Маг крови - Баковец Михаил - Страница 37

Наш отряд остановился в километре от поселения.

— Кеста, поедешь со мной, — приказал Терешков. — Возьмём одну машину, десяток големов и пять автоматчиков. Хватит?

— Хватило бы и пяти големов, — усмехнулась она. — Там крестьяне всего лишь. Хоть и могут за себя постоять, но без магии с вашими големами им не справиться.

— Ну, Машу каслом не испортишь, — Цезарь поскрёб ногтями щетину на шее. — Лучше перебдеть. Скайнет, ты с нами, будешь своими терминаторами командовать.

— Человечешки, — холодно произнёс я, — чтобы вы делали без помощи высшего создания. Ладно, помогу, так и быть.

Кеста захлопала глазами, не понимая, о чём мы сейчас ведём речь.

К моменту, когда "камаз" неторопливо подкатил к воротам, те уже были плотно закрыты и даже перед ними стояли несколько бревён с вбитыми в стволы толстыми заточенными кольями.

За пятьдесят метров до стены, машина остановилась и из кунга выбралась магиня с Цезарем и двумя бойцами. Все были укутаны металлом, как младенец пелёнкой. Шлемы с забралами закрывали уязвимые лица.

С повёрнутыми в сторону ворот открытыми ладонями, женщина медленно пошла вперёд, за ней пристроились земляне, разговор начался, когда наши посланцы дошли до преграды.

— Эх, нам бы направленный микрофон бы, — с сожалением произнёс один из бойцов, наблюдающий из окошка за переговорами.

— Или рацию бы Цезарь включил, — подхватил другой.

— Они всё равно на своём языке будут говорить. Поймёт только Терешков, так как он забрал у магини перед уходом амулет-переводчик. так не всё ли равно, что вам слушать — тишину или непонятное курлыканье? — произнёс я.

Переговоры длились больше тридцати минут. Пару раз доходило до криков и размахивания руками, но не более. Маячивший за острыми концами частокола пяток мужиков с луками ни разу не попытались направить своё оружие на наших.

— Уф, — наконец-то, — облегчённо выдохнул тот же любопытный боец, — возвращаются. Блин, такое чувство, что я сам там с ними стоял, так весь издёргался.

У меня ощущения были аналогичными.

— Деревенские боятся нас пускать внутрь, поэтому опять придётся разбивать лагерь под открытом небом, — сообщил Терешков, как только оказался возле машин, где его уже ждала толпа народа, вылезшего из всех машин. — Ну, ещё попросили не травить их поля…

— Травить? — недоуменно переспросил кто-то.

— Портить, топтать, — пояснил ему мужчина. — Поэтому встанем рядом вон с тем прудом.

— Комары ночью сожрут. Да и помёта гусиного там должно быть полно на берегах, вон сколько их купается, — сказал я.

— Зато с одной стороны к нам точно никто бесшумно не подберётся. Дугой закроемся колючкой, машины во все стороны, чтобы ночью можно было осветить всё вокруг.

— И сколько нам тут стоять? Вообще, стоит здесь останавливаться? — спросил я.

— Стоит. Я подумал и решил, что дальше не поедем. Отправим отряд Кесты в городок баронский с новостями, что у нас есть чем поторговать. И вручим кое-что из образцов.

— Смоются, — уверено сказал Сашка.

— Пусть, — пожал плечами Цезарь. — Нам всё равно им платить за услуги, чтобы показать доброту и ширину русской души. Если удерут с образцами, значит, так тому и быть. А мы попозже с кем-нибудь деревенским сторгуемся, заплатим, чтобы он гонцом метнулся в город и рассказал о нас купцам.

— Тогда уж двух или трёх гонцов в разные города, — предложил я. — И Кесте стоит дать товара мелкого, но много. Если начнут распродавать его буквально сразу, то вещами точно должны заинтересоваться торговцы, да и другие всякие разные людишки. Сразу не расскажут, так по пьянее языки развяжут, расскажут, сколько у нас тут всего при себе.

— И придут они всё это отбирать, — покачал головой Сашка. — Мы же без магии ничего им не сделаем, а они все амулетами будут обвешаны.

— У нас оружие дальнобойное и вряд ли полезет гвардия какая-нибудь, а в такой дыре точно не должно быть Мерлинов и Ланселотов, которые вдвоём устроят нам тут ад и Израиль. И ещё не давать им денег, — озвучил я ещё предложение. — Вместо них вручить самой дешёвой бижутерии и зеркал из пудрениц, их у нас спортивная сумка целая. Пусть продают сами и тем самым рекламируют товар.

Сталкеры аборигены покинули нас в четыре часа дня. Получив своё снаряжение, кое-что из нашего оружия, узел с образцами товаров, они купили в деревне скрипучую чёрную от времени телегу с запряжённым старым мулом и укатили по дороге в сторону столицы баронства.

Наш же отряд уже поднаторевший в этом деле, разбил лагерь у большого пруда, опутав с трёх сторон по дуге колючей проволокой. Несколько разборных телескопических стоек с направленными лампами установили вдоль всего периметра лагеря. Там стоят энергоэкономные лампы с мощностью по свечению на сто восемьдесят ватт, при этом брали меньше пятидесяти. Каждая стойка легко освещала перед собой на сотню с лишним метров, а в сумерки давала на все триста. Лампы питались от генератора, который мы запустим, как стемнеет. От его трескучего шума имеется самодельный глушитель и специальный короб с выведенным длинным шлангом для выхлопных газов. Да, мощность снизилась, но зато грохот превратился в негромкий рокот. Плюс, для многих тварей и прочих любопытных этот странный шум и запах является источником страха.

В вечерних сумерках мимо нас чуть ли не галопом пронеслось стадо мелких бурёнок, подгоняемое двумя пацанами лет двенадцати, восседавших на лошадях. Они стремились как можно скорее оказаться за родными стенами, подальше от нас, расположившихся чуть ли не рядом с дорогой. Кстати, гуси и утки практически полным составом сами ушли в деревню, как только солнце коснулось горизонта.

— Ну, тут и животные, — покачал головой Сашка. — Мутанты и твари каждая здоровее предыдущей, а домашний скот дохлый. В Индии и то коровы встречаются крупнее.

— Может это и не коровы, просто похожи. Козы там или вообще новый вид, — предположил я.

— Да фиг их знает, — пожал собеседник плечами, — может и так.

Ночь прошла спокойно. Не сказать, что тихо, так как со стороны близкой деревни постоянно доносился громкий собачий брёх, непонятный грохот и стук, тянуло дымом от костров, который полз, почему-то, к пруду.

— Спорим, что там сегодня ночью никто не сомкнул глаз? — зевая, сказал пироман и кивнул в сторону частокола, над которым торчали три бородатых рожи в шапках или шлемах (точнее рассмотреть из-за расстояния не удавалось).

— Было бы о чём спорить, — ответил я. — Тут и дураку будет понятно.

Стадо на этот раз выпустили только после полудня. Видимо, пока сами жители не одурели от нескончаемого мычания. К слову, мелкие рогатые создания, похожие на коров с очень маленьким выменем и густой шерстью, мычали точь-в-точь, как земные бурёнки. Значит, коровы и есть.

— Животные-то поумнее своих хозяев, — заметил я, когда мимо нас пронеслось стадо, направляемое уже аж семью всадниками и все взрослые мужики там оказались. — Даже глазом на нас не повели. А пастухи чуть из сёдел не выпадали.

— Так животные же, — ответил Сашка. — Пойду-ка я вздремну, а то от собачьего лая не спал полночи, а потом в карауле стоял. Отвык от городского, так сказать, шума.

Четыре дня мы проторчали под деревенским частоколом, изнывая от скуки. Половина парней вооружилась удочками, и оккупировали берега пруда, иногда воюя с домашней птицей за удобное место. Лески было мало, так что каждому досталось по куску в шесть-семь метров. Вместо удилища — срезанный хлыст в кустарнике. Хорошо, что крючков имелось вдосталь. Остальная половина несла караул и отсыпалась. На пятый день вдалеке появился конный отряд и несколько повозок.

— Па-алундра!!! — заорал Сашка, который в этот момент стоял на часах в люке "камазовского" кунга с биноклем.

Деревенские, которые более-менее привыкли к нам и больше не запирались за стенами, порскнули с полей обратно за частокол. К слову, работали там мужики со стариками и бабками. Если молодые девки и были, то их прятали в подвалах. Почему не видно юношей — загадка, в основном нам на глаза попадались подростки и совсем уже откровенные дети лет шести-семи.