Сюрприз для маркиза (СИ) - Горенко Галина - Страница 9

— Ты же знаешь, что приносит львиную долю доходов нашей семье? Де Бурги уже десять лет занимают прочную нишу на неблагодородном, плебейском поприще торговли. Я занимаюсь антиквариатом, произведениями искусства, редкими специями и тканями.

Зачастую аристократия порицала и всячески принижала представителей своего круга, которые занимались торгашеством. По мнению многих из высшего общества, это занятие было недостойно благородного несса. Конечно, лучшим решением поправить финансы считались банковские аферы, махинации с акциями, на крайний случай всегда оставался выгодный династический брак. Когда после смерти родителей выяснилось, что мы практически бонкроты, брат вложил последние деньги в груз восточных специй и редких тканей. Получив первую ощутимую прибыль он зафрахтовал корабль и сам отправился в страны содружества Круга, чтобы заключить напрямую более выгодную сделку и наладить контакт с поставщиками. С тех пор, благодаря деловой хватке и недюжему уму брата, наше состояние только преумножалось.

— Да, Жан, я знаю, но для меня это не имеет никакого значения, если тебе это нравится и приносит деньги, не мне быть двуличным, чванливым снобом. Наша семья уже несколько сентов владеет верфью, и не смотря на то, что мы обладаем более высоким дворянским статусом, мы те же торгаши, только продаем фрегаты и суда, — ответил ему Микаэль.

— Персиваль ЛаМэр был магом, — без лишних прелюдий сказал брат. — Стихийником. Самым сильным из тех, кого я когда либо знал. Именно ему я доверял грузы которые нужно было доставить срочно или в обход, кхм…таможне. Я бы не стал идти на неоправданный риск, не узнав всю его подноготную. Он отлично скрывал эту свою особенность, да и команда молчала как будто враз онемели, но я был дотошлив и знал где искать. Он погиб в Стеклянном море в страшный шторм. Жан сделалглоток остывшего тая и продолжил:

— Одному из трёх судов удалось вырваться из этого белого шквала. Вы знаете, что Призма Мораны опасна априори, вне зависимости от времени года, прибавьте к этому сезон штормов. В общем, или он переоценил свои силы, или уж слишком лакомым был обещанный кус, но он погиб именно там. На стыке Стеклянного моря и Призмы ощущение времени меняется, поэтому точного времени, когда он погиб никто не знает. Время там течет по иному, а вот то, что он не был магом — полная ерунда.

Некоторое время Девоны потрясённо молчали. Они не знали этого и были уверены, что он просто удачливый морской волк.

— Скажите, — обратилась я к родственникам Лилит, — а вы не замечали за ней каких либо странностей, ну помимо очевидной… Может она любит смотреть на открытое пламя, или любит морские просторы? Они молчали.

— Я не замечал ничего такого, возможно я не так часто оставался с ней, — ответил маркиз.

А вот Анна нетерпеливо прервала его оправдания и сказала:

— О да, она чрезвычайно любит море. Каждый раз когда мы приезжали в Сорум или в другой морской городок, она не отходила от водной глади, шепталась с ней, ласкала поверхность, купалась даже в большие волны. А ещё она разговаривает с ветром и может его успокоить, а тот шепчет ей в ответ. Сначала я беспокоилась, но у девочки совсем нет друзей, и я подумала, что она их…ну выдумала…вообразила… у малышки совсем нет детства.

— Видимо стихии действительно стали её друзьями, и в том, что вы этого не заметили, нет вашей вины, вас больше занимало её здоровье. Но Лилит по всем признакам неицинированный маг — стихийник, — с облегчением заметила я. Надеюсь что мы докопались до сути и я смогу помочь внучке Анны. Других версий у нас не было, мы итак потратили весь вечер и большую часть ночи на поиск решения. Поэтому попрощавшись, я отправилась в свою комнату, хотя бы немного поспать. Вилли встретил меня осуждающим взглядом, вытащил свой зад из пылающего камина, и увидев насколько я без сил, жалобно заскулил и начал лизать мою руку. Сжалившись над псиной, я быстро вывела его по делишкам и откинувшись на мягкой перине, провалилась в тяжёлый сон без сновидений. Наверно это какая-то моя особенность — отключаться полностью, без остатка и сомнений. Когда мне требовались дополнительные ресурсы мой организм находил их.

Поздно утром ко мне в комнату постучался Михаэль. Я уже освежилась и позавтракала, поэтому сразу пошла к девочке. Когда зашла в детскую это милое создание с аккуратно заплетенными косичками сидела за игрушечным столом и проводила церемонию тая своим куклам. Наливая свежезаваренный отвар из крошечного, розового чайничка в фарфоровую чашку, она с осторожностью поила большую куклу, сидевшую напротив, предлагая ей к ароматному напитку свежеиспечённый кекс с ванилью и изюмом.

Маркиз шедший следом за мной, вошёл в комнату, присел на золотистый, ажурный стульчик и потребовал самого вкусного таю.

В дальнем углу комнаты, рядом с окном, стоял большой сундук для игрушек, красного дерева с окованными серебром углами. На нём, сгорбившись и подперев лицо руками, сидел пожилой мужчина, чьи благородные черты лица выражали все: скорбь, мрак и ужас переживания. Думаю дед по настоящему любил внучку, но черезвычайно боялся уйти за Грань, не передав дар. Сильных практикующих стихийников осталось крайне мало. Раньше их было множество. Возможно это следствие техногенного прогресса, высокого уровня науки и меньшей потребности данного вида магии, я не знаю.

Старик поднял на меня такие же синие, как у внучки глаза и прокаркал охрипшим голосом:

— Прогонишь меня, некрос?

Я обошла малышку так, чтобы закрыть собой и ответила:

— Ты же убиваешь ее, давишь. Это — насилие. Поразительно как у нее хватило сил столько времени противится тебе.

— Не хочу чтобы она мучалась, я люблю её и, пытался уйти, но не могу…что-то не пускает меня. Я несколько лет стараюсь передать ей дар, но у меня ничего не получается. Она противится, — повинился стихийник, его плечи поникли.

— Ей не нужно твоего дара, у нее есть свой. Причем вероятнее всего, он не слабее твоего, если у нее хватило сил столько времени сопротивляться слиянию, — заметила я.

Призрак Персиваля нахмурил косматые брови, и начал отрицательно мотать головой.

— Нет-нет, у нее нет…не может быть…я…не возможно…так не бывает…

— Редко, но бывает, — перебила я покоянное бормотание призрака. — У нас очень мало времени. Лили может принять твой дар, только если захочет. Если нет — ты навсегда уйдешь и больше не потревожишь ее, уж за этим я прослежу, обещаю.

Все это время, девочка так же продолжала поить таем, резать кекс и угощать им куколок и дядю. Тот подыгрывал ей, смешно топырил палец и громко прихлебывал воображаемый тай. Малышка смеялась.

— Лили, — я присела на корточки перед девочкой, тем самым привлекая ее внимание. — Скажи, ты любишь дедушку Перси?

Девочка не удивилась увидев новое лицо, видимо в её жизни мелькало столько незнакомцев, что она привыкла. Но как хорошо воспитанная юная несси, она спросила разрешение ответить у дяди, и после его кивка произнесла:

— Дедушка на небе, сказала малышка, но да, я очень люблю его.

Услышав это трогательное признание пожилой маг разрыдался.

Мне удалось разговорить девочку. Сначала она опасливо отвечала на мои вопросы, но потом когда мы заговорили о море и ветре, ее и без того синее глаза наполнились аквамарином волн, в комнате запахло солью и йодом, а шаловливые возвоздушные потоки дыхнули на нее бризом и потрепали пышные оборки платья. Даже будучи необученным стихийником Лилит была очень сильна.

Когда я объяснила, что требуется от девочки, и как она должна себя вести, она согласилась попробовать. В этот раз, под моим руководством и благодаря подсказкам Персиваля ЛаМэра, которые я тут же озвучивала в слух, симбиоз стал полным и безболезненным. Как только малышка перестала сопротивляться Дару и отдалась Стихии, то смогла полностью впитать себя потоки силы. Несколько дней ушло на то, чтобы научить, под неусыпным руководством дедушки, управлять силой внучку. После трудного, наполненного новыми знаниями дня, призрак Персиваля ЛаМэра подошёл ко спящей внучке, крепко поцеловал ее в сладкие розовые щёчки и со спокойствием, свойственным только счастливым, ушел за Грань.