Все драконы любят апельсины (СИ) - Лофт Уна - Страница 30

Он взял ее за руку, рука была ледяной, ну а какой еще она должна быть, и повел обратно. Теми же пустыми коридорами и мрачными переходами. Они остановились только тогда, когда вышли на стену. Нормальную, крепостную, каменную стену, с острыми зубцами. С освещением в этот раз тоже было все в порядке. Рэнни облегченно вздохнула и вернула ему сюртук. Ритуал надо завершить.

— Подождите. Мне надо Вам кое-что сказать. Могу не успеть или… В общем, зима будет холодной. Снежной и холодной.

Рэм застыл, сердце пропустило два удара.

— Вот как? Это они Вам сказали?

— И да, и нет. Они подтвердили, если под «они» Вы подразумеваете эти сущности — кхааграш, — Рэнни снова отвела глаза.

— Они сказали — они могут обмануть, так обычно и делают.

— Да, но я это чую. И в чем-чем, а здесь я не могу ошибиться.

— А в чем можете?

— Пока не нашла такую область, — самоуверенно заявила Эррнгрид. — В общем, если мы послезавтра найдем что-то полезное в той пещере, а я уверена так и будет, то обменяйте это у роунгарров на костюмы из кожи белого и черного ящеров.

— Вы думаете, мы найдем там… золото? А вот это действительно банально.

— Это не банальность, а вполне реальная вероятность.

— Вы не хотите, чтобы мы золотом оплачивали долг клана. Но почему? В чем разница?… Ясно, — медленно произнес наместник, недобро усмехнувшись, — я понял, по вполне очевидной причине — потому что это драконье золото и им лучше всего оплатить драконью кожу. Лучше не путать деньги раайэнне и золото драконов. Так, Эррнгрид?

— Мы с Вами на тонком льду, Рамидар.

Он развеселился:

— Как обычно. Так я прав?

Она повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. Глаза были темные, как тогда в Сером Порту. И как тогда на него смотрело существо из иных миров, иной Вселенной, с той разницей, что теперь бывалый раайэнне с ним уже сталкивался. Он подошел к ней почти вплотную. Его волосы щекотали ее лицо. Он пах чем-то до боли знакомым — древесным запахом, зеленым чаем и тропическим цветком, она бы сказала, что это иланг-иланг, если бы иланг-иланг рос на Южных островах.

— Вы о многом догадываетесь, — Эррнгрид отстранилась от него, — в нашем клане есть ограничения, их много. И именно в силу этих ограничений, я не могу погасить долг клана своими деньгами, хотя у меня есть необходимая вам сумма. Я хочу, чтобы вы смогли оплатить долг своими силами. Пусть это будет долго и трудно, но это принесет более стойкий результат.

Он удивленно посмотрел на нее, почему это не приходило ему в голову раньше? Действительно, она — внучка богатейшего роунгарра в Герриндоре. Два миллиона золотыми не такая уж и непосильная для нее сумма.

— Ведь это спасет Вам жизнь? Если Вы вложите недостающую сумму как мастер над монетой?

— Вы не понимаете, о чем говорите, — Рэнни едва не закричала, — это спасет жизнь мне, а вас уничтожит, что создаст слишком сильный дисбаланс в мире.

— Уничтожит? А то, что мы вырождаемся — это нас не уничтожает, то, что кто-то провернул финансовую махинацию, пустив клан по миру, не уничтожает? Эррнгрид, — она отвернулась. Тогда он, не особо церемонясь, взял ее за плечи, развернул к себе и слегка сжал ладони.

— Посмотрите на меня, Эррнгрид, — Рэм был спокоен, но внутренняя сила поднялась с глубин его «я» и неслась прямиком на роунгарри, и он сумел вовремя затормозить. — Отвечайте, замешан ли кто-то из вашего клана или Вашей семьи в том, что происходит с раайэнне сейчас?

В отличие от него, прилива силы она не чувствовала, устало выдавила:

— Я не уверена, но думаю, что дед начал, а Кассиддин продолжил. Прямых доказательств у меня нет, только косвенные. Проблемы совпадают по времени с момента основания Нового Роунгарриона. И на границе с городом, там, где я встретила Рилинна, я почувствовала брата.

— Он был один?

Рэнни неопределённо пожала плечами — ни да, ни нет. Она не уверена.

— Место было дурное. Но я просто не люблю лес…

— Это не лес. Это шойкуне — шрам на теле Ран-Тарра после изгнания Обители, который все время гниет и кровоточит, и который надо регулярно вычищать, особенно после того, как раайэнне вернули себе свои исконные земли…Там что только не привидится.

— До этого не кровоточил?

— Кровоточил, как все шрамы, но внимания мы ему уделяли значительно меньше. Кто знает, что Кассиддин был в шойкуне?

— Глава клана и Рилайн, они были у меня на следующий день и подтвердили, что в курсе его тесных отношений с Кирианом и его наставниками. Возможно, рассказали еще кому-то.

— Не такие они идиоты, чтобы об этом рассказывать. А если бы кому-то рассказали, то Вас бы уже убили. Мы не убиваем женщин и детей, но тут речь идет о мести. Это любому раайэнне сошло бы с рук. Вас ведь убивает кхаари не за то, что Вы не можете вернуть долг клана, он Вам мстит, как сестре Кассиддина. — В уме Эррнгрид молнией блеснула мыслишка: он сделал два предположения и оба в точку. Это не может быть совпадением.

Дело представало в совсем ином свете.

— … я не могу Вас отпустить…

Настала очередь Эррнгрид застыть, вэйраш оказался тут как тут. В последнее время он стал на удивление быстр.

— Успокойте Вашего… не знаю, как назвать, ледяного дракона?

— Вэйраш.

— Его. Я не закончил — не могу отпустить Вас одну на Большую Землю. Информация может просочиться, Вам угрожает опасность — даже не знаю с какой стороны больше — от самого клана, который захочет с Вами поквитаться, или от кхаари, или от сообщников Вашего деда и брата, которые продолжают действовать в клане и не захотят допустить, чтобы Ваше предприятие удалось.

— Вы не может поехать со мной. Вы изгнаны, — не очень уверенно возразила Рэнни.

— Могу. В последний момент мне изменили условия изгнания. Я здесь, как Вы изволили правильно заметить, неплохо устроился, потому что… не изгнан, а назначен. Назначен наместником. В любой момент могу вернуться — по делам. Просто предпочитал этого не делать, не демонстрировать свои возможности остальным, так доверия больше, а проблем — меньше.

Идемте. Провожу Вас. Завтра, уже сегодня нам предстоит нелегкая верховая прогулка. Да, и, кстати, почему именно на кожу черных и белых драконов?

— Потому что драконы отлично чувствуют чужаков, не пускают их на свою территорию, а защищая свои границы, яростно бьются. В коже дракона сохранятся эти свойства. Сшив из нее костюмы, вы…

— будем лучше отличать своих и чужих.

— … да, а помимо этого, кожа черного дракона дает тепло, а кожа белого прекрасно сохраняет свое. Это то, что нужно Зимой.

***

Проводив Эррнгрид (она — молодец, хотя держится на одном упрямстве), Рэм вернулся к себе, заперся. Сел в кресло. Она знает, что монета у него, но ничего не говорит.

Он прекрасно помнил, как звучало ее наставление в Порту, после того, как он поделился несколькими секретами клана. Тогда он здорово насочинял, неужели она ему поверила?! Да все равно.

«— Монету надо будет вернуть добровольно любому роунгарру, который согласится ее взять у Вас, до того, как она почернеет. Иначе она отнимет у Вас самое дорогое.

— И запомните следующее: если вдруг мы с Вами когда-нибудь встретимся, я не смогу напомнить Вам о ней. Потому что повторное напоминание лишит Вас доброй воли, и если Вы все-таки решитесь отдать монету, уже не будет считаться Вашим согласием со всеми вытекающими последствиями».

Он не был до конца честен ни с Лайлом, ни с Эррнгрид. Лицо наместника изменилось, маска дружелюбия и вежливости сменилась оскалом. По телу и лицу прошла черная рябь. И не будет. Не с ними и ни с кем. Много лет назад он уже доверился, вышло все очень плохо. Его до сих пор преследуют кошмары и чувство вины, разъевшее сильной кислотой все его нутро и высосавшее душу, не хуже Исступленного.

Уголки рта пошли вниз, придав выражению лица жестокости и непримиримости. Глаза похолодели как у ледяного дракона. Дорогое, самое дорогое, что у него было, у него уже отняли. Не отдаст он монету, и будь что будет. Достал ее, посмотрел. Да она еще и не черная, так чуть-чуть… Обычно, покрутив ее, он чувствовал нужные мысли, теперь же — только усталость. Отложив ее на каминную полку, потер виски и неожиданно для себя глубоко уснул.