим!

— Говори только от своего имени, извращенец! — Рома чопорно поджимает губы. Студент пытается испепелить его взглядом. Шипит:

— Помог бы лучше!..

Вдвоём они переносят Воображалу на узкий диванчик. Студент с выражением идущего на костер мученика садится рядом, поскольку отцепить Воображалу от его воротника не удаётся даже совместными усилиями. Машинально выпивает воду из стакана, кричит испуганно:

— Да любят тебя, любят!.. Чего привязалась?..

— Не-ет! Я здесь никому не нужна-а-а! Я здесь чужа-а-ая! Домой хочу-у-у! К папе!..

Рома со студентом в панике переглядываются. Теперь они обеспокоены по-настоящему. Рома садится на корточки у дивана, гладит Воображалу по вздрагивающим плечикам:

— Зачем нам к папе? К папе нам не надо. Папа у нас нехороший. Такую хорошую девочку обижал! Играть не давал. В угол ставил. Нет, не надо нам к папе… Зачем нам к нему? Нам и здесь неплохо…

— Плохо!!! — гнусит Воображала. Рома быстро меняет тактику:

— Плохо? Почему же нам тут плохо? Кто посмел обидеть нашу девочку? Вот мы его! И всё снова станет хорошо!

— Плохо! — несговорчиво выпячивает губки Воображала.

— Почему же плохо? — преувеличенно удивляется Рома, — Все тебя любят, игрушки — любые, конфеты там, мороженое…

Воображала выпячивает подбородок, отпускает студента (тот быстро отодвигается на безопасное расстояние), провозглашает мстительно:

— Вы все меня дурой считаете! Да-да, все! И вы тоже! А я не дура!!! — её губы вновь опасно кривятся, голос срывается: — Всё папе расскажу! Что я, не вижу, что ли?! Нашли дурочку, да?! Только и слышу — иди, поиграй!!! И всё время смеётесь! Надо мной смеётесь!..

— Вот и неправда, вот и неправда, ты сейчас злишься — вот всякую ерунду и болтаешь, а когда успокоишься — самой стыдно будет. Кто это тут над тобой смеётся?! Что ты выдумываешь? Все тебя очень уважают… Считают ценным сотрудником…

— Враньё! Враньё! Вы всё от меня скрываете! Что я, не вижу, что ли?!

— Детка, но это же глупо! Что мы можем от тебя скрывать?

— Вам виднее! И я не детка!

— Тебе просто кажется! Если бы ты спросила — тебе бы наверняка сразу же всё рассказали, у нас нет и быть не может никаких секретов…

— О чём вы говорили, когда я вошла?

— ?

— Ты сказал, что мне ответят, если спрошу. Вот я и спрашиваю. О чём вы говорили с дядей Сеней, когда я вошла? Вы о чём-то говорили, но сразу же замолчали, я видела!..

— Когда ты вошла… — растерянно переспрашивает Рома. Он явно не помнит.

Зато хорошо помнит отсевший на край дивана Сеня, хихикает нервно. Но Воображала настроена серьёзно.

— О ногах, — напоминает она. Добросовестно хмурится, стараясь быть предельно точной, и добавляет, — И ещё о манерах…

— О господи… — хрипит Рома полузадушенно. Судя по голосу и выражению вмиг перекосившегося лица — он тоже вспомнил. В углу дивана заходится от беззвучного хохота Сеня, и наступает черёд Ромы бросать на него беспомощно-убийственные взгляды.

Лицо у Ромы такое красное, что светлые брови и узкие ниточки баков, тянущиеся до самого подбородка, выглядят совсем белыми, словно нарисованы мелом. Воображала настойчива:

— Так что же там было о ногах?

Так и не дождавшись ответа от вконец уничтоженного Ромы, она цедит:

— Я так и знала! Опять говорили про меня какие-нибудь гадости! Все вы такие!.. — губы её опять дрожат, глаза заволакивает слезами, в воздухе начинают мелькать разрозненные пока ещё искры.

— О чёрт! — взывает Рома к диаметрально противоположным ранее призываемым силам, поскольку ранее призываемые вмешиваться не спешат. Лицо у него беспомощное…