Свиданье с Богом у огня. Разговоры о жизни, любви и самом важном - Устинова Татьяна - Страница 6

А меня – нет.

Когда государству нет дела, когда отсутствие идеологии превращается в идеологию, когда разрушены основы, а создавать какие-то другие основы никто не умеет, когда национальная идея – выкачивание нефти, а национальный герой – оборотистый сантехник, стыривший во времена безвременья состав с соляркой и, таким образом, вышедший нынче в олигархи, когда литература постоянно объясняет тебе, что ты подонок, лох, быдло и ничтожество, когда в телевизоре маньяки, «зона» и разбитые фонари, а за окном пустеющие заводы и полоса отчуждения, когда тебе сорок лет и у тебя уже все «налажено», вот тогда ты и умираешь.

Внезапно. От остановки сердца. От скуки. От безысходности.

Только мальчишкам лучше пока этого не знать.

Я была на пресс-конференции и отвечала на, честно сказать, туповатый журналистский вопрос: «Кто прототипы героев ваших романов? Где вы берете мудрых, в общем, настоящих мужчин?» Не успела я дать философский ответ: «В жизни!» – как мне позвонила мама моего старого приятеля.

С приятелем мы… приятельствуем не так чтоб очень тесно, не так чтоб очень душевно, но, в общем, довольно давно.

Его мама звонила мне в последний раз примерно лет пять назад, и с тех пор я ничего о ней не слышала.

После пресс-конференции я ей перезвонила.

«Он решил уйти с работы, – сказала мне его мама отчаянным голосом. – За последние три года он уже во второй раз меняет работу, никак не может найти себя, бедный мальчик. Ты имеешь на него влияние, – продолжала мама голосом придушенным. – Если он опять потеряет работу, мы останемся совсем без средств, а нам с отцом нужны дорогие лекарства и ежегодные обследования. Ты сама знаешь, какая нынче пенсия».

Ну да, я знаю. Мои родители, кажется, тоже ее получают, эту самую пенсию, и это никакая не пенсия, а плевок в лицо тем, кто всю жизнь много и тяжело работал.

В общем, я ему позвонила. Родители перепуганы и в отчаянии, сказала я, им нужны лекарства и некая стабильность, они это давно заслужили, а мы с тобой молодые и сильные лоси, мы-то в любом случае заработаем, и не важно, нашли мы себя или еще только в процессе поиска.

Он выслушал меня совершенно равнодушно, а потом объяснил, что в этой жизни каждый за себя. Ну, в том смысле, что никто никому ничего не должен. Никаких лекарств и обследований! Что такое, ей-богу!.. Бывшая жена пристает, родители пристают! И всем денег подавай! А он не печатный станок. Он ищет себя.

Он говорил долго, постепенно распаляясь, я слушала, настроение стремительно портилось, и я ругала себя, что ввязалась не в свое дело, но…

Я-то знаю, как живется, когда денег нет вообще. Когда в магазине нужно долго и мучительно выбирать, что купить – пакет сушек или полкило колбасы. Когда не на что починить туфли. Когда нужно выкраивать на лекарства.

Я едва дождалась с работы Женю.

Он мыл руки, а я стояла над ним и спрашивала, что нам делать. Чужие родители совсем пропадут, покуда их сын ищет себя.

Как что делать, удивился мой муж, конечно, помогать!.. Да, но придется помогать постоянно, пожалуй, всю оставшуюся жизнь. Ибо сын, даже если и найдет себя, наверняка примется искать еще что-нибудь возвышенное. Великую любовь, к примеру. Или святой Грааль.

Мой муж пожал плечами. «Ну мы же справимся, – сказал он, вытирая руки. – На лекарства для двух дополнительных стариков у нас хватит, а покупать им «Роллс-Ройс» вряд ли придется».

Мой муж трудоголик, зануда и доктор наук. Его невозможно оторвать от телевизора во время Кубка УЕФА, его невозможно затащить на светский раут. Он разбрасывает вещи, теряет ключи от машины, засыпает на модной премьере, и во время покупки пиджаков мы непременно разводимся. Да, еще он решительно не похож на Тома Круза, смеется над словом «биеннале» и забывает в машине свои очки, а потом сверху садится сам.

Кстати, тот, который ищет себя, всегда выглядит прекрасно, истово чистит ботинки, читает художественную прозу, красиво курит и вообще орел-мужчина.

И все это не имеет никакого значения.

А великодушие имеет.

Мы слишком многого хотим, понимаете? За досадными мелочами мы видим мужиков и вбили себе в голову, что их на самом деле не существует, перевелись! Да нет же! Вот они, рядом с нами, но «глянцевые стандарты» и кондовые советские стереотипы, слившиеся в нашем сознании в единое целое, заставляют нас вздыхать и искренне мучиться из-за того, что любимый, черт побери, совершенно не похож на Тома Круза! И пиджак сидит на нем как-то не так, и домашнее задание у ребенка он опять не проверил, и зарабатывает меньше!

Мой муж зарабатывает не слишком много, но двух чужих стариков готов содержать, потому что он… мужчина. Потому что он так понимает жизнь.

Не люблю сентябрь! Пусть кто как хочет, а я – ну не люблю!

Особенно потому, что новый год.

Ну, в смысле учебный, учебный!..

Все летние радости позади: дача, гамак, пинг-понг, длинные теплые дни, короткие теплые ночи, ожидание моря – мама, мама, а на море когда? Мама, мама, а мы надолго на море? А мы на досках будем кататься по морю? А мы будем в песке валяться у моря?..

Будем, сынок. Будем, не волнуйся. Вот мы, а вот и наши билеты на море! Все будет.

Но в сентябре вдруг получается, что все не «будет», а «было».

Дети не пристают с морем – оно ведь уже было! Гамак, натянутый между соснами, мочит дождик, надо бы снять, но дырка вместо гамака – окончательный приговор лету, а мы не хотим пока, мы еще «не готовы»!

И дети «не готовы»!

Никого не добудишься утром, ни студента – это старший сын, Мишка, ни школьников – младшего Тимофея и племянницу Сашку. Не встают, и все тут.

Лето не отпускает.

Давеча позвонила подруга и тревожным голосом осведомилась:

– Вы к школе готовы?..

В каком смысле?.. Учебники куплены, рюкзаки с ужасными мордами и черепами на фасаде – очень модная вещь! – припасены. Дневники, методические пособия, хрестоматии, тетрадки для домашних заданий – все есть.

А к школе мы, пожалуй, не готовы.

Мы все еще, как кот у какого-то, сейчас не вспомнить, американского писателя, ищем «дверь в лето». Все вместе, не только дети.

Мы хотим, чтобы впереди было море, гамак между соснами, и дни длинные-длинные, и радость жизни полная-полная, и пирог с малиной горячий-горячий, и огурцы, купленные у бабки, только что с грядки, а не выращенные на «гидропонике». Когда-то наша биологичка пыталась втолковать нам, что такое эта самая «гидропоника», но я так и не поняла. Поняла только, что с грядки лучше.

– А ты на встречу с классной ходила? – тревожно, как шмель в летних зарослях крапивы, гудела в трубке подруга. – А деньги на охрану у вас уже собрали? И почем охрана? У нас полторы, и говорят, что еще потом дособерут. А англичанка все та же или вам поменяли?

Ох, не ходила я на встречу, и про деньги на охрану мы каждое утро забываем, хотя уже сто раз в школе напоминали, что нужно положить их ребенку в рюкзак или в карман, чтобы он «сдал».

И мы не положили, и он не сдал.

Мы ищем «дверь в лето».

И без толку, без толку!.. Нет ее, этой двери. Сентябрь за окнами, темнеет рано, птиц не слышно боле, и далеко еще до первых зимних бурь… Впрочем, это все мы будем зубрить во время надвинувшегося на нас учебного года.