Гимназия Царима - Сурикова Марьяна - Страница 24

Хитро прищурившись, Олайош снова оглядел сосредоточенного защитника, собравшегося пришивать последнюю пуговицу, и решил завтра же в разговоре с доной Стеар посетовать, как жуткое растение превратило форму Эсташа в настоящие лохмотья.

«Пускай попробует обидеть очаровательную женщину отказом и не принять собственноручно сшитый ею подарок», — усмехнулся он про себя.

— Не нравится мне твой взгляд, Олайош, — не поднимая головы, произнес тен Лоран, — что задумал?

Вот ведь внимательный какой!

— Я вот вспоминал, кхм, как моя сабен вещи чинила. Заклинание у нее хорошее было, дай минуту, сейчас вспомню. Погоди-ка, погоди… Вспомнил! Будет совсем незаметно.

И он вытащил из рук тен Лорана рубашку и что-то прошептал, проведя над воротом ладонями. Через секунду нити стали невидимыми, скрыв прежде заметный шов, только и пришитые пуговицы в тот же миг словно испарились.

— Видимо, ты все же подзабыл то заклинание, — задумчиво проговорил Эсташ, принимая рубашку назад.

— Ну, носить можно. На ощупь застегнешь, и готово.

Тен Лоран улыбнулся и вернул пострадавшую вещь на стол, пристально взглянув на вновь озаботившегося чем-то Аллара.

— Что тебя беспокоит?

— Да Маришка тут приходила…

— Я это уже понял, когда ты оговорился про виновницу.

— Ну, кхм, да. Ты же не рассказал никому, что Мариона там была. М-да, надо мне лучше следить за своим языком. Старею.

— Говори, Олайош.

— Знаешь, испугался, если честно. Ты же к девочке воздействие применил. А люди нестойкие, мне ли тебе говорить. Их истинный взгляд защитника с ума свести может, ничем после не излечишь. Маришка чистая душа, конечно, но ведь опасно, да и тяжело.

— Это было минимальное воздействие, я понимал риск.

— Понимал? — У Аллара отлегло от сердца — контролировал, значит.

— Я проверял, — негромко произнес тен Лоран, задумчиво рассматривая деревянную шкатулку.

— Зачем?

— Она странно отреагировала на символ защитника.

Олайош на минуту даже затаил дыхание, но не дождался продолжения.

— И как, как в итоге? — нетерпеливо спросил он.

— Испугалась, пыталась закрыться, просила не смотреть.

Отчего-то Аллару стало совсем тоскливо в этот момент, хотя он конечно же не верил, давно не верил.

— Напрасно все это, Эсташ. Понимаю, что невозможно смириться. Даже я, признаюсь, могу ощущать эту боль, хотя во мне крови защитника и на треть не наберется. Но их больше нет. Ни одной. Неужели ты все еще ищешь?

— Из века в век, мой друг, — бесстрастно ответил защитник, а Аллар снова тоскливо вздохнул.

— Ночью отправлюсь осматривать территорию школы. — Эсташ поднялся, давая понять, что тема закрыта. Составил вместе коробки и шкатулки и подхватил все одной рукой.

— Хочешь проверить на наличие еще каких-то паразитов?

— Если эти умудрились просочиться, нельзя исключать подобной возможности.

— А днем не лучше? — попытался возразить Аллар.

— Я немало повидал растительных хищников. Многих отметила сама природа, по ночам их выдает свечение.

— Тогда конечно. — Аллар тоже поспешно встал. — Я вот тоже хотел немного размяться, а ночью тишина кругом, благодать. Слышно хорошо, если кто громко чавкает. Начну, пожалуй, с мужских купален.

— Начни с женских, — посоветовал тен Лоран.

— Как бы не так, — хмыкнул Олайош, — ты там все осмотрел.

Видимо, благодаря успокоительному Олайоша я быстро уснула, но вот сны снились какие-то неясные, томительные, жарче самой жаркой ночи, а наутро я не могла их вспомнить. Возможно, сказалась изматывающая духота. Я сбросила легкое покрывало, разметалась на постели, а проснулась в насквозь промокшей от пота сорочке. Все тело ломило, однако кожа была прохладной на ощупь, во сне же почудилось, что каждую клеточку лижут крошечные языки пламени.

В этот выходной нас ожидала встреча с родителями. В гимназии был приемный день, и родственники не только учащихся, но и преподавателей могли приехать с визитом. В большом зале на первом этаже главной башни были расставлены стулья для посетителей. Инспектриса собрала наш класс и, выстроив ровными парами, повела девушек на встречу с родными.

Отца я отыскала практически сразу, он занял место в нише возле окна, где обычно поджидал меня каждый свой визит. Чинно прошествовав через половину зала, не смея позволить себе радостно кинуться ему на шею, я присела в церемонном поклоне.

— Ну, здравствуй. — Он наклонился и пощекотал пышными усами щеку. — Не скучала?

— Конечно, скучала! Как мама?

— Ей дальние поездки нелегко даются, потому и не взял в школу, оставил в гостинице отдыхать. В следующий раз приедет.

— У вас дела в Сенаториуме?

Отец многозначительно хмыкнул и вдруг вынул из кармана алую атласную коробочку.

— Смотри, дочка, какой я тебе подарок привез. — И, раскрыв крышку, извлек наружу алую слезу, похожую на застывшую на блестящей цепочке каплю живой крови. Она так переливалась и сверкала, что казалось, рубиновые искры падают прямо тебе в руки. С трепетом я дотронулась до теплого камня, а отец зашел мне за спину и застегнул украшение на шее.

— Наденешь на ужин в доме сенатора Орселя.

Ах, вот что за повод для такого невероятного подарка! Нужно поразить сенатора. Значит, Арто не соврал.

— А что, дочь, как у вас отношения с его сыном? Прежде он все тебя задирал.

— И сейчас задирается.

— Ну-ну… — Папа причесал пальцами усы и залюбовался мной.

— Какая красавица! Лучше всякой в этом зале. Такого сокровища только высокомерный гордец оценить не сможет. Видишь, даже до закоренелого задиры дошло.

— На что ты намекаешь? Я полагала, это все с нашими рудниками связано.

— Может, и с рудниками, — улыбнулся отец. — Только к чему всю семью на ужин приглашать, если можно приватной беседой в кабинете обойтись.

— Не знаю, — равнодушно пожала я плечами.

— А неплохая замена, правда, Маришка? Эти хотя бы не бедны. Пусть древним именем не блещут, но без богатой невесты родового поместья не лишатся.

— Объясни, пап?

— Только сегодня утром увидел статью в журнале. Собираются на торги дом тен Лоранов выставить. Древний такой особняк, старинный. Имущество описали и пустят с молотка, чтобы с долгами расплатиться.

— Как же это?

— А меньше нужно нос воротить. Да и Цахарис с ними, с гордецами. Расскажи лучше, что у вас нового в гимназии?

— У нас учитель новый по магической защите. — Почему-то эти слова отозвались дрожью в груди, и тяжело оказалось признаться отцу, что тот самый тен Лоран, глубоко обидевший отказом, теперь обучает его дочь.

— И кто? Хоть толковый?

— Эсташ тен Лоран.

— Тот самый?

Кивнула и опустила глаза, чувствуя непонятную вину. Ведь после решительного отказа я практически вешалась защитнику на шею и сама его целовала.

— Вон оно что…

В смущении отвела глаза и посмотрела на двери, как раз когда в них входил стройный молодой человек, чьи черты показались очень знакомыми. Высокий, подтянутый, с характерной осанкой и манерами, с аккуратно причесанными волосами цвета жженой карамели, ярко-синими глазами и более дерзкими, чем у брата, чертами лица. Я и секунды не усомнилась, что вижу перед собой младшего тен Лорана, в красивом темно-синем камзоле с серебряным шитьем. Юноша уверенно пересекал зал, провожаемый многочисленными взглядами. Секунду позже эти взгляды вновь переместились к дверям, поскольку в них появился Эсташ. Та же прямая спина, горделивая посадка головы, более чеканный шаг, более аристократические, правильные черты лица и непоколебимое спокойствие. Он со сдержанной улыбкой отвечал на приветствия, пока внимательно искал одного человека.

Когда они встали рядом, я вновь удивилась поразительному сходству, разве только Эсташ оказался немного выше, его волосы были на оттенок светлее, а глаза не отдавали яркой небесной синевой, больше напоминая морскую гладь. Некой порывистостью движений и горячностью во взоре младший тен Лоран сразу давал понять, кто из молодых людей является главой рода. На вид я бы дала брату Эсташа не более двадцати лет, он казался почти моим ровесником.