Зенит Левиафана. Книга 2 (СИ) - Фролов Алексей - Страница 17

При виде этого ужаса Карна тошнило, он едва не терял сознание от удушливой энергетической вони, тело били хаотичные спазмы, но парень лишь крепче сжал зубы и устремился взглядом за самым большим кровяным потоком.

— Ты что делаешь? — встревожился Мидас. Он подошел к согнувшемуся пополам Карну и осторожно коснулся его плеча.

— Погоди… минуту, — выдавил парень и древнему богу ничего не осталось, кроме как подчиниться. Наконец, Карн рухнул на колени, тяжело и часто дыша. Мидас присел рядом с ним и посмотрел во вновь посеревшее и осунувшееся лицо.

— Нам туда, — устало проговорил Карн, указав в сторону коридора, залитого мертвенно-желтым свечением. — Если хотим добраться до сердца этой твари.

— До сердца? — переспросил Акке, который, решив отправится во чрево корабля гавменнескеров, кажется несколько переоценил свою храбрость.

— Этой твари? — сглотнул Сван, обеими руками сжимая древко секиры. Щит палубному мастеру пришлось оставить снаружи, так как боевой кругляш со стальной окантовкой просто не пролезал во входной люк. Зато пролез миниатюрный щит капитана и, как рассудил сам Акке, раз он сумел защитить его от смертельного колдовства гавменнескеров снаружи, то сгодится и здесь.

Вместо ответа Карн выхватил секиру и ударил, широко размахнувшись. Кованое жало вонзилось в стену на уровне его головы, с легкостью пробив подточенную ржавью переборку и тонкую трубу за ней. Парень вырвал секиру из стены и за ней выплеснулся фонтан черно-алой дурно пахнущей жидкости, в которой без труда узнавалась загрязненная нечистотами кровь. Человеческая кровь.

Мидас отшатнулся от кровавого фонтана и грязно выругался на старофригийском. Сван и Акке в очередной раз осенили себя Мьельнирами, начертав в воздухе перед собой стилизованные четырехлучевые свастики.

— Этот проклятый корабль — живой организм, питающийся человеческой кровью, — Карн с отвращением сплюнул на пол. — И эти уроды, похоже, тоже ею питались. Вот куда пропадали команды с хелькаров. Им не нужны были ни товары, ни оружие, ни припасы. Только люди.

— Я пойду первым, — процедил Мидас и двинулся по коридору. Карн поспешил за ним, ориентируясь на звуки шагов и касаясь свободной рукой холодной и влажной стены. На ум пришла отвратительная аналогия с пищеводом мертвого животного.

Акке и Сван тревожно переглянулись, но пошли следом. Карн подумал, что не стал бы их винить, если бы воины решили вернуться наверх, наплевав на возможность завладеть «легендарными сокровищами гавменнескеров». Вопрос о том, что заставило их пойти дальше, он отбросил, как не существенный.

Для него все было предельно просто — он слишком много знал об окружающем мире, чтобы верить в случайности и совпадения. Подлодка ужасала его, пробирала тлетворным морозцем до мозга костей, но он знал, чувствовал, что должен добраться до ее черного сердца. Находясь внутри подводного корабля, он не мог не соприкасаться с его аурой, поэтому нехотя улавливал сегментированный и размытые образы его прошлого.

Парень не сомневался, что этот монстр плавал под свинцовой гладью северных морей веками, а может и тысячелетиями, за это время он поглотил столько человеческого генокода, столько людских душ, что хватило бы на заселение целого материка.

И тем не мене, корабль умирал. Он как смертельно раненый зверь продолжал цепляться за свое существование, год за годом увядая в молчаливой агонии. Он пережил ни одну цивилизацию и это было его проклятием — не осталось тех, кто смог бы залечить его раны и вернуть к жизни. Гавменнескеры, кем бы они ни были на самом деле, давно утеряли связь с технологиями, позволившими создать это колоссальное сооружение. Едва ли они понимали его природу, но, как и он сам, упорно не хотели умирать, мутируя и деградируя в его холодных стонущих коридорах, которые извивались и петляли, точно огромный стальной кишечник, исходящий смрадом и механической гнилью.

— Направо, — проговорил Карн, следя внутренним взором, куда уводит самая крупная артерия кровепровода. — Там помещение, за ним еще один коридор и лестница вниз.

Мидас кивнул и двинулся дальше, не сбавляя шага. Древний бог периодически оглядывался через плечо, следя за тем, чтобы парень не отставал, а еще — чтобы иметь возможность вовремя подхватить его, если он оступится.

Они двигались на дистанции в два шага, чтобы при необходимости не мешаться друг другу, если возникнет опасность и придется спешно отступать. Акке со своим щитом замыкал их импровизированную колонну, умело пятясь на полусогнутых ногах. Все они шли, инстинктивно пригнувшись, хотя коридоры подлодки гавменнескеров имели на удивление высокие потолки, что не особенно вязалось с их очевидной узостью. Мидас был крупным мужиком, но не отличался откровенно богатырским сложением, однако чаще всего ему приходилось двигаться полубоком, чтобы не цепляться за торчавшие из стен трубы, щитки и связки кабелей.

Они миновали коридоры и помещения, наполненные тишиной и спертым воздухом, который на вкус напоминал слегка смоченный мох, несмотря на попавшие в него крупицы влаги остававшийся пыльным и сухим. Сван кашлянул за спиной Карна, будто подтверждая истинность пришедшего ему на ум образа.

Местами освещения не было, кое-где искрила проводка, а с потолков тут и там свисали спутанные паутины разноцветных кабелей. Остановившись возле одной из таких, Мидас посмотрел на оголенные концы разорванных жил и не удивился, увидев, что они давно окислились. Местами лампы перемигивались и в этой нестройной иллюминации тени людей казались изломанными призрачными фантомами, которые бились в припадках безумия, пытаясь выбраться из металлического ада.

Во многих местах стены прогнулись внутрь или наоборот — выгнулись наружу, пол тоже давно потерял равномерность структуры, не раз им приходилось обходить провалы и разломы. Карн опасался внедряться своим сознанием в инфраструктуру корабля, но постоянно искал сигналы, подобные тем, которые излучали имплантаты гавменнескеров. Несколько раз он улавливал нечто похожее, но это были лишь призраки увядающих технологий, некогда чудесных машин, что давно отжили свое и хотели спокойно умереть в тишине и покое под многометровым слоем воды и стали.

Они спустились на этаж ниже по скрипящей винтовой лестнице. Карн повел их дальше через коридоры и помещения, заполненные навеки погасшими пультами управления, разбитыми сенсорными экранами и другими объектами, назначение которых Мидас не смог определить. Фригийский царь никогда не видел ничего подобного, подлодка действительно пугала его и Карн был прав — она жила. Он ощущал ее сбивчивое глубокое дыхание, стены буквально сходились и расходились перед ним, он чуял ее потаенную злобу, но вместе с тем и бессилие, ибо без команды даже самый великолепный корабль — ничто.

Они спустились еще на один уровень и неожиданно перемигивающаяся лампа прямо перед ними взорвалась с ослепительной вспышкой и гулким хлопком, который в замкнутом пространстве ударил по ушам точно раскат грома, запертого в коробку. Воины мгновенно заняли боевые стойки.

— Это не корабль, — низко прорычал Сван. — Это истый Хельхейм, говорю вам! Гавменнескеры оказались посланцами мира скорби!

— Закрой рот! — шикнул на него Акке, который боялся не меньше, однако всеми силами старался не растерять остатки духа. — Если это и посланцы Хель, то у них, как ты сам видел, тоже идет кровь. А это значит…

— Тихо, — прошипел Карн и капитан тут же замолчал. Мидас невольно улыбнулся, не в первый раз подмечая, что в критической ситуации парень рефлекторно говорит как бог и простые смертные мгновенно подчиняются его воле. Нужно сказать, что сам фригийский царь не сразу научился этому трюку.

— К стенам! — скомандовал парень, тут же подавая наглядный пример и что есть силы вжимаясь в ближайшую переборку. Воины отреагировали вовремя, особенно — Акке, который успел прильнуть к стене прежде, чем пуля прошла буквально перед его носом. Теперь уже все поняли, что их первое впечатление было ошибочным — лампа взорвалась не сама по себе, это был выстрел.