Доза (СИ) - "KrisssTina V" - Страница 78

– Рассказать тебе… Все? – казалось, его уже ничто не удивляло. Ни одна ее просьба. Наверное, он просто был в шоке, потому и не вцепился в ее горло, как делал это обычно. – Ты не оставляешь попыток перетянуть меня на светлую сторону?

– Я тебя умоляю, Малфой! – выдержать его пристальный взгляд было нелегко, но она старалась. – Мне плевать, на какой ты стороне, но пока Волан-де-Морт…

– Заткнись! – Малфой отвернулся.

– Хватит бояться его имени! – она легонько коснулась пальцами его лица, разворачивая к себе. – Это всего лишь имя, Малфой. Как твое и мое!

Ресницы его задрожали.

Гермиона почувствовала, как слабеют ее колени, потому что он смотрел на нее, словно видел впервые и увиденное ему нравилось. Очень нравилось.

– Ты и так знаешь слишком многое.

– И докопаюсь до остального! Мы найдем Пэнси, слышишь? Если ты говоришь правду, если ты слабо помнишь… Должно быть, тебя зачаровали, и теперь тебе кажется, будто…

– Грейнджер-Грейнджер, – улыбнулся он. Ее пальцы все еще мягко касались его щеки. Как будто она боялась, что уберет их – и он растает. – У тебя на все есть магическое объяснение.

– Да, Малфой. Потому что я маг. Говорят, неплохой, так что…

На секунду Гермионе показалось, что его губ коснулась тонкая улыбка. Но это ощущение почти сразу рассеялось, словно дым.

Малфой подошел к окну. Его волосы, обычно лежащие в идеальном порядке, сейчас торчали в разные стороны, поскольку он несколько раз за вечер зарывался в них пальцами. Они нашли какой-то пустой кабинет и закрылись в нем.

– Он отобрал у отца палочку, – наконец, сказал он после долгого затишья. Он уже много чего рассказал, и Гермиона больше не задавала вопросов. Она сидела на парте, подтянув ноги к груди, переваривала услышанное и думала, как скоро за окном встанет солнце.

Наверное, прошло уже больше половины ночи. Они обошли весь Хогвартс, даже секции, в которых прежде никогда не были – и ничего. Ни намека на присутствие Пэнси в школе. В гостиной ее тоже не было. Гермиона даже подумала о Карте Мародеров, но быстро остановила себя. Малфой не должен о ней знать. Никто не должен.

– И что он с ней сделал?

Малфой пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, пользуется ею сам.

Он не смотрел на нее и выглядел обессиленным. Ночь выдалась тяжелой, они много ходили, а слова все лились и лились из него, как будто он ждал возможности, наконец, выговориться.

– Послушай, то, что случилось с твоим отцом – не критично, – мягко начала Гермиона, но Малфой посмотрел на нее так, как будто она обозвала его.

– Не критично? Блять, Грейнджер, в какой вселенной ты живешь? – он горько улыбнулся. – Для тебя есть вообще что-то критичное?

– Я просто хочу сказать, что при хорошей защите и правильной подаче информации, если твой отец раскается в содеянном и будет сотрудничать – его могут оправдать в суде.

Он потер глаза.

– Поверить не могу, что ты рассуждаешь о моем отце. Моем. Отце. Грейнджер. Где сейчас твой отец? – он шагнул в ее сторону. – Чем он занимается?

Она опешила. С того дня, перед каникулами, когда папа прислал ей письмо, они вообще не упоминали ее родителей.

– Должно быть, борется с будильником, не желая вставать на работу, – сказав это, Гермиона не заметила, как улыбнулась. Малфой уставился на нее, словно не мог поверить.

– Ты издеваешься?

– Ну, знаешь, не все отцы служат великому злу.

Он помотал головой.

– Мне кажется, или ты не осознаешь, насколько важные вещи я тебе рассказал? – Малфой явно хотел добавить что-то еще, но потом осознание собственных слов догнало его и, вероятно, ударило по голове. – Мерлин, мне конец.

– Никто ничего не узнает! – Гермиона, спрыгнув с парты, приблизилась к нему. – Ты сам сказал – я все равно многое знала! И я бы не оставила тебя в покое, пока не докопалась. Например… Что ты делаешь в Выручай-комнате?

Малфой вздрогнул, как будто не веря.

– Ты что… следила за мной?

– Следила.

Гермиона вскинула подбородок. Она гордилась тем, что делала, ей нечего было стыдиться.

– Грейнджер, ты… – он поднял руку, будто хотел коснуться пальцами волос девушки. Потом обессиленно опустил. – Не лезь в это.

– Поздно!

– Нет! Мерлин, почему ты такая упрямая?!

Он злился, но это была злость иного рода. Абсурдная, глупая мысль пришла в голову, и Гермиона впустила ее, потому что не знала, что еще думать… Он словно… боялся за нее?

– Позволь помочь тебе! Малфой, ты еще не наделал тех вещей, после которых не будет возможности повернуть обратно.

– Ты думаешь? – его лицо исказилось в злой гримасе. – Думаешь, я заслуживаю оправдания?

Они все еще говорили о его попытках убить Дамблдора? О магическом сообществе? О Пожирателях? Или нет?

Гермиона запуталась. Его губы кричали на нее, но его глаза… Глаза смотрели так, будто испытывали ее и пытались докопаться до внутренностей.

– Малфой, я…

Он шагнул в ее личное пространство, как делал это десятки раз. Как делал это весь год. Как делал это, словно имел право. Но только сейчас она не отшатнулась, не вжалась в стену и не побледнела от того, как крепко его запах ударил по ней.

– Вот ты, Грейнджер, – он нависал над ней, как тень дементора, Гермионе даже показалось, что она не может дышать. Только вот ее грудь вздымалась, доказывая обратное. – Ты бы простила меня?

– Речь вовсе не о прощении…

– Нет, речь именно о нем! – она задышала чаще. Сколько раз она говорила сама себе, что ненавидит Малфоя? Что даже самые незначительные его пакости уже противоречат всему тому, во что она верит и что отстаивает? Сколько раз она говорила себе, что не простит его, но сейчас она снова стояла перед ним и снова думала о том, коснется ли он ее? Дотронется ли? – Если бы я вдруг раскаялся? Если бы пришел к твоему дружку и попросил его взять меня в вашу бравую команду?

– Я знаю, что этого не произойдет, – фыркнула Гермиона.

– Я тоже знаю, но если представить? Что тогда? Ты – лично ты, Грейнджер, а не твои тупоголовые дружки – сможешь забыть обо всем, что я сделал?

Он смотрел на нее в упор, ожидая ответа. Смотрел, словно ее слова могли что-то изменить. Она моргнула. Попыталась отойти на шаг назад, но Малфой поймал ее за локоть, не отпуская.

– Не дави на меня! – закричала она, впервые за всю эту долгую ночь теряя контроль.

– Но ты на меня давить смеешь, – прорычал он. – Шантажируешь меня, вытягиваешь информацию.

– Ты все равно умолчал о Выручай-комнате и о «Горбин и Бэркес». И много о чем еще, я уверена. Расскажи мне.

Она во второй раз за несколько часов коснулась его лица – на этот раз обеими ладонями, обхватила и чуть надавила пальцами на щеки. Малфой вцепился в ее запястья – тонкие и бледные, сломать которые не составило бы никакого труда.

– Хочешь больше? Я чувствую отвращение к убийству. От одной мысли об этом меня выворачивает наизнанку. Но, как ты верно заметила, Грейнджер… Я схожу с ума.

Он сделал вдох. Гермиона не могла с собой бороться. Ей хотелось кричать от бессилия, которое перетекало от него к ней, как будто это прикосновение – злое, отчаянное – было трубкой для переливания.

Она вырвала одну руку из его хватки и, вцепившись в воротник его рубашки, притянула к себе. Грубо, резко. Малфой, не успев опомниться, поддался, и вскоре его сухие губы оказались под влажными губами Гермионы… Она сделала это.

Непонятно зачем. Растеряв остатки здравого смысла. Растеряв остатки самоуважения и самосохранения, она поцеловала его, потому что не могла больше выносить вида потерянного, до смерти перепуганного Малфоя.

Он замер, словно не веря. Гермиона ждала удара в грудь или рывка, с которым он оттолкнет ее, но Малфой лишь обреченно выдохнул, как будто устал бороться. И, скорее всего, это было чистой правдой, потому что она почувствовала чужое, не свое собственное облегчение, когда его рот приоткрылся.

Поцелуй вышел… странным.

Раньше они целовались так, словно мечтали убить друг друга языками и губами, но сегодня это был поцелуй, полный безысходности, маленькое обезболивающее, которое перестанет действовать, стоит им только отпрянуть друг от друга.