Высоко над радугой (СИ) - "Luchien." - Страница 29

— Спасибо за приятный вечер, но нам уже пора.

— Мне тоже, — обаятельно улыбнулся Алан, глядя на сидящих за столом. Впрочем, наш уход мало кого огорчил.

Мы зашли в лифт и я, не удержавшись, фыркнула со смеху: с одной стороны обманчиво-расслабленный Стивен, с другой — небрежно засунувший руки в брюки Алан. Идиллия. Интересно, если бы я попросила их зайти в номер вместе, они бы согласились?.. Не знаю, что за вино нам наливали, но подобные мысли посещали меня впервые. У дверей номера Стивен демонстративно повернулся к Алану спиной, одной рукой обнял меня, а другой открыл дверь, подталкивая внутрь. Я едва успела кивнуть Алану, когда дверь закрылась, а Стивен прошёл к бару.

— Ты так торопился уйти, чтобы теперь молчать? — Выразительно посмотрев на его спину, я прошла мимо, скидывая туфли. Какая-то сила дёргала изнутри, заставляя говорить вместо того, чтобы просто пройти в спальню и лечь в кровать.

— Кстати, мы не обсудили, где ты будешь спать.

— На этот раз диван — твой, — нарушил молчание Стивен. Обернувшись, он смерил меня нечитаемым взглядом, наливая виски и бросая в стакан лёд.

— Как скажешь, — я философски пожала плечами, плеснула в бокал белого вина и рухнула на один из диванов, закидывая ногу на ногу. — Что тебе говорил Мартин?

— Ничего из того, что стоит сейчас обсуждать. — Стивен снял пиджак и бросил его на спинку соседнего дивана. — Расскажу завтра. Или лучше в понедельник, в служебной записке? — Он щёлкнул запонками, снимая их и кладя на столик. Расстегнул две пуговицы на рубашке и теперь закатывал рукава. Я поймала себя на мысли, что слежу за ним, как кролик за удавом, не в силах оторваться от медленных отточенных движений.

— Зачем в записке? — я сделала глоток и посмотрела на мужа поверх бокала. — Можешь прийти и сказать мне лично.

— Если ты в этот момент не будешь занята своим лаборантом, — небрежно заметил он, опускаясь на диван напротив. Откинувшись, он раскинул руки по спинке, покачивая в одной из них стакан. — Сегодня он недвусмысленно дал понять, что знает, как занять твоё внимание.

— Работа — не место для подобных вещей, — смутившись такому откровенному замечанию, пробормотала я.

— Да ну! — натурально удивился Стивен, подаваясь вперёд и облокачиваясь о колени. — А мне показалось, что кто-то совсем потерял способность мыслить и оценивать ситуацию критически. И его рука, — он положил свою ладонь на моё колено, — так рьяно наглаживала тебя под скатертью… Скажи, ты кончила?

— Стив! — шокировано воскликнув, я дёрнула ногой, попытавшись сбросить его руку, но он лишь впился крепче, не сводя с меня пристального взгляда прозрачно-голубых глаз.

— Что? — он удивлённо вскинул брови. — Разве хороший муж не должен интересоваться, получила ли удовольствие его жена?

— Хороший муж сам его доставляет и знает ответ из первых уст! — вырвалось у меня. Я залпом допила вино и резко поднялась. Но не успела сделать шаг, как рука Стивена взметнулась, хватая меня за запястье и заставляя упасть ему на колени. Крепко прижав к себе, он жарко выдохнул мне в шею, слегка задев губами мочку уха. Я дёрнулась в тщетной попытке встать, но Стивен обнял сильнее, зарываясь в мои волосы, и проворковал:

— Ты права, пора вспомнить о своём супружеском долге.

— Поздновато опомнился, не находишь? — Повернувшись, я столкнулась с ним практически нос к носу. И застыла, забыв, как дышать. Глаза, потемневшие, ясные, смотрели прямо в душу, вытаскивая наружу желания, что тлели годами. Не отводя взгляда, Стивен продолжал удерживать меня одной рукой, в то время как вторая нырнула под платье, скользя между плотно стиснутых ног, поднимаясь выше. Мы молчали, и воздух между нами густел, а каждый новый вдох давался тяжелее. Кончики пальцев мягко поглаживали, не спеша, но и не собираясь отступать, и я сдалась, расслабляясь, разводя ноги шире, позволяя проникнуть глубже, коснуться внутренней стороны бёдер. Я чувствовала, как растёт возбуждение Стивена, как туманится его взгляд, и приоткрываются губы.

Хотелось склониться над ними, почувствовать их вкус, запустить руку в его волосы… Но я медлила. Боялась, что в любой момент он оттолкнёт, заявив, что всё это — шутка, а я как всегда вижу то, чего никогда не будет. Но время шло, а он молчал, поднимая руку выше, пока не коснулся места, где соединяются ноги. Мой вздох получился тонким и высоким, когда он двинулся дальше, обводя клитор, слегка надавливая и проникая внутрь. Глаза закрылись, и я невольно подалась вперёд. Стивен приник к моей шее горячим, влажным поцелуем, насаживая на свой палец, заставляя двигаться навстречу его движениям, неосознанно вращая бёдрами, поддаваясь древнему инстинкту, который невозможно побороть.

Горячая волна прошла по позвоночнику, растекаясь внизу огненной лавой, когда я наконец позволила себе поверить: это — по-настоящему! Руки взметнулись к его голове, погружаясь в каштановую копну волос, притягивая к себе, впиваясь поцелуем, требовательным, ищущим, ослепительно сладким. Я прижалась к нему всем телом, будто со стороны наблюдая, как порхают по пуговицам его рубашки мои руки, как она летит на пол, а моё платье поднимается выше и выше, пока Стивен не стягивает его через голову.

Я горела, плавилась в его руках, стремясь коснуться везде и сразу, одновременно. Стивен подхватил меня на руки, перенося в спальню, опуская на кровать. Замешкался, избавляясь от остатков одежды, и тут же вернулся, опускаясь сверху, целуя, снова и снова целуя горячо, обжигающе. Дыхание, шумное, прерывистое, путалось, смешиваясь, смазывая границы, заставляя забыть обо всех недомолвках, о ссорах и злости, о том, что мы столько лет молчали, теряя время.

Когда он заполнил меня, замирая, впиваясь взглядом в мои глаза, я застонала. Приглушённо, протяжно, сладко. Чувствуя, что готова взлететь к потолку от одного только ощущения, от одной только мысли, что это — он. И когда он начал двигаться, крепко сжимая мои бёдра, я улетела, буквально оторвалась от тела, взмывая куда-то вверх, туда, где не осталось ничего, кроме стонов, звуков и запаха страсти, и невыносимого чувства наполненности.

Эта ночь была долгой. Очень долгой. И в то же время короткой, пролетевшей в один миг. Мы не разговаривали. Совсем. Отрывались друг от друга на несколько минут, чтобы снова нырнуть в кольцо рук, медленно очерчивая невидимый рисунок на спине или груди, дыша размеренно и глубоко, или сплестись в объятиях, находя нужный ритм, двигаясь в такт. За окном серел рассвет, и я уже могла разглядеть выражение лица Стивена, его усталую, рассеянную улыбку. Уютно устроившись на его груди, я моргала, последним усилием воли отгоняя сон. Страх возвращался. Страх, что я проснусь, и пойму, что мне всё приснилось. Или, что в нашей жизни ничего не изменилось. Но в конце концов усталость сморила, и я провалилась в сон.

Мне снилось поле. Яркое, зелёное, усыпанное маргаритками. По синему небу плыли белоснежные облака, и мир вокруг был так сильно похож на пасторальную картинку, что я не удивилась, опустив глаза и увидев себя в костюме пастушки: в пышной юбке до колена с розовыми рюшами и с перевитым лентами посохом в руках. И в эту прелестную картинку врывался дребезжащий инородный звук, заставляя овечек вздрагивать и укоризненно морщить длинные морды. Небо раскололось надвое, земля ушла из-под ног, и я резко проснулась, распахнув глаза.

Солнце почти не пробивалось сквозь плотно задёрнутые шторы. Кровать рядом со мной была пуста. Ну, конечно. Источник звука нашёлся почти сразу — телефон, лежавший на тумбочке. Алан.

— Разбудил? — извиняющимся тоном спросил он. Я попыталась что-то сказать, но во рту было так сухо, что из горла вырвалось сипение.

— Прости, я думал, ты давно на ногах, — продолжил Алан. — Я выступаю через полчаса, думал, мы встретимся перед докладом…

Что? Сколько сейчас времени?! Отняв телефон от уха, я посмотрела на часы — одиннадцать. Стивен уже выступает, а я проспала! И он меня не разбудил. Сбежал по-тихому, боясь посмотреть в глаза. Во рту разлилась горечь, и я прикусила губу, чтобы сдержать вскипевшие на глазах слёзы.