Невидимки (ЛП) - Литтл Бентли - Страница 21

— 2 месяца.

— Она уже кого-то себе нашла. Твоё окно возможностей закрыто, чел. Ты ей хотя бы позвонил?

— Я даже не знал, куда она уехала.

— Надо было позвонить её родителям. Они-то в курсе.

— Она сказала, что хочет оборвать все контакты и больше не встречаться. Сказала, так будет лучше для всех.

— Они всегда так говорят. Но то, что они говорят и то, что имеют в виду — это две разные вещи.

В дверях мелькнула тень. Стюарт.

— Здравствуйте, дамы, — сказал он, просовывая голову в кабинет. — Хорош болтать, давайте работать.

Я быстро схватил ручку и вернулся к инструкциям.

— У меня перерыв, — заявил Дэвид, жуя фрито. — Ещё пять минут.

— Тогда иди в столовую и не мешай… — Он замолчал и задумался. — …Джонсу.

— Ладно, — ответил Дэвид, встал, улыбнулся мне и вышел вслед за Стюартом.

Я улыбнулся в ответ, но внутри мне было не по себе.

«То, что они говорят и то, что имеют в виду — это две разные вещи».

У меня было жуткое чувство, что он прав.

Шоссе встало в пробке, впереди столкнулись сразу три машины, поэтому домой я попал только к половине седьмого. Я оставил машину в гараже, поднялся в квартиру и вытащил из почтового ящика стопку конвертов. В стопке я нашёл счёт от газовой компании, еженедельный журнал «Экономия»… и нечто похожее на открытку.

Открытка? От кого, интересно?

От Джейн?

Я воспрянул духом. Наверное, она устала ждать, пока я выйду на связь и решила написать сама. Вдруг она скучала по мне так же, как и я по ней.

Я быстро вскрыл конверт и увидел надпись «С днём рождения!» и нарисованы улетающие в небо воздушные шары. Я развернул открытку.

На белом фоне принтером было напечатано: «От друзей из «Автоматического интерфейса».

Сердце сжалось.

Формальное поздравление с работы.

Я смял открытку, кинул её в лестничный пролёт и проследил, как она долетела до земли.

Через два дня мой день рождения.

Я про него чуть не забыл.

День рождения я провёл, печатая и правя, правя и печатая. Дэвид заболел, и весь день я просидел в кабинете совсем один.

Весь вечер я проторчал перед телевизором.

На работе меня никто не поздравил. От них я этого и не ждал, но я ждал звонка от Джейн. Ну, или хотя бы открытки. Она ведь знала, как важны были для меня дни рождения. Но, разумеется, от неё ничего не было. Но больше всего угнетало, что даже родители не заметили моего дня рождения. Ни подарка, ни открытки, ни звонка.

Несколько раз я сам пробовал им дозвониться, но линия постоянно была занята и, в конце концов, я сдался.

Через пять лет, думал я, мне стукнет тридцать. Я помню, когда моей маме исполнилось тридцать. Её друзья устроили ей роскошную вечеринку, все напились, а мне было позволено не ложиться спать допоздна. Тогда мне было восемь и мама казалась мне очень старой.

Я тоже старел, но почему-то совершенно этого не чувствовал. Я ходил на занятия по культурной антропологии к одному профессору и тот говорил, что в американской традиции не существует обряда инициации, разделения на детство и взрослую жизнь. Наверное, именно поэтому я до сих пор чувствовал себя ребенком. Я не ощущал себя так, как, наверное, себя ощущали мои родители в этом возрасте, не видел себя таким, какими себя видели они. Может, я и жил взрослой жизнью, но мои чувства оставались детскими, все мои увлечения и интересы были интересами подростка. Я так и не вырос.

Моя жизнь перевалила за середину третьего десятка.

Весь вечер я думал о Джейн, о том, каким мог быть этот день рождения, каким он должен был быть, но не стал.

Я лёг спать, всё ещё надеясь, что она позвонит.

Но она так и не позвонила.

В районе полуночи я провалился в сон.

Настал День Благодарения, который я провёл перед телевизором, смотря марафон «Сумеречной зоны» по 5 каналу и гадая, чем же в этот момент занималась Джейн.

За неделю до этого я несколько раз пытался дозвониться родителям, мне хотелось, чтобы они позвали меня на День Благодарения, но, когда я звонил, дома никого не было. Они звали нас с Джейн отметить три Дня Благодарения подряд, но мы всегда отказывались, ссылаясь на занятия, работу, на что угодно. В этом году, когда я действительно хотел поехать, меня никто не позвал. Ничего удивительного, но всё равно, мне было немного неприятно. Я понимал, что родители не нарочно не пригласили меня — видимо, они решили, что у нас с Джейн свои планы — но никаких планов у меня не было, и я отчаянно хотел, чтобы они появились.

Я до сих пор не сообщил им о том, что расстался с Джейн. Я им даже не позвонил ни разу с тех пор. Я никогда не был близок с родителями и обсуждать с ними подобные темы мне было неприятно. Я знал, они просто завалят меня вопросами: как это произошло? Почему? Чья в этом вина? Собираемся ли мы всё исправить? Мне совершенно не хотелось говорить на эти темы. Пусть лучше они узнают об этом от кого-то другого.

Я думал соврать им и отправиться в Сан-Диего в одиночку, сказать, что Джейн в последний момент заболела и День Благодарения проведет со своей семьёй. Жалкое и никчёмное оправдание, но я был уверен, родители его примут. Они всегда были несколько легковерными.

Но врать мне не пришлось. Я мог бы, конечно, сам пригласить их. Мог просто утром в четверг явиться на порог их дома. Но мне почему-то не захотелось этого делать.

Поэтому я остался дома, валялся на диване и смотрел «Сумеречную зону». В качестве праздничного блюда у меня были макароны с сыром. Я впал в депрессию, ещё никогда прежде я не чувствовал себя столь одиноким и брошенным.

Понедельник я встречал чуть ли не с радостью.

Дэвид пришёл раньше меня, он сидел за своим столом и поедал нечто похожее на кекс. После четырёх дней практической полной изоляции, я был счастлив его видеть. Но в то же время, оглядывая стопки бумаг для работы, я чувствовал себя опустошённым, измотанным.

Дэвид мне нравился, но, блин, как же я ненавидел эту работу.

Я посмотрел на него.

— Какой-то ад, — сказал я.

Он доел кекс, смял картонную формочку и выбросил её в урну между столами.

— Я где-то читал, что ад наполнен всеми насекомыми, которых ты когда-либо убил: прихлопнутыми мухами, раздавленными пауками, замученными улитками. И ты должен ходить там. Туда-сюда. Голый. Туда-сюда. Вечно. — Дэвид ухмыльнулся. — Вот это — ад.

Я вздохнул.

— Что-то похожее, да.

Он пожал плечами.

— Чистилище ещё может быть. Но ад? Вряд ли.

Я взял ручку и посмотрел на инструкцию по ГеоКомму, которую я написал. Достало уже описывать эту систему. То, что когда-то казалось мне огромным шагом вперёд, повышением моей ответственности, теперь давило на горло. Я начал скучать по дням, когда задание каждый день было новым и отличалось от предыдущего. Может, тогда моя работа и была менее осмысленной, но она хотя бы не повторялась.

— Наверное, так и есть, — ответил я.

На часах четыре, и работники с гибким графиком направлялись к лифту, проходя мимо нашего кабинета. Дэвид откинулся в кресле и посмотрел на меня.

— Эй, что после работы делаешь? — спросил он.

Я понимал, к чему он вёл, и первым моим желанием было сказать, что не смогу с ним пойти, куда бы он ни собирался. Но я так давно никуда ни с кем не выбирался, что неожиданно для себя самого ответил:

— Ничего. А что?

— В Хантингтон Бич есть клуб. Там полно клёвых тёлок. Может, сходим?

Второй уровень. Приглашение.

Часть меня очень хотела согласиться, на какую-то секунду я решил, что, может, именно это решение изменит мою жизнь. Я пойду в клуб с Дэвидом, мы подружимся, он поможет познакомиться с женщинами, вся моя жизнь пойдёт по иному пути.

Однако истинная природа победила, я грустно улыбнулся и помотал головой.

— Жаль, но не смогу. Планы, — ответил я.