Возвращение немого (СИ) - Романова Галина Владимировна - Страница 49

— Если ты сумеешь это сделать, больше не называй меня учителем, маэстро!

— Что, правда? — девушка захлопала в ладоши, радостно завизжала и повисла на шее у Соэль, которая, сменив сценический наряд, снова вышла ко всем. — Ура! Я теперь настоящий менестрель! Я напишу такую пьесу для твоего Лейра — закачаешься!

— Для моего? — тихо изумилась та. — Но…

Тихое покашливание от двери заставило всех на миг оцепенеть. Те, кто видел остановившегося на пороге лорда Варадара, застыли, как вкопанные. Остальные медленно обернулись и один за другим склонили головы.

Повисло неловкое молчание. Все терялись в догадках, как долго высокий лорд простоял за дверью и сколько успел услышать.

— Высокий лорд Варадар, — кашлянув, попробовал заговорить мастер Боар, — просим извинения за то, что…

Тот нетерпеливым жестом прервал речь актера. Его светлые прищуренные глаза обежали всю труппу. Женщины и мужчины опускали взгляды при встрече с ним. Полукровка Даррен поспешил встать на колени, дернув за рукав Ташу, застывшую с раскрытым ртом.

Лорд Варадар словно не замечал этих выражений верноподданичества. Он сам не знал, что его потянуло сюда, в тесную душную гримерку. И что сказать? Как объяснить свое появление среди актеров? Они простолюдины. С ними не принято общаться на равных, хотя этот мастер Боар и кажется достойным уважения. Да, в военное время он мог бы добиться многого, даже титула. Гость переступил с ноги на ногу, чувствуя себя глупо.

Старый актер профессиональным чутьем догадался, что лорд просто-напросто «забыл слова».

— Высокий лорд Варадар, — снова заговорил он, — позвольте выразить вам благодарность…

— Нет! — перебил тот с облегчением. — Это я должен поблагодарить вас за прекрасную игру! Особенно…

Все невольно покосились на виновника переполоха, но лорд Варадар всех удивил. Сделав шаг, он остановился перед Тиаром и произнес:

— Особенно вас, юноша.

Его взгляд впился в лицо Тиара, и тот покраснел:

— Спасибо. Только благодарить надо моего отца.

— Отца? — лорд Варадар вздрогнул. Слово прозвучало громом с ясного неба. Тот мальчик, который прожил на свете всего четыре дня, так и не научился выговаривать это слово.

— Да, он прекрасный…

Юноша запнулся на полуслове — не дослушав, лорд Варадар повернулся и быстро вышел из гримёрки, хлопнув дверью и оставив позади гнетущую тишину.

— Что это было? — нарушил молчание Тиар.

— Ты допрыгался, братец, — замогильным голосом сообщил ему Тайн. — В тебя опять влюбились!

Однако, происшествие прошло без последствий и осталось маленьким недоразумением. Наоборот, на другое утро всем в труппе прислали подарки и дали понять, что артисты могут задержаться на несколько дней — пока не кончатся дожди и слякоть. Трудно было понять, чем вызвана подобная приязнь. Отдавая, однако, себе отчет в том, что любая мелочь может изменить решение лорда и леди, артисты старались как можно меньше попадаться на глаза другим обитателям замка. Им выделили несколько комнат и один зал для репетиций, и большую часть времени они проводили именно там.

Тиар являлся исключением из правила. Он знал, что где-то в этом замке должны жить его родители — или те, кто знает что-то про их судьбу. Но как начать поиски? Не станешь же подходить к каждому с вопросом: «Не подскажете, тут ни у кого несколько лет назад новорожденные дети не пропадали? А то меня тут потеряли…» В надежде найти подсказку юноша частенько бродил по замку, рассматривая возносящиеся под потолок колонны, слушая гул шагов на галерее и в залах, спускаясь или поднимаясь по широким лестницам. Он давал волю своему воображению, представляя, как тут могли ходить его отец и мать. Кем ни были? Быть может, случайный гость соблазнил служанку и уехал, а она решила избавиться от плода греха? Или знатная дама согрешила с рабом и выкинула младенца? Гадать можно было до бесконечности…

Тиар старался выбирать время и место для прогулок, когда никто и ничто не могло ему помешать. Он нарочно ходил по пустым коридорам и галереям рано утром или в первой половине дня. В эту пору многочисленные гости замка еще нежились в постели и, кроме слуг, на пути почти никто не попадался. Услышав же за углом шаги, юноша, как правило, успевал спрятаться за колонну, дабы не встречаться ни с кем.

Тихую музыку он услышал издалека. Кто-то осторожно играл на лютне, тонким голоском подбирая слова. Голос был ему не знаком. Раэну, Соэль и Ташу он прекрасно знал. Госпожа Ниэль пела очень редко и неохотно, у нее был глубокий голос, слишком низкий для эльфийки. Возможно, это фрейлина леди Лиллирель.

Любопытство заставило его подкрасться поближе. На всякий случай, он даже снял башмаки, чтобы красться совсем бесшумно. Ибо тоненький голосок явно принадлежал не знатной даме.

На узком подоконнике в самом начале витой лестницы, ведущей в одну из башен, сидела худенькая бледная девушка-подросток и, неумело прижав к себе лютню, старательно тренькала по струнам:

Белые птицы слетают с неба.

Белые птицы ветра и вьюги.

Белые птицы — они ищут снега,

В котором давно потеряли друг друга.

«Белые птицы, скажите, куда вы

Спешите, крича и стеная от горя?»

«Летим мы туда, где весенние травы

Шумят на ветру, как зеленое море!

Туда, где на солнце роса сверкает,

Где распускается лист на березе.

Туда торопятся белые стаи –

Оттаять от бурь, снегов и морозов!»

«Белые птицы, меня с собою

Возьмите! Я здесь не могу оставаться!

Я так хочу расстаться с любовью,

Но мне без крыльев ввысь не подняться!»

«Но ты же не птица, и в белой стае

Нет для тебя ни дома, ни места!

На ярком солнце тебе растаять

Судьба, морозов и вьюги невеста!»

Стихи были хороши, а вот мелодия подкачала. Звуки не сливались в одно целое, каждый существовал словно сам по себе. У Раэны, когда она только начала брать уроки у мастера Неара, и то получалось намного лучше.

Доиграв, бледная девушка-девочка обернулась — и вздрогнула, увидев стоящего у подножия лестницы Тиара с башмаками в руках.

— Ты кто?

— Тиар. А ты?

— Винирель. Ты откуда взялся? Снизу?

— Да, я…

Он сделал шаг, и девочка-девушка отпрянула, прижимая лютню к груди так, словно она была сделана из чистого золота:

— Не подходи!

— Ты меня боишься? Но я не собираюсь нападать! Я без оружия! — он наклонился, ставя башмаки на пол и обуваясь.

— Мне все равно. Ты… можешь быть опасен!

— Чем?

— Матушка говорит, жизнь полна опасностей. И мне стоит держаться от них подальше!

— От опасностей или от жизни?

Винирель задумалась, наморщив лоб. Пользуясь тем, что она перестала на него таращиться, Тиар сделал шаг.

— Не подходи! — встрепенулась она.

— Хорошо. Можно, я тут сяду? — он устроился на ступеньках.

— Ага. Только ко мне не подходи.

— Ты меня боишься?

— Я должна бояться всего. Я болею.

— Вот как, — близкое знакомство с Ташей и ее малышами, которые как раз сейчас начали выздоравливать, все объяснило юноше. — И как давно ты болеешь? И чем?

— Я не помню. С рождения, наверное. Просто у меня слабость. Я не умею танцевать — это требует сил, которых у меня нет. Я никогда не ездила верхом и почти не гуляю в саду. Спускаться по ступенькам — еще ничего, но вот подниматься… Смотри! — она указала куда-то на лестницу, и Тиар поздно заметил, что возле каждого окошка были установлены маленькие скамеечки. На одну такую сейчас опиралась ногами его собеседница, сидя на подоконнике.

— Это для того, чтобы я могла отдохнуть во время подъема, — важно объяснила Винирель. — Я очень слабая.

Она действительно была слишком бледна даже для чистокровной эльфийки — молочно-белая кожа казалась тонкой, как сотканная из паутинок, и сквозь нее виднелись кровеносные сосудики. Большие светлые глаза смотрели с наивной простотой маленького ребенка — Нюша, дочь Таши, таращилась на мир более трезво. Тонкие волосы рассыпались по плечам, как у всех незамужних девушек. Светлое платье только подчеркивает бледность лица. Кроме того, она была некрасива — во всяком случае, Тиар мысленно сравнил её с Соэль и Раэной и нашёл, что незнакомка проигрывает им обеим.