Поцелуй феи. Часть 2 (СИ) - Сирфидов Иван - Страница 18

- Значит это всё же был дар, - мягко возразила Лала.

- Ну, может и так, - пожал плечами Рун и улыбнулся. - Тебя не переспоришь, Лала.

- Рун, - вдруг посмотрела она на него просяще почти с мольбой, - давай мириться. Пожалуйста!

Болезные интонации, слышимые в её словах, отозвалась тоской в его душе. Рун бы и сам хотел. Всем сердцем. Но разве можно здесь исправить что-то. Ему казалось, их отношения навек разбиты, и не собрать осколки.

- А как? - спросил он, испытывая глубокое сожаление.

- Обнимешь меня, тут и помиримся, - с невинной верой поведала она.

- Давай, - вздохнул он.

Лала выпорхнула с лежанки, подлетела к нему. Остановилась в пол шаге, опустилась на ножки. Стояла и ждала, глядя на него. Глаза её лучились теплотой, и грустью, и надеждой. Ну как тут не прижать её к себе. Рун шагнул к ней и обхватил руками. Лала одарила его взглядом, полным нежности.

- Рун, - произнесла она взволнованно виноватым голоском. - Прости меня, мой славный, я была очень неправа. Я всё время очень счастлива с тобой. Очень-очень. Это твоё отношение ко мне. Магия объятий родится ведь от чувств мужчины к фее. Твои ко мне сильны. Сказала ненароком тебе то, что тебя расстроило, ты огорчился, а я вместо того, чтобы утешить, набросилась на тебя. Я нехорошая. Мне очень-очень стыдно. Простишь меня, любимый?

Её личико было исполнено неподдельных переживаний. Руну стало бесконечно совестно, что он причина её горести. Такое светлое счастливое созданье. И вот страдает.

- Думаю, что это всё-таки моя вина, а вовсе не твоя, - с раскаяньем проговорил он. - Я будто бы хожу по кругу, Лала. Каждый раз кажется, уже смирился с твоей природой, и принял её, и счастлив. Но вдруг снова обожжёт. Внутри. И снова тебя обижаю. Не знаю, что с этим делать. Правильно, что ты решила уйти к другому.

В глазах Лалы отразились удивление и растерянность.

- Рун, я не хочу к другому, - прошептала она очень искренне. - Я хочу быть с тобой.

У Руна болезненно защемило в груди.

- Правда? - проговорил он с трудом, словно не решаясь поверить.

- Правда. Мой зайка.

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как уходит тяжесть из сердца. И затем ему стало светло-светло на душе.

- Ой! - промолвила Лала чуть ошеломлённо довольным голоском. - Как обухом по голове, Рун. Смотри не отпусти меня только, а то упаду.

- Да уж не отпущу, - пообещал Рун.

Какое-то время они стояли молча. Лала положила голову ему на грудь. На её личике расцвела улыбка счастья.

- А магии-то всё ж заметно меньше, чем было. Ну, до ссоры, - с деланным укором пожаловалась она, а затем добавила виновато: - Не можешь меня до конца простить, Рун? Так сильно тебя обидела?

- Ну… про другого. Мощно резануло. Внутри. Когда ты сообщила, что уйдёшь. Не пришёл ещё в себя пока, - признался он.

- Прости, любимый, чуточку в сердцах сказала. Я не со зла, не для того, чтоб сделать больно. А раз тебе так трудно. Чтобы не страдал. Освободить тебя от муки быть со мной. Вот что в виду имела. Уйти от тебя, это последнее, чего я хочу. И вообще, Рун, ты очень неправ на счёт моей природы. Она хорошая. Подумай, мы с тобой друзья, но дружим так, как ни одна девица с парнем ещё наверно не дружила. Ведь наши отношенья чувств полны, не свойственных для тех кто просто дружит. В них много нежности, и счастья. И объятий. Почти что правда как невеста и жених. И всё благодаря моей природе. А ты её совсем не ценишь, Рун. Не ценишь этого всего, что между нами.

- Я это всё очень ценю, Лала. Ты не представляешь, как, - с чувством произнёс Рун. - Но если ты думаешь, что на свете есть хоть один парень, который сможет, обнимая тебя постоянно, с тобой дружить, ты… наивная.

- Со мной нельзя дружить? - удивилась Лала. - И от чего же?

- Да оттого что начинаешь вскоре… хотеть гораздо большего, чем дружба. И это неизбежно.

- Но ты меня не можешь полюбить. Из-за проклятья, Рун, - не согласилась Лала.

- Считай, как хочешь, только я тебя люблю, - уверенно возразил он.

- А вот и нет, - мягко сказала Лала с лукавой улыбкой.

- А вот и да, - усмехнулся Рун.

- А где же моя магия? - поинтересовалась она невинно.

- Пожертвуй что-нибудь, тогда поди вернётся.

- Лягушек нет поблизости, - весело проронила Лала.

Рун рассмеялся, Лала тоже.

- Ну вот, уже получше, - буркнула она.

- Лала, - позвал он.

- Что, милый? - спросила она добродушно.

- А если ты превратишь лягушку в подобие себя, это будет прям одинаково? Ну… целовать. Я и не отличу?

- Ну, не совсем, Рун. Для лягушки ты будешь просто незнакомый чужой человек. Она к тебе ничего не будет чувствовать. А я к тебе очень много всего чувствую. Это большая разница, Рун. Для… поцелуя. Я думаю. Огромная разница.

Она подняла голову и стала глядеть ему в глаза. И столько было тепла, и ласки, и приязни, и милого очарования, и трогательной доверчивости в её взгляде. Ну где тут выдержать простоватому деревенскому пареньку.

- Ох, мамочки! - в радостном удивлении прошептала Лала. - Держим меня, Рун, только. Пожалуйста!

- Держу, держу, - успокаивающе заверил её Рун. А потом улыбнулся, - Такие у тебя слабенькие ножки. И крылышки. Любовь моя.

- Да, феи очень хрупкие созданья, - подтвердила Лала счастливо.

Время шло, а они стояли, согревая друг друга.

- Надо идти, Лала, - вздохнул Рун. - Полдень уж почти.

- Давай, Рун, чуть опоздаем к кузнецу. На пять минуточек, - попросила Лала нежным голоском. - Поди простит.

- Давай, - тихо произнёс он. - Я тоже не хочу… так скоро… отпустить тебя.

*****

Дом кузнеца располагался недалеко от избы Руна. Минуешь шесть дворов, и вот он, идти всего ничего. Рун с Лалой, держась за руки, неторопливо проделали этот путь. Лала сияла, просто лучилась приподнятым настроением, и Рун знал, дело было не в объятьях, не только в объятьях, не так уж и долго они обнимались, не столько, как ей обычно надо, чтобы зарядиться безудержным счастьем, не угасающим часы. Просто она, как и он, радовалась, что меж ними снова всё хорошо. Счастливую фею объятий не отличить от влюблённой. Как отличить, если её счастье родится от её мужчины. Всё в ней поёт внутри, когда он с ней, это не скрыть, да она и не пытается скрывать. Всяк, кто её увидит, непременно решит: вот идёт, ну или летит, девушка, со своим парнем, и она наслаждается каждым мгновеньем от близости к нему, и тем, что она любит и любима. Для деревень картина настолько сильных нежных чувств - зрелище не из частых. Крестьяне с лет младых в делах, по дому помогают и по хозяйству, присматривают за младшими детьми, а то и в работники идут куда, всё лишний кусок хлеба. Им прокормиться бы, не до любовных дел, к тому же сватают родители, стремясь пристроить чадо получше иль повыгодней. Это не жестокость, это суровый прагматизм, в богатом доме всё равно рано или поздно стерпится-слюбится, а в бедном любовью сыт не будешь сам и деток не накормишь. Девиц, бывает, сбагривают и абы куда, первому более-менее приличному посватавшемуся, лишь бы не сидели ярмом на шее. Конечно же хватает в деревнях и браков по любви, у крестьян с этим проще, многие примерно равны в плане достатка, и потому если молодые нравятся друг другу, их с удовольствием поженят. В счастливой семье и работа лучше спорится. Но далее на молодожёнов быстро наваливается тяжёлый груз забот по хозяйству. Притупляя интенсивность их амурной взаимоувлечённости. И всё же, несмотря на все заботы, глубинно всякий понимает, в чём истинная радость бытия. Она в сердечной связи с кем-то. Поэтому вид девушки, которая безмерно влюблена, и безгранично счастлива в своей любви, конечно пробуждает умиленье у окружающих, и зависть белую, и воспоминанья о собственных младых годах, когда в душе романтика пылала, и много прочих светлых чувств. Особенно когда она - премиленькая фея - созданье, поцелованное небом, почти что ангел воплоти. Всякому из прохожих, кто встречался с Лалой глазами, она улыбалась тепло, и всякий сразу начинал, хочет он того или нет, улыбаться в ответ, даже стражники, и те расплылись в улыбках. От этого создавалось ощущение, что мир вокруг переполнен добром и радостью. Ворота у кузнеца были открыты настежь, словно он ждал не двух соседей пеших, а всадников кортеж. Дом у него большой, ухоженный, красивый, не похожий на покосившуюся избёнку Руна, сразу видно, здесь живут зажиточно, в достатке. Вся семья кузнеца в сборе, одетые в самое лучшее выходное, встречали их пред воротами - сам он, жена его, их детки, его престарелая мама.