Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - Фролов Алексей - Страница 14

Сван утробно загромыхал, издавая звуки, которые, вероятно, можно было интерпретировать, как смех. Некоторые воины поддержали его, другие были слишком сосредоточены, настраиваясь на предстоящую битву.

Карн был уверен, что далеко не все из них профессиональные бойцы, однако у нордманов, данов и свеев так заведено — у них каждый мужчина был в первую очередь воином, а потом уже — кем заблагорассудится, торговцем, фермером, ремесленником. Собственно, притены в этом смысле ничем не отличались от своих дальних соседей (а может и родственников).

Однако парень не наблюдал паники. Они боялись, теперь он четко ощущал это в аурах каждого из них, даже образы Свана и Акке были подернуты серой дымкой страха, пусть и не такой плотной, как у остальных. Но вместе со страхом он видел в них уверенность и сосредоточение.

Карн непроизвольно улавливал поверхностные мысли команды «Ньёрнорда». Кто-то думал о семье, кто-то вспоминал хмельные пиры и славные воинские победы. Двое или трое переживали о том, что не смогут продать богатую добычу, выторгованную у притенов. Но никто не собирался сдаваться, молить о пощаде. Они были намерены драться, более того — они собирались победить, хотя каждый слышал легенды о гавменнескерах и понимал, что надежды нет.

А потом заговорил Акке.

— Воины мои и братья, — начал он, подняв свой синий глаз к небесам, которые воля богов вновь запаяла серой пеленой. — Мы давно вместе и для меня было честью пройти этот путь с вами. Я не ведаю, что нас ждет. Но я знаю, что Тюр направляет руку каждого достойного воина. И я знаю, что вы все — достойные воины!

Бойцы ударили о щиты и Карн увидел своим внутренним взором, как их ауры сливаются вместе, образуя пока еще аморфное полупрозрачное, но уже вполне устойчивое облако, искрящееся багровыми искрами нарождающейся боевой ярости.

— А еще я знаю, что гавменнескеры, кем бы они ни были, ненавистны Ньёрду, подателю благ, что отяжеляет паруса ветром, а кошели — звенящим серебром! — и вновь воины ударили в щиты. Облако их объединенной ауры стало плотнее, к всполохам ярости добавились коронные разряды неистовства.

Мидас не мог видеть того, что видел Карн, но древний бог ощущал, как ускорился пульс воинов, стоявших рядом с ним, как участилось их дыхание, как они разомкнули губы в холодном оскале и дыхание их стало напоминать утробное рычание готового к броску хищника. Он и сам готов был поддаться этому ощущению, вспомнив то время, когда еще мог это делать.

— Кем бы они ни были, пусть отправляются в Хель! — прокричал Акке и гром сотряс небеса где-то вдали, вторя его словам. Ветер окреп, но воины уже не чувствовали холода. Они вновь замолотили по щитам клинками и секирами. — А мы, братья, отправимся в Вальхаллу!

Воины взревели и Карн увидел, что теперь они — одно целое. Бесформенное облако единой ауры стало монолитом, гранитной стеной, изрезанной алыми, синими и черными прожилками, пульсировавшими точно вены под кожей живого существа.

— Я вижу, что твои воины готовы, — проговорил фригийский царь, обращаясь к капитану. — Самое время рассказать все, что ты знаешь о гавменнескерах на черных кораблях. Если это действительно они — нам не помешают сведения об их слабых местах.

— У них нет слабых мест, — процедил Акке, плотнее стиснув пальцами рукоять ножа. По изменившемуся голосу и потемневшему взгляду Мидас понял, что капитал «заряжал» не только своих воинов, но и себя самого. — А если и есть — некому об этом поведать. Это последнее, что человек видит в своей жизни, — черные борта чудных кораблей.

Несколько мгновений спустя все они убедились в справедливости этого отнюдь не фольклорного образа. Корабль гавменнескеров всплыл прямо перед ними. Из воды показался угольно-черный цилиндр не меньше пяти метров в диаметре. Он поднялся над морской гладью, превзойдя по высоте резной нос кнорра, и замер. Тут же что-то заскребло по днищу «Ньёрнорда» и воины, оглянувшись по сторонам, поняли, что основная часть судна все еще находится под водой, скрывая свои истинные размеры.

Раздался протяжный скрип, потом шипение стравливаемого воздуха и в верхней части цилиндра открылся круглый люк. Из люка появились четыре фигуры — тощие щуплые существа с серой облупившейся кожей, исполосованной черными сетями кривых вен, и жуткими глазами, в которых не было зрачков, а белок имел неестественный желтушный оттенок. Они смутно напоминали людей, двигались рывками и были одеты в лохмотья, от которых распространялся запах болезни и гнили. Ветер, как назло, стих и многие воины закашлялись от нестерпимой вони.

Что-то щелкнуло и Карн, который видел происходящее лишь в спектре энергетических течений, тут же узнал этот звук.

— У них автоматическое оружие, — тихо проговорил он, холодея в большей степени от того, как выглядели ауры этих созданий, некогда называвших себя людьми.

— Ага, — кивнул Мидас, сглотнув. — Но это полбеды, парень. У них боевая подлодка.

***

С минуту четыре существа изучали кнорр цепкими взглядами своих рыбьих глаз, от которых кишки сводило судорогой и они рефлекторно стремились опорожниться в то же мгновение. Но на «Ньёрнорде» ходили крепкие парни, так что никто не опозорил себя.

Затем гавменнескер, державший в руках нечто, удивительно напоминающее АК-74, кивнул одному из своих и тот выступил вперед. Он отстегнул от пояса небольшой прямоугольный прибор, обернутый чем-то вроде брезента, пробежал пальцами по его торцу и направил на людей.

Воины Акке в ответ лишь плотнее сдвинули щиты, лучники натянули тетивы, но не решились открыть огонь без команды. Акке не подавал виду, но терялся в догадках, что ему делать, и Карн, мгновенно уловивший его смятение, отлично понимал капитана. Он и сам не представлял, что происходит и как из этого выкарабкаться.

Тем временем гавменнескер водил прибором из стороны в сторону, будто сканировал команду кнорра. Наконец он удовлетворенно крякнул и повернулся к существу с автоматом, которое, как почувствовал Карн, было у них главным. К тому же выводу пришел и Мидас, ибо это создание держалось особенно надменно, явно выпячивая свое технологическое превосходство над варварами на тихоходной посудине из дерева и гвоздей.

Древний бог увидел, как над головой существа, вновь пристегнувшего странный прибор к поясу, заплясали едва уловимые огоньки, сливавшиеся в поток мерцающих смазанных образов. Спустя мгновение такие же огоньки появились над гавменнескером с автоматом. Едва ли кто-то из команды Акке понял, что происходит, но у Мидаса на этот счет не было сомнений — ублюдки общаются, причем не раскрывая рта.

В тот же момент Карн почувствовал, как именно они это делают, и отдаленная часть его сознания внезапно вспыхнула ослепительной болью, инстинктивно взламывая замок на одном из отделов глубинной памяти, что принадлежала Левиафану. Своим внутренним зрением он увидел, что в затылочные доли гавменнескеров вживлены высокотехнологичные имплантаты, которые позволяют усилием воли создавать локальные ноосферные образования. Фактически эти существа общались мыслеобразами.

Прошло еще мгновение и Карн понял, что это их шанс. Он пока не настолько силен, чтобы подавить волю живого существа, обладающего психологосом — устойчивым комплексом высших психических функций. Но с машиной он может справиться, парень не сомневался в этом.

Он наклонил голову влево, привлекая внимание Мидаса, и когда почувствовал, что фригийский царь смотрит на него, легонько кивнул. Затем парень сделал глубокий вдох и сосредоточился, медленно опуская голову, пока подбородок едва не коснулся груди. Он был уверен — Мидас понял его намерения, пусть и в общих чертах.

— Сложите оружие и отойдите к дальнему борту, — неожиданно проговорил гавменнескер с автоматом. Его голос был глубоким и низким, он извлекал звуки с гортанным придыханием и неестественно протягивал их, делая длинные паузы между словами. Говорил он на языке нордманов, который со своими диалектными нюансами использовали также даны и свеи. И говорил вполне членораздельно, хотя было ясно, что его речевой аппарат не привык к регулярной работе.