Невеста волка (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 44

— Звучит нереально, — проговорила я с полуулыбкой.

— Практически так и есть, — усмехнулся оборотень. — Поэтому я сейчас без рубашки. У меня вечно проблема с рукавами.

Он развел руки в стороны и весело посмотрел на меня.

Сейчас это был совсем другой Ранфер. Не тот, к которому я привыкла, не тот, который меня отталкивал, держа на расстоянии. И даже не тот, который целовал меня, сводя с ума своей близостью.

Стало вдруг ясно, что именно таким, как сейчас, альфу оборотней видят друзья. Те, кого он считает своими близкими. И мне вдруг нестерпимо захотелось оказаться в их числе.

— Проблема с рукавами? — переспросила я, давя улыбку. — Так, может, это к лучшему? По-моему, так тебе больше идет.

Сейчас впору было шлепнуть себя по губам и покраснеть. Иногда как вырвется что-нибудь изо рта, так потом и не поймаешь!

— Что? — брови мужчины взлетели вверх. А полные губы еще сильнее растянулись. — Это что сейчас было, комплимент моему голому торсу?

— Нет, вам показалось, куратор Крас, — фыркнула я и вытянула губы в трубочку, чтобы не засмеяться. — Хорошая сегодня погода, правда? Может, позанимаемся на свежем воздухе?

Ранфер продолжал улыбаться, не сводя с меня ярко-голубого взгляда.

— Неплохая идея, — ответил он через пару секунд. — Нам придется прозаниматься до самого вечера, поэтому в свежем воздухе есть смысл.

С этими словами он махнул рукой вперед и вправо и проговорил:

— Вот там есть широкая беседка для преподавателей. Студенты там не ходят, мешать нам не будут. Но вообще, если ты перенервничала после нападения, мы можем отложить занятие.

В этот момент он немного нахмурился, снова превращаясь в знакомого мне отстраненного профессора.

— Но вы должны помнить, что чем дольше мы тянем, тем опаснее становится ситуация. Ваша магия вот-вот…

— Ну сколько можно, а? — резко развернулась я, не в силах больше это слушать.

Ранфер так и застыл с открытым ртом.

— Что, что я не так сказал?

У него был такой виноватый вид, что с меня мигом слетела вся спесь.

— Сколько можно звать меня то на “ты”, то на “вы”? — уже гораздо спокойнее спросила я.

Оборотень глубоко вздохнул и вдруг… извинился.

— Прошу прощения. Я… мне сложно переключаться с того странного отношения, которое у меня к вам сложилось, на дистанцию “преподаватель — студентка”. Но я постараюсь. Больше никаких промахов, Алексеева. Больше никаких…

В этот момент я так разозлилась, что, сжав кулаки, сделала несколько шагов вперед. А затем, обхватив ладонями лицо мужчины, по-хозяйски закрыла ему рот поцелуем.

Секунды текли одна за другой. Медленно и тягуче. Стучали в ушах, отмеряли бесконечность, во время которой я тонула в руках Ранфера.

В тот же миг, как наши губы соприкоснулись, он обнял меня, прижав к себе с такой силой, что у меня воздух вышибло из груди. Но я не издала ни звука. Мне было так ослепительно хорошо, что становилось даже страшно.

Оборотень тяжело и отрывисто дышал. Одной рукой зарылся у меня в волосах, второй поглаживал спину, поясницу, спускаясь все ниже к бедрам.

Я была готова закричать. Мне было слишком хорошо, чтобы все это назвать просто игрой.

Стук его сердца под горячей кожей, дыхание, жар тела под моими пальцами…

Пульс участился, где-то внизу живота проснулся такой древний и сильный голод, какого я не испытывала, кажется, никогда в жизни.

Но в какой-то момент я резко отстранилась от мужчины и, почти задыхаясь, проговорила:

— Это ничего не значит!

— Конечно, — вопреки ожиданиям тут же кивнул Ранфер. Только дикий блеск в глазах выдавал, что он вовсе не так спокоен, как кажется.

— Это все для того, чтобы ты называл меня на “ты” и по имени, — пролепетала я какую-то глупость.

— Само собой, — слишком уж быстро повторил мужчина, сложил руки за спиной и направился вперед по тропинке. — Догоняй, Лена. У нас впереди долгий день.

— Блин. Блин, блин, блин… — процедила я сквозь зубы, пытаясь унять дрожь в ногах. А затем, когда мне это вроде бы удалось, направилась следом за ректором.

Почему я остановилась? Ведь все во мне тянется к этому человеку.

Нечеловеку…

Казалось, пусть бы хоть трава не росла, зато мне было бы хорошо.

Но нет. Я слишком хотела знать правду. Понимать, что происходит вокруг. А Ранфер то и дело лишь подкидывал мне новых вопросов, пытаясь использовать в своей игре против людей. Вдруг мое расположение ему нужно лишь для этого?

Было бы слишком болезненно узнать, что сама по себе я ни капельки не нужна альфе Темного Диархана. Что бы на самом деле это ни значило.

— Ранфер, расскажи мне про универсальных оборотней! — воскликнула я, чтобы немного отвлечься, а заодно и узнать что-нибудь полезное.

— Где ты успела об этом услышать? — приподнял бровь мужчина.

— В учебнике по истории Диархана.

— Ясно. А я почему-то решил, что тебе будет очень скучно идти в библиотеку.

Я прикусила губу, скрывая, что мне и впрямь было скучно.

Мы прошли по более узкой тропинке, сворачивая в сторону сада. Вход был закрыт на символический ремешок, накинутый узлом на колышек.

— Это сторона преподавателей, — пояснил мужчина. — Сюда запрещено входить студентам.

— О, как это выгодно для меня, — улыбнулась я. — Так что там с универсальными оборотнями?

— В своем роде универсальные оборотни — это и не оборотни вовсе, — задумчиво произнес Ранфер, потирая подбородок.

— Как это?

— Это сейчас их зовут оборотнями, по аналогии с нами. Но, по сути, много лет назад это были простые маги. Люди, способные превращаться в любого зверя. Удивительное умение.

— Люди? Значит, основатель академии Арктур был человеком? — не понимала я. — Тогда почему же все зовут его оборотнем?

— Потому что теперь люди отвергают саму мысль о том, что превращение в зверя — это нормально, — ответил Ранфер, когда впереди показалась красивая беседка из белого камня. — А тогда, много веков назад, колдуны и колдуньи жили в большем единении с природой, чем сейчас.

— А как же вышло, что все колдуны потеряли возможность превращаться в зверей? И почему теперь осталась способность только обратиться в волка?

Ранфер перевел на меня потемневший взгляд.

— Это долгая и запутанная история, Лена.

В этот момент мы вошли в беседку и сели на скамейки друг напротив друга. Признаться, мне хотелось, чтобы мужчина посадил меня рядом с собой, чтобы протянул руку и заставил опуститься рядом. Но вряд ли это было правильно.

— Я готова послушать.

— Что ж. Думаю, тебе стоит знать правду, — мрачно кивнул он, и я почувствовала, как по спине пробежала волна дрожи.

Что-то не так было с этой историей, раз даже альфа оборотней не слишком-то желал ее рассказывать.

— В первую очередь ты должна понять, почему я сказал, что универсальными были не оборотни, а простые маги. В то время понятия оборотень еще не существовало. Ведь оборотень — этот тот, кто оборачивается не по своей воле. Сегодня каждый из оборотней связан проклятием духа луны. И в полнолуние мы теряем способность выглядеть как люди. Да, многие из нас научились обходить это проклятье. Превозмогать его с помощью собственной внутренней силы. Но таких единицы. Остальные каждое полнолуние становятся рабами своей второй натуры.

Ранфер умолк, очевидно, давая мне время свыкнуться и переварить полученную информацию.

— Как же получилось, что дух луны проклял магов? — пока у меня не было ни единого предположения на этот счет.

— Не всех, — ответил мужчина. — В те далекие времена от основной массы колдунов, что по своему желанию выбирали себе любимого зверя, откололись те, что почитали волков. Они не просто организовали собственное общество, но и создали культ этих зверей. Шло время, и волчьи маги все больше отделялись от остальных. Они привносили в движение идеологию, обожествление своих звериных аватаров. И с каждым годом число их последователей росло. Их прозвали Лютыми за жестокость и агрессию, которую они проявляли к другим колдунам и особенно к людям, вообще лишенным магии. Постепенно раскол стал настолько сильным, что привычная жизнь колдунов королевства изменилась. Лютые уходили в леса, подальше от людей и других магов. Они все чаще и дольше находились в облике волков и все реже возвращались к нормальному существованию. Многие из них вовсе приняли решение остаться волками навсегда. Примерно в это время среди них появились любители человечины. Лютые признавали в себе главенство дикой природы. По их словам, хищники должны убивать слабейших, а волки издревле нападали на людей, если те забредали в лес.