Раз попаданка, два попаданка...(СИ) - Пасюта Мария "MP" - Страница 65

Финрод, пошатываясь, поднялся. Он все еще чувствовал легкую слабость после яда, но хотел как можно скорее освободить майа.

— Быстро ложись обратно, — прошипел Майрон, а через мгновение эльф и сам услышал приближающиеся шаги. — Что бы ни было — не шевелись, будто ты все еще без сознания! Не хочу, чтобы тебя утащили в пыточную!

Финрод поспешно лег, закрыл глаза и замер, в ту же секунду дверь открылась.

— Видишь, как я ценю тебя, — мрачно усмехнулся Моргот, входя в камеру в сопровождении толпы орков. — Зашел навестить, вместо того, чтобы готовиться к ужину со своими гостьями.

— Освободи меня, чтобы я смог тебя отблагодарить, — съязвил Майрон, и один из орков тут же ударил его под ребра рукоятью булавы, заставив закашляться. В присутствии Властелина они явно чувствовали себя увереннее.

— Ты предал меня! Паршивый пес, вздумавший кусать руку Хозяина! — прорычал Моргот, делая шаг вперед и зло стискивая лицо майа рукой.

— Ты мне не хозяин, — твердо ответил тот, с вызовом глядя в глаза Темному Вала.

Склонившись к самому уху Майрона, Моргот прошептал:

— Я заставлю тебя молить о прощении за каждое слово! Я сделаю с тобой такое…

— О да, Тхурингвэтиль просветила насчет того, что ты мечтаешь меня трахнуть, — с ухмылкой перебил майа, не обращая внимания на перекосившееся от ярости лицо Темного Вала и потрясение на физиономиях орков. — Эльфы, присутствовавшие при этом, были весьма удивлены! — Почувствовав попытки проникнуть в его разум, майа издевательски расхохотался.

Моргот наотмашь ударил Майрона по лицу, из разбитой губы на подбородок потекла струйка тёмной крови:

— Твое счастье, что сейчас мне некогда заниматься тобой, — зло выплюнул он. — Но мы еще вернемся к этому вопросу… непременно вернемся! Я сломаю тебя, и ты будешь жалеть, что не можешь рассказать больше, чем знаешь! Ты будешь умолять…

— Поумерь-ка пыл, герой-любовник, — сплюнув кровь, снова перебил майа. — Ты не в моем вкусе.

От гневного рыка Моргота орки заскулили и попятились к дверям. Темный Вала был в бешенстве, а тот, кто должен был уже пасть ниц перед своим Властелином и молить о прощении и пощаде, по-прежнему ухмылялся с нескрываемой издевкой.

— Ты, ты и ты! — Моргот выбрал троих орков из толпы и те перепугано сжались, ожидая его приказа. — Всыпать ему двести плетей, в качестве аванса! Только не попортите лицо, а то скормлю драконам! Когда закончу дела — мы с ним еще побеседуем.

Резко развернувшись, он вышел из камеры, оставив выбранных орков выполнять его распоряжение. Остальные поспешили за ним. Майа, глядя им вслед, довольно усмехнулся: его план удался, никто даже не вспомнил про эльфа.

Орки замялись. Майрона они боялись даже закованным — помнили, как жестко и беспощадно он расправлялся с врагами и ослушниками, будучи Гортхауром, но гнева Властелина они боялись не меньше. Наконец один из них решился, и ребра майа обжег удар плети. Он стиснул зубы, чтобы не издать ни звука. К первому орку присоединился второй, за ним третий. Увлекшись исполнением приказа, они не успели отреагировать, когда эльф, резко вскочив на ноги, напал на них. Ближайший к нему орк даже не понял, что произошло. Финрод ударил его ногой под колено, одновременно нанося сокрушительный удар кулаком в незащищенное горло. Орк сдавленно булькнул и как подкошенный рухнул на пол, а эльф уже выхватил его меч и переключился на второго противника. Тот на мгновение замешкался, за что тут же поплатился и оказался обезглавлен. Третий орк попытался сбежать, но меч, брошенный твердой рукой, оборвал и его жизнь.

— Как ты? — Фелагунд окинул Майрона встревоженным взглядом. Оторвав кусок от своей туники, он стер кровь с лица майа.

— Впечатлен, — усмехнулся тот. — Думаю, очень многим сложно видеть в тебе бойца.

— Именно поэтому в юности я мечтал попасть в какую-нибудь переделку, чтобы доказать всем, в первую очередь кузенам, что я не просто смазливый сын трех народов, — улыбнулся Финрод.

— Теперь понятно зачем ты сам потащился в поход с Береном и вызвал меня на Поединок, — хмыкнул Майрон.

— Возможно, ты и прав, — тихо рассмеялся Финрод и уже серьезно добавил: — Давай-ка подлечу тебя и попробую освободить.

***

Идя за Нифредиль по темным коридорам, я чувствовала, как нарастает страх, стискивая внутренности своими ледяными щупальцами. Раз за разом возвращались мысли о том, что же Моргот сделает с нами и к чему это фарс с ужином. Еще и этот нелепый наряд… Платье льнуло к телу, а в свете свечей и вовсе просвечивало совершенно неприличным образом, даже шитье и камни не спасали. Чувствуя себя голой и выставленной на всеобщее обозрение, я уже скучала по орочьим доспехам. Объяснялось ли это приказом Моргота или простым везением, но по пути нам не встретилось ни души, что не могло не радовать — пройтись в таком виде мимо сборища орков или других его прислужников не было ни малейшего желания.

Не могла я не думать и о Финроде, Майроне и остальных, участь которых была мне не известна. Живы ли они? Сумели ли отбиться? Как там Миримон? От всех этих мыслей на глаза снова навернулись слезы, и я зло смахнула их. Нужно быть сильной! Иначе нельзя!

Конечно, можно было попытаться прибегнуть к осанвэ, но что-то мне подсказывало, что это не лучшая идея. Оставалось лишь надеяться на то, что они уцелели, а еще на то, что Валар не заставят себя долго ждать.

Наконец мы подошли к массивным, окованным металлом, дверям и Нифредиль остановилась:

— Иди внутрь. — И еле слышно добавила: — Да хранит тебя Светлая Элберет!

Сделав глубокий вдох, я толкнула дверь и, пока не растеряла остатки решимости и самообладания, шагнула внутрь. Дверь почти беззвучно закрылась за спиной, и я замерла, осматриваясь.

Огромный мрачный зал, видимо, выполнял функции столовой. Разглядеть удалось немного — освещение почти отсутствовало, лишь на одном конце длинного стола стояли подсвечники, противоположная же сторона терялась в непроглядном мраке.

— Проходи, — несмотря на мягкость и вкрадчивость, в голосе явно слышались металлические повелительные ноты. Тьму прорезали два ослепительно-белых всполоха — он был уже здесь.

Стараясь не выдать своего страха, я прошла к освещенной части стола и собралась присесть на стул, но из темноты снова донеслось:

— Стой.

Я скрестила руки на груди, не собираясь позировать в угоду Темному Вала. Оценивающий взгляд Моргота и без того ощущался так, будто по моему телу ползал огромный паук. Вдоль позвоночника прошел противный холодок, и я непроизвольно передернула плечами от омерзения.

— Повернись, — судя по интонации, он ни секунды не сомневался в моей покорности.

Я почувствовала, как внутри вскипает злость.

— Не буду, — решительно возразила я и тут же закашлялась, но все равно, наперекор приказу, опустилась на стул.

— Не будешь? — в его голосе было такое удивление, как будто ему возразил не живой человек (то есть, эльф), а, к примеру, стол или шкаф. — Почему?

Почему?! Он это серьезно?! Сейчас я ему объясню…

К счастью или нет, но объяснить я ничего не успела, так как дверь снова открылась. Вошла Ксюша, которую принарядили с такой же тщательностью: летящее золотое платье с весьма откровенным декольте дополнял плетеный венец и массивные украшения с изумрудами. Даже при таком освещении было заметно, что на лице ее нет ни кровинки, а губы дрожат. Увидев стол, а потом и меня, она вздохнула с заметным облегчением, должно быть, не знала, что нас ждут к ужину. С такими приготовлениями немудрено было заподозрить совершенно иное.

— Проходи, — теперь Моргот обращался к Ксюше. Она неуверенно замерла, бросив на меня вопросительный взгляд, и я кивнула. Вариантов-то у нас все равно нет…

Она поспешно подошла к столу и заняла место напротив меня. Моргот хлопнул в ладоши, и в столовую вошли Нифредиль и еще две эльфийки, такие же тоненькие и бледные как она, а с ними несколько нагруженных блюдами с разнообразной снедью орков. Ни один из них не позволил себе даже искоса взглянуть в нашу сторону. Расставив блюда, они поспешно покинули столовую, не проронив ни звука. Эльфийки, потупившись, наполнили наши с Ксюшей чаши вином и замерли рядом, всем своим видом выражая покорность. Судя по виду и запаху, мясо, рыба и все остальное было отменно свежим и вкусным, но, несмотря на голод, пробовать мы ничего не спешили и даже не прикоснулись к чашам с вином.