Золушка по имени Александр (СИ) - Багрянцева Светлана - Страница 10

Приехав домой, я стал вытаскивать пакеты с банками и сахаром. Даниэль мог мне помочь и возить их на коляске в дом, но не сделал этого. Он сразу уехал в сад и, развернувшись ко мне спиной, застыл в одной позе. От обеда отмахнулся, а поужинал без аппетита. Вечером, укладывая его спать, я решил сделать ему массаж. Хорошо помню, как говорил один из врачей, при параличе самое главное грамотный массаж. Поэтому я принёс в его спальню масло с расслабляющим эффектом. Помог ему раздеться и уложил на живот. Потом начал смазывать руки.

— Ты чего там задумал, Золушка? — дёрнулся он, а когда я прикоснулся к его голым плечам, заорал, — Руки от меня убрал! Я говорю, руки от меня убрал!

— Это просто массаж Даниэль. Вам нужно его каждый день делать, — спокойно ответил я.

— Пошёл в задницу со своим массажем. Убирайся из моей спальни.

Ну, насильно мил не будешь. Я прикрыл его пледом и удалился.

В следующие три дня Даниэль как будто впал в транс. Он просил вывезти его к морю и часами там сидел, пока я варил для него варенье. Время от времени я выходил проверять как он, но заставал его всё в той же задумчивой позе. В вечер третьего дня я подошёл к нему и встал впереди. Его взгляд был какой-то странный, не осмысленный. Он как будто смотрел сквозь меня. Тогда я понял, что мой пациент медленно вползает в состояние депрессии. Я сел перед ним на корточки и погладил красивое лицо кончиками пальцев. Трехдневная щетина кололась, а по его щеке вдруг побежала одинокая слеза.

— Зачем вы себя мучаете. Не нужно так. Если вас, что-то беспокоит, вы можете поделиться. Обещаю, дальше меня никуда не уйдёт, — ласково произнёс я.

— А? Ты что-то сказал? Пора ужинать? — спросил он безразличным тоном.

Честное слово, лучше бы наорал, чем так. Эти безжизненные голос и взгляд реально пугали. А я не знал что делать. Мне было не просто его жалко, я влюбился в него как дурачок. Даже не думал, что так будет, но это факт. Я готов был ради него на всё, а он смотрел сквозь меня. Я был для него даже не как предмет мебели. Он как будто меня не видел. Тогда я осмелился и, взяв его руку в свою, поцеловал ладонь с внутренний стороны.

— Нельзя так, Даниэль. Уход в себя это не выход, — ещё раз поцеловал его руку.

Он как будто встрепенулся, но сказал совсем неожиданное.

— Когда-то я умел хорошо плавать, а теперь могу утонуть даже в ложке супа. Если на ужин суп, я его есть, не буду.

— На ужин картофельное пюре и куриная печень. Пойдёмте ужинать Даниэль.

На следующий день я попытался его растормошить. Принёс на берег мольберт и краски.

— Нарисуйте для меня море, Даниэль.

— Хорошо, — тихо сказал он.

Когда я вернулся за ним, мольберт стоял в стороне с абсолютно белым листом. Даниэль же сидел и, смотрел в одну точку, не мигая. Присев перед ним на корточки, я стал целовать его руки. Зачем он так с собой? Почему? Было больно смотреть на него такого. Он сидел в этом кресле словно неживая статуя. Или красивая фигура из воска. Но потом вдруг схватил меня за волосы, запрокидывая голову. Наклонившись, он впился в мои губы. От неожиданности я не ответил на его поцелуй, но этого и не требовалось. Через пару секунд он оттолкнул меня и крикнул.

— Ненавижу! Шлюха продажная!

Упалв на песок, я смотрел округлившимися от шока глазами. Это он сейчас обо мне, или кого-то другого представил? Было обидно. Если обо мне, то я вовсе не такой. А если нет, то значит, он совсем перестал меня замечать. Ну, уж нет, так не пойдёт. Я поднялся и, подойдя, отвесил ему оплеуху.

— Ой, Золушка, ты чего это дерёшься! — неожиданно его взгляд стал осмысленным.

— А нечего меня толкать. Я вам не мальчик для битья. А-то захочу поцелую, захочу, отшвырну, — гневно выдал я.

— Эй, когда это я к тебе с поцелуями лез. Не придумывай лишнего. Вези меня домой, няня, — осклабился он.

Ну, вот не помнит ничего. Значит, точно на моём месте кого-то другого представил.

Перед сном, Даниэль дал себя уложить и даже согласился на массаж, но как-то так, как будто не о нём речь. Я смазал руки ароматным маслом для массажа, потом пару капель вылил на его тело. Начал массаж с шеи, продвигаясь дальше к ногам. Осторожно обошёл то место, где была операция. Постепенно понял, что чередую массажные движения с ласками. Я гладил его красивое мускулистое тело и восхищался им. Он такой красивый во всём. Такой недосягаемый. Сейчас я не думал о нём как об инвалиде. Я вообще так никогда не думал. Даже когда в первый раз его увидел. Просто передо мной тогда, в больнице, сидел восхитительный молодой мужчина, который забрался в эту чёртову коляску ради шутки.

Наконец я добрался до его ягодиц и ног. Обрисовал указательным пальцем, ту самую родинку, о которой он говорил. Она напоминала сердце. «Я люблю тебя», — прошептал одними губами, и принялся массировать его ноги. Когда разминал их, Даниэль уснул, поэтому я не стал его больше тревожить. Накрыл пледом и ушёл к себе. Нужно было что-то делать с собой. Член стоял колом и не хотел униматься. Зашибись! А если он при очередном массаже заметит мой стояк?! Да уж ситуация.

✨ Даниэль

Жизнь превратилась в какое-то беспросветное болото. То хотелось выть от тоски, то завернуться в кокон как гусенице, и никого не видеть. Где-то на заднем плане мелькал Саша. Я иногда даже слушал его и не понимал. Он сказал, что якобы я полез к нему целоваться. Но я совершенно этого не помню. К тому же не настолько я тупой, что бы лезть к человеку, не зная, гей он или нет. Никогда не питал страсть к соблазнению натуралов. Даже с бисексуалами редко сходился в постели. А теперь и вовсе ничего не нужно. Сейчас мне кажется, что я падаю в какой-то тёмный колодец, у которого нет дна. Меня спасает только шум моря. Поэтому уже пять дней я сижу на берегу и смотрю на него. Однажды Саша попросил нарисовать ему море, но мне не хотелось даже кисточку в руки брать. Чистый лис так и остался нетронутым. Ещё я позволил медбрату делать мне массаж. Если в первый раз мне не хотелось, чтобы к моему телу кто-то прикасался, то потом стало плевать. Хотя он действительно профи в этом деле. После его массажей не так затекала спина, после долгого сидения в коляске. Поэтому вечером я расслаблялся. Отдаваясь во власть его рук, практически всегда засыпал в процессе.

На завтрак Саша подал гречневую кашу с сарделькой. Я без аппетита ковырял ложкой в тарелке.

— Вам нужно кушать, Даниэль. За пять дней вы похудели, — наставительно произнёс он.

— Не хочу. Это вкусно, правда, но я не хочу, — ответил я.

— Может тогда чай с вареньем? Вашим любимым, ежевичным.

— Кофе, Саша. По утрам только кофе, — нахмурился я.

— Не только по утрам! Вы живете на одном кофе, Даниэль! Так нельзя! — взвился он.

— Не кричи, — сказал я тихо, — Сделай кофе и отвези меня к морю.

✨ Александр

Он всё больше впадал в депрессию. Жил практически на одном кофе и целыми днями сидел у моря. Сегодня я с трудом заставил его побриться. Вернее уговорил, сказав, что сделаю всё сам. Он нехотя позволил мне это, а потом сидел с таким видом, как будто его на каторгу сослали. И вот сейчас, съев пару ложек гречи и половину сардельки, затребовал свой кофе. Хозяин барин, только он так себе желудок испортит. Кофе ведь пьёт не растворимый, а из кофеварки, причём исключительно крепкий без сахара и сливок. Никогда не понимал, как можно пить такую горечь.

— Я просил тебя купить несколько пластиковых банок с закрутками. Свари варенья и пошли родным в посылке. Жалко, столько фруктов и ягод пропадает, — вдруг сказал он.

— Спасибо, обязательно пошлю, — улыбнулся я и пошёл готовить, этот чёртов кофе.

У нашей семьи никогда не было дачи. Мама всегда покупала дешёвые яблоки у бабушек на рынке. Из них варенье и варила. Зимой было в кайф достать такую баночку и вприкуску с чаем, ведь на конфеты не всегда были деньги. Когда я начал работать, стало легче содержать такую большую семью. Сам же я никогда о жене и детях не мечтал. Пределом моих мечтаний была хорошая работа и любимый человек рядом, но опять же, это не женщина. От родителей я скрывал свои мысли. Мама итак постоянно охала и причитала, что мне давно пора завести подругу, а тут и вовсе начался бы скандал. Родители бы долго ругались, обсуждая, кто виноват в воспитании, раз их ребёнок вырос геем.