Дикий голод (ЛП) - Нейл Хлоя - Страница 2

Я обучалась четыре года, чтобы развить три составляющие вампирской силы: физическую, психическую и стратегическую. Несколько месяцев назад я окончила университет со степенью в социологии — с уклоном на отношения суперов-людей — а теперь рассчитываюсь за свое обучение так же, как это делают французские вампиры — годом обязательной военной службы для Дома. Это шанс увидеть из чего я сделана и провести еще один год в городе, который я полюбила.

Я на службе уже три месяца. Сопровождение делегатов из Дома Дюма в Чикаго для участия в мирных переговорах является частью моих обязанностей.

— Сколько чемоданов ты берешь?

Я с изумлением посмотрела на Сери.

— А что? Сколько берешь ты?

— Четыре. — Сери не путешествует налегке.

— Мы пробудем в Чикаго всего четыре дня.

— У меня есть дипломатические обязанности, Элиза.

Я сделала глоток шампанского.

— Именно это говорят французские вампиры, когда упаковывают слишком много вещей. У меня есть базовый гардероб.

— А это говорят американские вампиры, когда упаковывают недостаточно вещей. У тебя тоже есть дипломатические обязанности.

— У меня есть обязанности перед Домом. Это другое.

— Ага, — произнесла она, улыбнувшись мне поверх ободка своего напитка. — Но перед каким?

— Перед Maison Dumas[4], — ответила я с акцентом, который был довольно близок к совершенному. — Я еду в Чикаго не по поручению Дома Кадогана. Это просто бонус.

— Я с нетерпением жду встречи с твоими родителями. И я уверена, что они будут рады тебя видеть.

— Я тоже буду рада с ними увидеться. Просто… за последние несколько лет я сильно изменилась. С тех пор, как в последний раз ездила домой.

Они дважды приезжали в Париж после того, как я уехала, и мы весело проводили время, гуляя по городу и осматривая достопримечательности. Но меня все еще не покидает ощущение, что я скрываюсь от них. Быть может, так было всегда.

— Дело не в вас, Кадогане или Чикаго, — сказала я своему отцу, когда мы стояли возле частного терминала в О'Хара[5], перед реактивным самолетом, который переправит меня через весь мир. Я изо всех сил пыталась заставить его понять. — Речь идет о том, чтобы выяснить, кто я.

В Чикаго я была ребенком Этана и Мерит. И было трудно ощущать себя чем-то большим, нежели тенью моих родителей или моего рождения, что вызвало у меня удивление по поводу большого количества суперов за пределами Дома Кадогана, которые относились ко мне, как к призу. А возможность того, что я смогу выносить детей, сделала меня, по крайней мере, для некоторых, призом, который нужно завоевать.

Я хотела быть чем-то большим, чем-то другим… Кем-то, кто являлся бы просто мной.

— Ты не сможешь нас подвести, живя своей жизнью так, как ты того хочешь, — сказал мой папа. — Это твоя жизнь, и тебе придется делать свой собственный выбор. Всегда.

Он приподнял мой подбородок пальцем, заставив меня встретиться с его взглядом.

— Есть решения, которые мы принимаем, и решения, которые принимают за нас. Иногда ты принимаешь предложенный тебе путь и живешь им — той жизнью — с изяществом. А иногда ты проталкиваешься вперед и прокладываешь свой собственный путь. Это решение за тобой. Оно всегда было за тобой.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, потому что я эгоист. Потому что ты мой ребенок. — Его глаза яростно горели, словно изумруды в огне. — Но если таков твой путь, то ты должна его принять. Что бы там ни случилось, у тебя всегда есть дом здесь.

Он поцеловал меня в лоб, а потом крепко обнял.

— Испытай свои крылья, — тихо сказал он. Это был совет. Просьба. Надежда. — И лети.

Я улетела. И я читала, передвигалась, училась и тренировалась, как и все остальные.

В Париже я просто очередной вампир. А анонимность и свобода просто опьяняют.

— Мы все лелеем надежды, — тихо произнесла Сери, ее глаза внезапно омрачились. — Иногда наши собственные, иногда чужие. Оба варианта могут быть тяжелыми.

Сери происходит из того, что европейские Дома называют «благородной кровью». Ее превратил Мастер вампиров с властью, деньгами, старым именем и чрезвычайно высокой репутацией — а это имеет значение для французских вампиров. Сери последний вампир, которого он создал перед смертью, и ожидалось, что те, кто носит его фамилию, будут аристократами и занимать видное положение в обществе. В отличие от США, французские вампиры сами выбирают себе Дома. Она выбрала Дом Дюма вместо Дома Бурдийона, Дома ее Мастера. Из-за чего у нее не так много друзей среди потомков Бурдийона, которые решили, что она пустила по ветру свое наследие.

— Тебе не терпится увидеть Чикаго? — спросила я ее.

— Мне не терпится увидеть город, — ответила она. — А, может, и что-нибудь оптимистичное случится на переговорах. Вспомни Кале[6].

Последняя атака произошла в Кале неделю назад. Вампиры из парижского Дома Солиньяк напали на Дом Сен-Жермена, потому что посчитали, что получают недостаточно отката от прибыли городского порта. При этом были убиты четыре вампира и два человека.

Европейские Дома сосуществовали мирно, по крайней мере, по человеческим меркам, сотни лет. Но после роспуска ГС все резко изменилось. Неконтролируемая власть, и вампиры сочти это соблазнительным.

В переговорах примут участите более десяти делегатов из Франции, в том числе Сери и Марион, Мастер Дома Дюма. Марион и Сери будет сопровождать десяток сотрудников, включая телохранителя Марион, помощницу Сери, Одетту, и меня.

— Ага, — произнесла я. — Не знаю, насколько все пройдет успешно. Но отказ от переговоров, безусловно, не принесет никакой пользы.

Сери кивнула и сделала последний глоток шампанского, когда мимо нас прошли двое охранников — один человек, один вампир — тем самым прервав наш разговор. На них были черная военная форма и береты, и они с подозрением смотрели на всех, мимо кого проходили. Часть совместной оперативной группы, созданной Префектурой Полиции Парижа для обеспечения безопасности города.

Взгляд вампира переключился на меня, потом на Сери. Он узнал нас, пробежался глазами по остальной части толпы и пошел дальше, его талию опоясывала катана.

Вампиры в США и Западной Европе пользуются длинными и слегка изогнутыми японскими мечами, которые остры и смертоносны, как клыки, но с гораздо большим охватом.

У колдунов есть магия. У оборотней их животные формы. У вампиров катаны.

— Это Хави, — прошептала Серафина, смотря, как они прошли дальше, а потом скрылись за углом. Хави — вампир Дюма, отрабатывающий год службы.

Они не единственные охранники Эйфелевой Башни. Люди и вампиры аналогичным образом стояли с краю толпы внизу, одетые в бронежилеты и с оружием, пытаясь уберечь туристов и граждан, наслаждающихся теплым вечером на Марсовом Поле[7].

Мы повернулись обратно к перилам, глядя на город. Так много белого камня, так много шиферных крыш, так много людей, наслаждающихся теплым вечером. Но над нами навис призрак насилия, страха. И от этого трудно избавиться. Ни один город не идеален, не тогда, когда в нем живут люди.

— Давай сфоткаемся, — сказала Сери, явно пытаясь поднять настроение. Она обняла меня, а потом достала свой экран и наклонила узкую полоску из стекла и микросхемы для идеального снимка.

— За Париж! — произнесла она, и мы улыбнулись.

Когда запись была сделана, она проверила время, прежде чем снова убрать устройство.

— Нам пора возвращаться. Машина прибудет через несколько часов. — Она взяла меня под локоть. — Это будет приключение, и мы будем оптимистками. И я предвкушаю пиццу, хот-доги по-чикагски и… Comment dites-vous ‘milk shake de gateau’[8]?

— Кейк-шейк, — ответила я с улыбкой. — Вы с моей мамой прекрасно поладите.