Вторжение. Смерть ночи - Марсден Джон - Страница 36

Не знаю...

От огорчения я не сразу заметила, что кто-то встал у меня на дороге. Это был Ли. Он схватил меня за руку:

— Эй, Элли, спокойнее, спокойнее! Что случилось? — спросил он.

— Ох, да этот чёртов Гомер! Он меня злит и вообще ведёт себя по-детски, хуже, чем обычно!

Ли всё ещё держал меня за руку, и я немного повернулась, чтобы прижаться к его груди. Похлюпав носом, я задала Ли тот же вопрос, который задавала мне Фай:

— Что с нами будет, Ли?

— Я не знаю.

— Не надо так говорить! Так все говорят! Я хочу, чтобы ты был не таким, как все!

— Я и есть не такой. Я убийца.

Я почувствовала, как при этих словах по телу Ли пробежала дрожь.

— Нет, Ли, ты не убийца.

— Хотелось бы мне в это верить. Но слова ничего не меняют.

— Думаешь, это было неправильно?

Ли молчал так долго, что я подумала: мой голос, наверное, прозвучал слишком тихо, потому что я прижималась к его груди. И хотела уже повторить вопрос, но Ли меня перебил:

— Нет. Но я напуган тем, что во мне прячется нечто, заставляющее меня поступать именно так.

— Слушай, той ночью так много всего произошло... Может, такого больше никогда и не будет. Но кто угодно слегка свихнётся после того, что ты видел.

— Но может, если уже сделал такое однажды, будет легче сделать это в следующий раз?

— Я тоже это сделала, — напомнила я.

— Да. Не знаю почему, но мне кажется, ты сделала иначе. Крис мне рассказывал, в каком жутком состоянии был тот парень. И вообще, ударить ножом — это не го же самое, что выстрелить. — Я не ответила, и Ли, немного помолчав, продолжил: — Ты много об этом думаешь?

И тут я заплакала, зарыдала так, что мне казалось, будто мои лёгкие вот-вот вырвутся наружу. Я сто лет не могла успокоиться. Удивительнее всего было, что Ли просто обнимал меня, будто готов был ждать вечно. А я наконец-то сумела рассказать о своём дневном кошмаре.

— Мне постоянно кажется, что огромная тень нависает надо мной, тянется до самого неба. Из-за неё всё становится тёмным. Она постоянно меня преследует...

Когда я немного успокоилась, мы прошли дальше. Я крепко держалась за Ли, хотя из-за этого по узкой тропе идти было трудно. Потом мы сели на какой-то камень. По моей руке ползал крошечный паучок; увидев тонкую линию паутины, связавшую меня с ним, я поспешила опустить его на землю.

— Паучок-прыгунок, — сказал Ли, наблюдая за мной.

Я улыбнулась.

— Думаешь, я поступил неправильно? — спросил Ли, продолжая смотреть на паука.

— Не знаю. Спроси Робин. Спроси Гомера. Спроси кого угодно, только не меня.

— Но ты вроде всегда знала, что правильно, а что нет, — проговорил Ли.

— Что-что? — Я взяла его под руку и недоверчиво заглянула в глаза. — Что ты сказал?

— А разве не так?

— Ли, я столько же знаю о добре и зле, сколько вон тот паук!

— Ты серьёзно? Ты всегда выглядишь такой уверенной.

— Бог мой, да неужели? И Фай недавно говорила, что я никогда не кажусь испуганной. Думала, вы лучше меня знаете, ребята. Похоже, тут надо начинать всё сначала. Единственное, в чём я действительно уверена, — в том, что не уверена ни в чём. Меня мучает всё, что мы делаем, я в ужасе. Ты помнишь, как я спала рядом с тобой, а ты и не догадывался?

Ли засмеялся. Как-то вечером я вернулась в лагерь поздно, там никого не было, кроме нас двоих. Ли спал, и я заползла в его палатку и заснула рядом с ним.

— Ну вот, в ту ночь, когда мы возвращались в Ад, я немного задержалась на Тейлор-Стич. Просто смотрела в небо, пытаясь кое-что понять.

— Да, помню. Ты мне рассказывала.

— Понять я смогла только одно, но для меня это было очень важно. Я поняла — единственное, что мне нравится в себе самой, — недостаток уверенности, и это нечто вроде дара.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что чем больше люди уверены в своих убеждениях, тем скорее могут ошибиться. А кто совершенно во всём уверен, кто видит только чёрное и белое и никогда не считает, что может ошибиться или что прав может быть кто-то другой... Они меня пугают. Когда ты не слишком уверен, ты хотя бы постоянно думаешь над тем, что делаешь, и спрашиваешь себя, правильно ли это. Поэтому ты меня сейчас ужасно оскорбил.

— О! — снова засмеялся Ли. — Ну, прости. Но только что в лагере ты была совершенно уверена в том, что Гомер поступает плохо.

— Ох, чёрт... Ну да, так ведь он и вправду... Мне иногда так хочется, чтобы жизнь была чёрно-белой!

— От расизма ещё хуже станет.

— Очень смешно.

— Так что он делал-то?

— Забудь. Он просто на несколько минут вернулся в детство.

— Пойдём-ка к плоским камням.

Плоские камни находились там, где ручей выбегал из буша, это было его первое появление на открытом воздухе после того, как он родился в роднике наверху, у Тейлор-Стич. Чтобы добраться до того места, нужно было сойти с тропы и пробираться от первой из Ступеней Сатаны до небольшой поляны в зарослях. Здесь ручей растекался вокруг ряда длинных плоских камней, которые хорошо прогревало солнце. Я хромала на пострадавшей ноге, пока мы не очутились у первого плоского камня, и мы тут же растянулись на нём, прислушиваясь к мягкому плеску воды и стрекотанию какой-то сороки. Мне казалось, эти звуки эхом вторят друг другу.

— Как твои руки? — спросил Ли, беря меня за запястье.

— Нормально. Не слишком болят. И незачем уже сохранять повязки, это перестраховка.

Ли придвинулся ближе и положил голову рядом с моей, мы оказались щека к щеке. Кожа у Ли была такой же тёплой и гладкой, как камень подо мной. Я догадалась, что у Ли романтическое настроение. Насчёт собственного настроения я уверена не была, но решила просто плыть по течению, как ручей. И потому, когда Ли поцеловал меня, я ответила на поцелуй, и его крепкие губы вызвали во мне приятный трепет. Мне хотелось покрепче прижать к себе Ли, но я не могла из-за забинтованных пальцев. Наверное, со стороны это выглядело немножко смешно, и я хихикнула, подумав так. Но хихикнула про себя, не желая огорчать Ли.

Потом я ощутила, что Ли стягивает с меня футболку, потом его дрожащая рука легла мне на живот... Это были пальцы, привыкшие к скрипке, не приспособленные для того, чтобы нападать и убивать. Ли касался меня так легко, но при этом его пальцы были уверенными, в них не было слабости, безволия. То ли из чистого везения, то ли по опыту он нащупал одну из моих самых чувствительных точек, мне нравилось, как он поглаживал область вокруг пупка. Ли поднял на мне футболку до самого бюстгальтера, и меня это ничуть не тревожило, но я не знала, что у него на уме, как далеко он надеется зайти.

Ли опустил голову и легонько подул на мою кожу, заставив её покрыться мурашками, а потом кончиком языка обвёл пупок. Я вовсе не была одурманена, а вот Ли, похоже, был и продолжал ласкать меня, добиваясь чего-то. Много времени ему не понадобилось. Я почувствовала себя гораздо лучше, а потом и вовсе прекрасно. Лёгкие волны наслаждения разбегались по моей коже, проникая вглубь, и там встречались с другими волнами, исходившими откуда-то снизу. Было так приятно, и тепло, и лениво, так хорошо было лежать на нагретом солнцем камне, чувствуя рядом горячего Ли...

Он теперь лежал на боку, опираясь на локоть, и одной рукой касался меня. Ладонью Ли вновь и вновь описывал круги по моему животу, большие, широкие, ленивые круги.

— Ох, как приятно... — пробормотала я, закрывая глаза.

Единственное, что мне мешало, — это необходимость отойти в кусты, но мне ужасно не хотелось вставать, так что я решила потерпеть ещё немножко. Ли стал касаться меня кончиками пальцев, потом костяшками, чуть плотнее... Расслабившись, я надеялась, что он будет заниматься этим вечно. Хотя я понимала, что это эгоистично, мне всё равно хотелось, чтобы ничего не пришлось делать в ответ. Но когда Ли расстегнул верхнюю пуговку моих джинсов, я сообразила, что лучше мне не нежиться слишком уж долго. Я перевернулась и обняла Ли, неловко поднимая на нём футболку, прижимаясь к нему как можно крепче. Колено Ли было между моими ногами, и я целовала его крепко и продолжительно. На уме у меня было одно: если его удерживать вот так подольше, это помешает ему заняться моими пуговками. Но Ли просунул руку мне под пояс — сзади, — и его тёплые ладони медленно погладили мою разгорячённую кожу.