Закон Жизни (СИ) - Георгиевич Ярослав - Страница 68

Прямо на бегу, анализируя ситуацию, я внезапно понял, что сам уже оценил ближайшие перспективы как совершенно беспросветные. Это, без всяких вариантов, конец. Наш новый дом, положение, успехи, заманчивые перспективы — всё то, что ещё несколько минут назад казалось таким радужным и многообещающим, рассыпалось прахом в мгновение ока. Я с откровенным страхом смотрел в будущее. И это был страх не за себя, нет… Очень хотелось спасти хотя бы то, что спасти ещё можно, но в голове один за другим сами собой возникали самые неблагоприятные исходы. Но я собирался вызволять Валерию, пусть даже на пути встанут все легионеры мира…

Для обеспечения солдат жильём в Анограде выделили целый квартал, со своими магазинами, кузницами, мастерскими, столовыми и прочими заведениями. Сейчас, когда в город прибыли легионы с юга, этих благ на всех едва хватало, что и было одной из причин, почему служивые наведывались к Диру. Но ночевать все были обязаны именно там, в казармах, несмотря на тесноту — с этим было очень строго и это касалось всех, от легатов до последнего солдата, невзирая на родословную, связи и положение в обществе. Вся разница заключалась в том, что простые легионеры ночевали в казармах, а для высших чинов стояли отдельные особняки.

Для нас проникнуть в район казарм проблемы не составило, даже несмотря на наличие у входа крашеной в чёрно-белую полоску будки с сонными часовыми внутри. Множество людей постоянно заходило и выходило, и далеко не только военные. Ведь такую прорву народа надо накормить, обуть, одеть, многие ещё и семьями обзавелись… Так что мы, даже со всем моим зверинцем, не очень-то и выделялись на общем фоне, во многом благодаря тому, что за квартал, перед последним поворотом, перешли на быстрый шаг. Я лишь с огромным трудом сумел заставить себя замедлиться, только после того, как об этом уже в третий раз настойчиво попросил Малыш. Умом я понимал, что он прав, что привлекать внимание к себе раньше времени не стоит. Но как только представлял, что в это время может происходить с Валерией, все логические умопостроения мгновенно рушились, и всё просто становилось неважным.

Встречные прохожие, когда мы их спрашивали, где дом Аниуса Сервия — вернее, спрашивал мой спутник, я был не очень способен членораздельно изъясняться и терпеливо ждать ответов — всякий раз немного удивлялись, но всё же показывали, и все в одну и ту же сторону. Туда же, куда звал Пострел, то и дело улетающий вперёд. После очередного такого разговора, я просто сказал Малышу, что идём за птицей и не тратим больше времени зря.

Особняк Сервия окружал высокий забор, на входе торчала полосатая будка с на удивление бдительно выглядящим на этот раз часовым, усатым типом с маленькими зелёными глазками и крестообразным шрамом на щеке. Когда мы подошли, он вскинулся, направив на нас ружьё:

— Стой! Куда прёте?..

— К Аниусу Сервию. Он же здесь, да?

— Здесь, здесь, верно. Кто такие? Вам назначено?

— Нет, но нам очень нужно с ним поговорить.

— Это вы так считаете? Ещё раз: вам назначено?

— Нет, не назначено, но…

— Тогда катитесь отсюда ко всем демонам, попрошайки!.. Пока я стражу не позвал!

Повисла короткая пауза. Часовой заозирался, видимо, в поисках того, кого бы кликнуть на помощь. Глядя, как сужаются глаза Малыша и медленно опускается рука, я решился:

— Нам никто не назначал, но если бы Аниус Сервий узнал, с чем мы пришли… Принял бы сразу, — я развернул тряпку, обнажая меч, и повернул его камнем к усачу.

— Что это?

— Меч.

— Я вижу, что меч… Что за камень?..

— Ты же догадался.

— Не может быть…

— Это сердце морозного паука. За такую штуку убить могут. Если твой главный узнает, что к нему приходили с предложением, но ушли из-за того, что часовой не впустил…

— Всё-всё-всё, мужики, я понял! Бегу, сейчас… Аниус немного, гм, занят… Но вы правы, если он узнает, с чем вы пришли, сразу прервётся.

— Занят? Если там что-то серьёзное, мы попозже подойдём, — не знаю, как у меня получилось произнести эту фразу почти спокойно…

— Да нет, там ничего особенного, просто опять какую-то девку притащил и развлекается, — часовой кинул уже на ходу, юркнув в калитку и не забыв захлопнуть её за собой. Я еле сдержался, чтобы не ворваться следом.

Малыш подмигнул:

— Молодец, хитро придумал. Так можно тихо войти.

Коротышка внезапно начал раздражать. Хотелось его послать, очень сильно. Но… Он же — мой единственный союзник. Нельзя.

Справившись с бурей внутри, попробовал объясниться:

— Попробую договориться. Отдам меч.

— Меч? Отдашь? И думаешь, тебя после этого отсюда выпустят?

— Нет, но…

Договорить нам не дали, калитка опять скрипнула, и из неё показались, на этот раз, двое — уже знакомый нам усач и с ним хмурый центурион, весь седой, как лунь. Последний окинул нас подозрительным взглядом, явно о чём-то раздумывая. И, наконец, молвил:

— Их светлость Аниус Сервий заняты-с. Когда освободятся, примут вас.

— Мы не можем ждать.

— Ваше дело.

— Сходим лучше к Гергу Ли. Тот, небось, как услышит, что ему принесли — сразу распорядится впустить, — Малыш подмигнул.

Я медленно оглянулся, смерил взглядом часового и центуриона, и отвернулся, обозначая желание уйти.

— И правда. Что мы тут тратим время?..

— Стойте. У вас… Правда есть то, о чём мне рассказал Ули?

Вместо ответа я просто молча отвернул в сторону край тряпки с меча, так, чтобы стало видно камень.

— Ладно. Давайте сюда-с. Я отнесу ваш меч их светлости, и они наверняка согласятся с вами поговорить.

— Ты в себе, центурион? Это целое состояние. Я не выпущу его из рук ни на миг, пока не увижу денег за него.

— Денег? Хм…

— Ну а что, я просто так принёс его сюда, думаешь?

— Ладно. Ты — проходи…

— Без своего телохранителя я не сделаю ни шага.

— Телохранителя? Гм…

— Ну а как ты думаешь, центурион? Я буду таскать штуковину баснословной стоимости без всякой охраны?.. Давай, впускай уже нас. Ваш главный наверняка будет очень доволен, если заполучит себе то, что мы принесли. Могу сказать, что это ты поспособствовал, мне не сложно.

Центурион, наконец, решился.

— Ладно. Проходите-с. Попробую договориться с их светлостью…

Правда, всё чуть не испортил Рекс, задравший лапу на полосатую будку и начавший поливать её могучей струёй, что возмутила вновь устроившегося в ней усача.

— Эй, это ваша псина? А ну прекратите это безобразие!

Повинуясь моей команде, пёс нехотя прервал занятие и подошёл. Центурион недовольно скривился, но всё же сказал:

— Идите за мной!

— Пса я беру с собой, во двор…

— Да бери уже, демоны с тобой!

Оставив Ули в будке снаружи, мы миновали наконец калитку, шмыгнув в мощёный брусчаткой двор. Там обнаружились ещё двое легионеров, которых мы не увидели снаружи. Они играли в карты и на нас внимания будто бы и не обратили. Губы Малыша растянулись в кровожадной ухмылке…

Пройдя к особняку, мы зашли внутрь и поднялись по лестнице. Остановились у шикарной высокой двери, возле которой скучал ещё один легионер. Наш провожатый постучался.

— Он с девкой, — часовой посмотрел с некоторым недоумением, мол, что вы — не понимаете очевидного?

— Да знаю. Тут дело такое, — взгляд, брошенный на нас центурионом, был полон сомнений, — не терпящее отлагательств.

Решившись наконец, он от потянул дверь на себя и прошёл внутрь. Мы с Малышом переглянулись. Полурослик выглядел расслабленным и прикрыл глаза — мол, пока ждём.

Спустя пару минут дверь вновь отворилась, и седой воин вышел наружу. Вид у него был слегка пришибленный, будто сожрал пересоленный лимон. Часовой окинул его сочувственным взглядом, но с некоторым превосходством, мол, «а я же говорил!»

— Их светлость не изволят сейчас принимать никого. Заняты-с. И очень ругались, — весь вид центуриона говорил о том, что, мол, это мы во всём виноваты — и отплатим сполна, возможно, даже прямо сейчас.