Страж лесной хозяйки - Кисличкин Михаил - Страница 60

— Хорошо, — послушно кивнула Хей, стряхивая с волос землю и мусор. «Раздолбаи мы. Касок к бронежилетам так и не завели, а стоило бы», — мелькнула запоздалая мысль. — Как скажешь. Командуй, Саша!

— Угу, — я подтянул к себе трубу «луча» и начал целиться в суетящихся вдалеке минометчиков. Попасть в них, конечно, нереально — стрелок из меня тот еще, а цель на пределе дальности, или даже за ним. Но все же хоть отвлеку. — Ползите сейчас же вперед, не высовываясь из травы. Как только выстрелю — бегите.

Спуск я нажал, уже слыша визг приближающейся мины, и снова вжался в землю, увидев, что моя ракета пошла к цели. Снова раздался грохот, причем совсем рядом со мной, а что-то крепко рвануло мой бок. А затем, спустя пару секунд, вдали гулко ударил разрыв ракеты «луча». В этот раз меня, кажется, слегка контузило, звуки слышались как сквозь густую вату, руки оскальзывались по земле, а сердце стучало как бешеное, вырываясь из груди. Но сознания я не потерял. Рывком я сорвал с пояса флягу с живой водой, выдернул плотную пробку и, плеснув жидкостью сначала себе в лицо, сделал несколько крупных глотков. Мир разом обрел резкость, и я потянулся к пулемету, отбросив емкость с водой, наскоро заткнув ее пробкой.

Три фигурки бежали вперед, а я, схватив пулемет, дал длинную очередь по ближайшему квадроциклу между ними и лесом и залегшему около машины стрелку. Затем перевел ствол правее и обстрелял второй далекий квадроцикл. Главное — не дать орносам поднять голову. Пулемет — штука неприятная. Когда он по тебе работает, все желание атаковать кого-то быстро испаряется, хочется как можно сильнее вжаться в землю и не отсвечивать. Все что мне надо, это продержаться минут пять — десять, на патроны уже плевать, лишь бы мои соклановцы ушли в лес. Тем более что минометчики позади меня после выстрела «луча» что-то поутихли. Хотя…почему трое? А Надя?

— Вот какого хрена?! — Только сейчас я увидел русоволосую подругу, лежащую с винтовкой рядом со мной. — Приказ уходить был для всех!

— Не ори Саша, чего теперь, — вымучено улыбнулась напарница, заряжая винтовку. — Я же сказала — я хочу быть с тобой, это мой выбор. Не отделаться тебе от меня, даже не мечтай. К тому же я опять ногу сломала, — показала на свою свернутую под неестественным углом окровавленную ступню девушка. — Не отвлекайся, надо доделать дело.

Я лишь улыбнулся ей в ответ и опять прилип к прикладу, выцеливая позиции орноситов. Что уж теперь… Каждый сам делает свой выбор, тут Надя права.

Что можно сказать про следующие пятнадцать — двадцать минут боя? Ничего примечательного: мы стреляли в орноситов, а они в нас стреляли в ответ. За несколько минут я израсходовал два короба с лентами и вынужден был прекратить огонь — ствол перегрелся. Хотя, вся эта стрельба с обоих сторон оказалась без особого толка. Пули вражеских наемников порою цокали по камням и впивались в землю совсем рядом, но нас с Надей чудом не задело. Своих попаданий мы тоже не наблюдали, хотя на таком расстоянии толком ничего не скажешь, километр — это даже для степи многовато. Но это было уже не суть важно — главное, что я видел собственными глазами, как прикрытые нашим плотным огнем и сами отстреливающиеся на ходу Хей, Димка и Максим перебежками ушли в лес. Минометчики почему-то взяли паузу, хотя я в них не попал, — заряд «луча» разорвался метров на двадцать ближе и левее минометной позиции. Ближайшего к отступающим соклановцам орноса, я заставил огнем залечь и не высовываться, да и остальные не рискнули садиться на свои квадроциклы и преследовать троицу, пока работал мой пулемет.

Правда и мы с Надей отвоевались. Как выяснилось, осколком последней мины мне все же основательно пропороло бедро и бок под бронежилетом, вражеский осколок ухитрился очень «удачно» зайти по касательной. Крови натекла целая лужа, в которой я основательно извозюкался. Во время краткой передышки я успел облить раны живой водой и сильно кровить они перестали, но я был слабый, как больной котенок. Не дойти. Надя со своей ногой была тоже не транспортабельна. Однако, мы были еще боеспособны — бодрости после живой водички в нас хватало — не суйся, а то получишь. Два автомата и винтовка исправны, патроны еще есть. Вопрос, что дальше? Хотя какой нафиг вопрос… Минус две отметки у лесников и, надеюсь, хоть один минус у Орнса — вот итог боя. Речников наши предупредят, уже, наверное, предупредили. «Недолго ты успел походить в колдунах Сашок» — проскочила грустная мысль. Впрочем, все когда-то заканчивается.

— Ну что Надюха, — взболтал я последние остатки живой воды во фляжке. Перестрелка стихла как-то сама собой и несколько последних минут над степью царила тишина. — Допиваем и поползли? Кажется, седока левого квадрика мы вырубили. Доползем до машины, сядем на нее и в лес.

— Ты сам-то в это веришь? — слабым голосом ответила девушка. — Добьют же сто раз по дороге, нам ползти целый час, не меньше.

— Ну и что с того, что добьют? Надо делать то, что должно, а будет то, что будет, — пожал я плечами. — Лежать здесь не вариант, не дотянем до подмоги. Бодрость от живой воды скоро кончится, силы тоже. Тогда нас тут и пристрелят или, что еще страшнее, потеряем сознание и попадем в плен. Вот там-то на нас отыграются по полной программе…

— Подожди, — помолчав, тихо сказала Надя, облизнув пересохшие губы и рассматривая что-то в снайперский прицел. Затем девушка отложила винтовку и взялась за бинокль…

— Сааш…, - странным тоном вдруг сказала она. — К нам это…к нам, кажется, парламентер идет.

— Что? — удивился я. — Какой нафиг парламентер? — Взяв собственный бинокль, я внимательно пригляделся к минометным позициям. Действительно, от них к нам шла небольшая человеческая фигурка с белым флагом из какой-то тряпки в руке. Замерев, я до боли в глазах вглядывался в нее, было в ней что-то очень знакомое. Ох, блин, точно.

— Танька, — коротко выдохнул я, спустя несколько секунд. — Собственной персоной. Идет сюда, одна. Вооружена, но автомат на плече. Нет, ну надо же!

— Та самая? — деловито уточнила Надя, снова хватаясь за винтовку. — Твоя бывшая?

Я утвердительно кивнул в ответ.

— Саша, а можно я ее сама шлепну? Ну, пожалуйста…, - тоном выпрашивающей конфетку маленькой девочки, спросила напарница.

— Успеется, — отрицательно покачал я головой. — Сдается мне, она сначала хочет поговорить. Будем вежливы, парламентеров следует хотя бы выслушать.

Таню я встретил на ногах, хотя стоять было трудно из-за сильной слабости и дрожащих коленок. Но не сидеть же во время разговора, глядя на нее снизу вверх как побежденный. Надя поневоле сидела рядом, опираясь спиной о камень и вытянув ноги, но сменивший винтовку автомат в ее руках уверенно смотрел моей бывшей пассии в грудь.

— Хороша парочка, гусь да гагарочка! — насмешливо фыркнула Танюха, остановившись метрах в двух от нас и с любопытством разглядывая, не обращая внимания на направленный в нее ствол. — Славин, как же ты дошел до жизни такой, а? Грязный как бомж, израненный, весь в кровище, смотришь волком лютым. А ведь был такой хороший мальчик-зайчик. Домашний, розовощекий, добрый. Эк тебя нелегкая укатала…

— Твоими молитвами, — сглотнув тягучую слюну, сказал я. — Тань, тебе опять надо чё? Я тебя не звал, а ты снова приперлась. Помнится, при нашей последней встрече в Москве ты обещала что-то сделать, если мы встретимся здесь. Вот и встретились. Действуй.

— Ты прав я по делу, — кивнула Таня, а улыбка на ее лице нехорошо перекосилась. — Знаешь, Славин, если бы не Хозяин Орнс, я бы тебя на месте убила бы. Собственными руками. Попили вы нашей кровушки, надо признать. Я даже не верила, когда мне сказали, что один из лесников — вылитый ты. А ведь и в самом деле…

— Так попробуй, убей, — искренне ответил я. — Правда, мы тебя тоже хлопнем, будь уверена. Слушай Таня, заканчивай балаган, время дорого. Еще раз, что хотела?