Академия Полуночи (СИ) - Риа Юлия - Страница 29

Как может он идти на такое? Как может, зная цену, соглашаться ее заплатить? Ритуал запретили не из пустой осторожности — выжженные колдуны живут крайне мало; они буквально усыхают, лишенные части собственной сути. Да и Лунной империи нужны сильные ведьмы и колдуны. Нефриты — вот ее опора! И сейчас Арден готов рискнуть всем — долгом перед империей, родом Шантаров, Полуночной Матерью, наделившей его мощью, — ради… ответа?

Безумие! Одержимость! Я не должна была соглашаться. Надо прервать ритуал, пока не поздно. Напасть на Ардена, разбудить горгулий, донести Мак-Фордин — сделать что угодно, но не позволить совершить непоправимое.

Будто подслушав мои мысли, Арден спешно защелкнул у меня на запястье браслет из черного серебра. Витой, он напоминал две перекрученные лозы, на которых ядовитыми ягодами горели красные бриллианты — редкие и баснословно дорогие камни. Тонкой цепочкой браслет соединялся с парным украшением, уже обнимающим мужское запястье.

Я не заметила, когда в пальцах Ардена оказалась длинная толстая игла, ближе к ушку искривляющаяся молнией. Но момент, когда он с силой процарапал собственную ладонь, разглядела отчетливо. Едва проступила кровь, Арден прижал ее к моему браслету и сжал пальцы. Разбуженный артефакт запульсировал, упругие волны побежали вдоль серебряной цепочки, перекатываясь от колдуна ко мне и обратно. Все вокруг опутал тяжелый флер темной силы.

Спустя мгновение меловой круг вспыхнул ослепительно белым. От его краев вверх взмыли лучи, тонкие как иглы. Свет луны, смотрящей на нас сквозь потолочное око, вдруг показался бесконечно холодным и отталкивающим. Я неосознанно отступила, но цепочка артефакта тут же притянула меня обратно. Не удержала — притянула.

А затем все замерло. Даже поднятая в воздух пыль и та застыла, мерцая в лунном свете крохотными звездами. Но я отметила ее лишь краем глаза. Все мое внимание приковало к кружащимся в медленном танце двум лентам силы. Полупрозрачные, словно сотканные из дыма и предрассветного тумана, они извивались подобно змеям. Тянулись друг к другу, норовили соединиться хотя бы кончиками и разлетались в разные стороны, будто дразнясь. Но уже совсем скоро, не способные противиться взаимному притяжению, они переплелись тугим канатом. Налились темнотой и стали одним целым.

Что-то внутри меня радостно отозвалось при виде их единения. Какая-то часть моей души ликовала, каждой частичкой подтверждая: все правильно, так и должно быть.

Со следующим ударом сердца все изменилось. Невидимая сила вырвала одну из лент, беспощадно сжала ее, истончила и высосала теплящиеся в ней крохи тьмы, а после — развеяла туманом. Вторая лента задергалась, словно в агонии. В немом отчаянии она рвалась за первой, но все та же невидимая сила пригвоздила ее к месту.

Еще до того, как Арден зарычал — отчаянно, обреченно, — я уже поняла, что танцевали перед нами не ленты, а нити. Нити наших судеб из полотна Полуночной Матери.

Лунный свет больше не слепил. Теперь он вновь казался холодным и безжизненным. Мерцающие символы ловушки потухли, браслеты остыли. Замершая пыль ожила и закружилась, будто пытаясь подражать недавнему танцу. Но только смотреть на нее было больно.

— Артиэлл… — позвала я негромко, поворачиваясь к Шантару. — Артиэлл, вы в порядке?

В ответ кривая, выдавленная через силу ухмылка.

— Я только что увидел собственную судьбу. Увидел, как ту, что была мне предназначена, у меня отняли. И я понятия не имею, по силам ли мне переткать полуночное полотно. Так что нет, Илэйн, я не в порядке.

Все с той же кривой ухмылкой, которая будто приклеилась к аристократичному лицу, Арден снял с меня браслет. Заглянул в глаза с немым отчаянием, несколько томительных секунд всматривался, точно искал ответ на незаданный вопрос. Потом качнул головой и принялся заклинаниями уничтожать следы ритуала. На меня Арден больше не смотрел.

Я же, напротив, оказалась не в силах отвести взгляд от напряженной спины.

— Артиэлл…

— Когда мы одни, зови меня по имени.

Я смутилась.

— Недозволительно сэле звать…

— Илэйн, пожалуйста, не сейчас, — устало перебил он. — Сейчас я… я должен все обдумать. Советую тебе сделать то же самое.

По-прежнему не глядя на меня, он уничтожил следы ловушки и спрятал артефакт во внутренний карман кителя.

— Дойдешь до жилого корпуса сама? Мне нужно к кэллеру.

— Д-да, конечно.

Поклонившись, я развернулась к выходу, сделала несколько шагов, но остановилась и резко обернулась.

— Артиэлл, — позвала обеспокоенно. И на этот раз Ардену пришлось встретить мой взгляд. — Ваша сила… она в порядке?

— Да, Илэйн.

— То есть луна не взяла платы?

Он усмехнулся.

— Ты невнимательно читала книжки. Она заберет все, что посчитает нужным, на исходе ночи.

Я растерялась.

— Беги спать, Илэйн. И не смотри на меня так. Я не терплю жалости, — в его голосе прорезалась сталь. — Мое решение, мой выбор. Помнишь? — Я кивнула. — Вот и не забывай об этом. А теперь иди.

Еще лишь мгновение я колебалась, потом развернулась и, послав мысленный приказ Путеводному свету, поспешила в жилой корпус.

Дорога до комнаты почти не отпечаталась в памяти. Казалось, в ней просто не осталось места — его заняли мысли о ритуале, о танце нитей из полуночного полотна, о цене, которую придется заплатить Ардену. И еще о кэллере. Его пиетет перед наследником Шантаров явно неслучаен. Что-то связывает их. Но что? И не кэллер ли выдал Ардену артефакт для проведения запрещенного ритуала?

Поднявшись на восьмой этаж и спрятавшись за дверью с уже привычным номером «246», я достала из кармана Эвис и опустила ее на кровать. Черные глаза глядели с беспокойством.

Сев рядом, я в волнении закусила губу.

— Думаешь, ритуал показал правду? — спросила через несколько секунд. — Наши с Арденом судьбы должны были быть связаны?

Ящерица медленно переступила лапами, будто пытаясь сказать, что сама не уверена.

— Лей-Тора говорила, что в момент моего рождения луну скрыла тень, а ярче остальных сияла звезда перемен. Неужели все дело в этом? Природа моей силы вынудила Полуночную Матерь переткать полотно?

Топ.

Топ. Топ.

Я нахмурилась.

— И да, и нет?

Топ.

Качнув головой, я дошла до таза с кувшином, умылась и переоделась в ночную сорочку. Дождалась, когда Эвис отойдет в сторону, и без сил залезла под одеяло. Ящерица пристроилась сбоку от подушки.

Несмотря на усталость, сон не шел. Точнее, я не позволяла себе заснуть. Лежала, глядя в потолок, и упрямо отказывалась закрывать глаза. Глупая затея, пустая. Но я ничего не могла с собой поделать. Мне казалось, пока я бодрствую, ночь не закончится — а значит, и ускользающая луна не потребует у Ардена платы.

— Как думаешь, — спросила я тихо, — почему он сильнее меня чувствует утраченную связь? Потому что остался неизменным? Потому что в нем живет тьма, которая должна была нас связать?

Эвис не ответила. Повернувшись, я с удивлением заметила, что она спит. Морда покоилась на сцепленных лапах, глаза закрыты, дыхание ровное. Кажется, ящерицы спят по-другому. Интересно, кто же она все-таки на самом деле?

Ноги жгло холодом, но я не сходила с места — стояла, кутаясь в одеяло, и не сводила взгляда со светлеющего неба. Не обращая внимания на усталость, я молила Полуночную Матерь быть милосердной. Упрашивала не лишать Ардена силы, не наказывать его за горячее сердце и упрямство истинного темного. Такими они сотканы — неспособными отступать и мириться с поражением. Тьма никогда не сдается, она может затаиться в тенистых углах, но на исходе дня всегда возвращается. Точно так же тьма, живущая в душе Ардена, не дает ему отступить от задуманного.

Меня восхищали его решительность, готовность рискнуть всем ради достижения цели, ради того, что стало бесконечно значимым. Не испугаться, не отступить, держать спину гордо и быть готовым без сожалений заплатить любую цену.