Лукоеды - Данливи Джеймс Патрик - Страница 39

• Предыдущая
• 39/65
• Следующая

— Прошу, уважаемый. Смотрите. Соперники соприкасаются ягодицами и каждый протягивает руку назад между ног, чтобы сделать захват. Они готовы. Я даю сигнал. Секунды на устранение нарушений. Скручивание следует выполнять против часовой стрелки. Дергать или теребить запрещается. Блай борется в честь Мадонны Картофелины. Так, вопли начались.

— Ах, я откручу тебе яйца.

— Ох, а я тебе.

Согнувшись вдвое, из-под подмышек катится пот, лопатки дрожат, антагонисты покачиваются на мокрых камнях. УДС скачет вверх-вниз вдоль огромного зада Блая. Дует ветерок. Глухо бьет океан. За фонарным стеклом, мерцая, горят свечи. Дальше по туннелю тень. Леди Макфаггер. Аллоиз пришла посмотреть, как звонят колокольчики. Только для мужчин. А услышала рев от болевого шока.

— Ах, ты, маленький урод, ты свои смазал жиром. Я заявляю протест.

— Ты, презренное электромагнитное динамо, когда я закончу, я тебя точно выебу.

— Я сдаюсь. Я сдаюсь. Фол.

Поддерживающего штаны плачущего Блая проводят мимо Леди Макфаггер. С его губ тихо и печально срываются слова.

— Извините за вид и за причиненное вам неудобство, мадам.

— Очень любезно с вашей стороны, но я достаточно пьяна, чтобы не обращать на это внимание.

С мерцающими волосами и приятно пахнущая она прислонилась к стене. Фонари над ступеньками потихоньку тухнут. Между нами темнота. Ее лицо совсем близко. Могу коснуться своей рукой. Коснулся. Провел по щеке. До ушка. Где оно переходит в холодную мочку. Гладкая шелковистая кожа. Прижмись. Поцелуй.

— Осторожно, вы мой напиток прольете. Но, ах, г-н Клементин, вы такой забавный. Все так интересно. И гениталии, действительно, выставили на показ.

Той ночью. Клементин пробирался черным ходом, держа леди Труди Макфаггер за ее длинные холодные пальцы. Спотыкаясь, они поднимались по лестнице в темноте. Куда-нибудь. В какую-нибудь комнату, в которую никто не прошено не мог бы по горячке ввалиться. Притащив за собой еще кого-нибудь. А там и других. На полный экстаза бордельерчик. Уста к устам и еще к чему-нибудь.

Мы лежим на влажных истрепанных стеганных одеялах. Попав сюда по запаху. Как и Элмер. Который по своим собачьим дел бежал мимо, помахивая хвостом между фирболгами. Войдя в дверь, я споткнулся о него и упал. Леди Макфаггер упала на меня. Он стал лизать наши лица. Взахлест длинным языком. Из-за последних событий не замечаешь новых опасностей. Один влажный, другой теплый. Элмер пописал на нас обоих.

Леди Макфаггер крутится, стараясь освободиться. От моих рук вокруг нее. От чего Элмер гавкает и рычит. Ему не нравится, когда его не вовлекают в действо. Которое мы почти совершаем. На широких половицах пола, выложенных разнообразными покрывалами.

— Боже, я животных люблю, г-н Клементин, но не до такой же степени. Вы, что, не научили его, как следует вести себя дома?

— Только в четырех комнатах.

— Я вся мокрая.

— Сожалею.

— Мне нужно вытереться. Немедленно.

— Прошу вас, не надо. У меня впервые все так цивилизованно. Я в отчаянии.

— Цивилизованно? Когда меня обоссали? О, Боже!

— И меня тоже. Всю ногу.

— Ну, а мне все колени. Такая вонь! Кстати, ведь я замужняя женщина.

— Вы мне так одобрительно пожали руку.

— Вовсе нет. Мое пожатие было слабым. Да, я была заинтригована. Естественно, низкие чувства при этом просыпаются. От такой дикости. Но я не могу в это поверить. Два взрослых человека тянут друг друга за органы.

— Вы сказали, что хотели посмотреть мои яйца.

— Я не говорила этого.

— Нет, говорили.

— Я просто спросила, не будет ли грубо с моей стороны попросить посмотреть на них. Фактически, я не просила. Господи, если надо, я в любое время могу посмотреть их у моего мужа.

— Это хорошо.

— Конечно, согласна. А если я вам и дала знак, то только потому, что мы с Джеффри немного поругались. Мне не нравится, когда в моем присутствии он развлекается с женщиной, которая старше меня лет на двадцать и совершенно другого класса. Я знаю, почему он так делает. Ему нравятся большие титьки, а мои маленькие. У каждого есть свои скрытые мотивы. Я, возможно, была слегка заинтересована вашими яичками. Просто потому, что Джеффри, и я надеюсь, вы не будете звать его Гвоздь, все время болтает о них. Вы удовлетворены? Какой-то особо отвратительный запах мочи у вашей собаки!

— Ничего не поделаешь. Большие почки.

— Вы действительно, вызываете какую-то неловкость. Ни с того, ни с его обвинили Веронику в том, что она больна сифилисом. Несчастная женщина лишь зашла в комнату, чтобы взять книжку почитать.

— Она была абсолютно голой, на роликовых коньках и под зонтиком.

— Что за отвратительно негалантную вещь вы сказали!

Элмер что-то жует в углу. Его любимой пищей является туалетные принадлежности в виде черепашек. Слышу отдаленные крики. Долгие стоны. Человека или животного. Или туннеля, ведущего к морю. Персиваль говорит, что если в замке открыть определенные двери, то поднимется ветер. Так, однажды, кого-то сдуло прямо в море. На закуску огромному угрю.

— Запах от шерсти моего платья становится еще хуже.

— Так, снимите его.

— Ну, что вы.

— Пожалуйста.

— Для того, чтобы избавиться от запаха или у вас похотливые намерения?

— Всего понемногу.

— А что вас во мне заинтересовало?

— Вы вся.

— О, как неинтересно. Я надеялась, на что-то особенное, мои глаза или губы или еще что-нибудь. Но я вся, как скучно.

Запах аммиака. Бьет в ноздри. Шлеп, шлеп, мимо двери. Это, наверно, Бладмон на костылях. Может попросить его помочь. Вести счета по замку. Говорил, что когда-то работал бухгалтером. Разорил три компании своим бухучетом. Зато теперь знает, как избежать ошибок. Элмер ворчит. Может быть на мамбу, длинную, зеленую и неподвижную, невидимую в темноте. Готовую всадить свои ядовитые зубы. В то время, как я вдыхаю запахи Труди, прижав нос у нее за ушком. Кажется уже много лет тому назад, я спустился по трапу, обдуваемый влажным свежим утренним бризом, на почтовое судно, ждущее в бухте. Которое отвезло меня, дождавшись прилива, на берег. В эту страну. Полную согбенных ворчливых фигур, шныряющих по улицам. В дверях торчат босоногие с грязными мордашками дети. Шепчутся, закутанные в шали, женщины. Огромную толпу велосипедистов останавливает полицейский в белых перчатках. Из боковой улицы и в никуда парадом проходит женский духовой оркестр с барабаном. Уходит между темными зданиями. Музыка исчезает. Серый и мокрый мир. И я в ожидании чуда.

— Кстати, вот просто так, о чем вы сейчас думаете?

— О вас.

— Мне нужно выбраться из этого платья. Вы не против?

— Напротив.

— Шалунишка. Но что подумает Джеффри? Ему будет интересно, как это меня так описали.

— Элмер может писать так высоко.

— Неужели?

— Точно.

— Боже, нас здесь не найдут?

— Если только кто-то не пойдет по это лестнице с кухни. И не опробует сорок дверей.

— Кто эта та темноволосая девушка с голубыми глазами?

— Шарлен, она помогает на кухне.

— Она не знает своего места. Я чувствовала, как она бросает на меня враждебные взгляды. Ну, вот я и голая.

— Пока, нет.

— Ну, почти. А здесь холодно. Я и так зашла слишком далеко. Если только, вы не скажете какой-нибудь комплимент.

— Мне нравится ваш голос. Он такой красивый в темноте.

— Неужели?

— Да.

— От слова «красивый» так устаешь. Может вы лучше скажете, что мой тембр приводит вас в дрожь?

— В этом месте меня все приводит в дрожь.

— Ну, раз я не привожу вас в дрожь, то мне лучше уйти.

— Не надо. Прошу вас. Это правда. Каждое утро, когда я просыпаюсь, кровь начинает бить мне в голову, в висках пульсирует. Воображаю новое несчастье. Кто-то проваливается вниз, заступив за опасную черту Персиваля. Письма от адвокатов, подметные письма. Счета.

• Предыдущая
• 39/65
• Следующая