Мертвый Инквизитор. Рассказы (СИ) - Магазинников Иван Владимирович - Страница 20

– Гадкое проклятье, даже родной отец не узнаёт меня под этой жуткой волосатой личиной…

Табар плюхнулся на пол и заревел в голос, растирая слёзы и кусочки лука по лицу – вот и пригодился сухой паёк, состоящий из вяленого мяса, куска хлеба, луковицы и варёного яйца.

Получен эффект «Ухудшение зрения» (-20 % к дистанции обзора и прицеливания)!

Длительность: 5 минут.

Игнорируя системное сообщение, гном продолжал истерику:

– Гномы проклятущие, голодом морили, крысами-пауками пугали, а потом проклятье жуткое навесили, в уродину меня обративше-е-е-е… Сказал мудрец, что только материнская любовь сможет обратить заклятье горных колдуно-о-ов!

– Так ведь это… Мамка померла твоя, уже лет пять как…

– …и мать мою со свету сжили-и-и!

– И что теперь делать? Как проклятье снимать?

– А, ну это таки совсем не сложно, – мгновенно успокоилась рыдающая «дочь старосты», – при такой силе и отеческая любовь сгодится не хуже материнской. Ты ведь любишь меня, папенька?

Последние слова прозвучали почти угрожающе, и гном пристально уставился на своего новообретённого отца, как и остальные зрители представления.

– Лю… лю… – неуверенно начал староста.

– Ну-у-у, давай же, я верю в тебя!

– …лю… БЛЮ!

– Уф, таки сказал! Так давай же обнимемся, любимый мой батюшка! А потом ты докажешь силу своей любви не только словом, но и непременно делом. Прошу заметить почтенную публику, что я не имею в виду эти ваших непристойностей ни в коем разе и ни в какой позе!

Собравшиеся в комнате «неписи» – а их тут было уже с десяток – ошалело переглянулись:

– Видать, от проклятья гномьего у несчастной вообще мозги набекрень стали, – предположил кто-то.

– Да она и без всяких проклятий не шибко-то умной была. Помнишь, как она на березу залезла, а потом всю ночь орала, чтобы её сняли?

– Ага, а сказала, что хотела луну протереть тряпочкой, чтобы та светила поярче…

Шепотки становились всё громче, истории – одна другой ярче и нелепее, и Табар смекнул, что если так и дальше пойдёт, то староста вообще решит, что лучше ему быть не только вдовцом, но ещё и бездетным – какие его годы?

– А еще горный колдун сказал, что если не расколдуете меня, то на всё селение проклятье падёт! Все до единого в гномов обернетесь – вот тогда и посмотрим, кто последним будет сдачу считать.

– Может, прикончить его тихонечко?

– И что ви все такие глупые и кровожадные? Из-за проклятий, это тело бессмертно, так что я снова вернусь – ещё злее и бородатее!

Местные угрюмо умолкли, исподлобья испепеляя меня взглядами.

– Ну так что, папенька – будешь меня спасать от страшного бородатого проклятья, или мне сразу в петлю лезть?

По лицу старосты было видно, как тяжело далось ему это решение – всё же, в плане имитации эмоций, «Мир Фантазий» был очень хорош!

−Все вон, − едва слышно пробормотал Кныш, но его услышали все, и, пожелав скорейшего решения проблемы, покинули комнату.

Когда остальные «неписи» ушли, на меня смотрел уже совсем другой человек: взгляд его был цепким и острым, пальцы двигались уверенно, а слова староста проговаривал чётко. Судя по всему, к управлению старостой Кнышем подключился ИскИн более мощный и «умный». ИскИн − это одна из «фишек» Фанмира, адаптивный Искусственный Интеллект, в основе которого лежат реальные прототипы человеческого характера и модели поведения.

−Я тебе не верю. Точнее, у меня нет оснований доверять твоим словам. Но… и терять остатки надежды − тоже не хочу.

−Отец… Твои слова таки больно ранят меня в самое сердце, и я прямо чувствую, как борода становится длиннее, а ноги − плоским и, ты знал, что у гномов нет выпирающих пяток?

−Прекрати! Ладно, будем считать, что ты не врёшь, и действительно − моя дочь, ставшая жертвой жестокого проклятья. Что мы можем сделать, чтобы снять его поскорее?

−Любовь? Я ведь помню, как ты пел мне песни на ночь и расчёсывал мои длинные густые волосы… Что? Не расчёсывал? Вот видишь − это всё от того, что меня недолюбили в детстве! От такой жизни хоть сама в плен гномам сдавайся! Не удивлюсь, если и мать тоже ты в могилу свёл!

Несчастный «отец» даже и слова вставить не мог в этот непрерывный поток обвинений.

−Ладно-ладно! Ты это… прости меня, Милаш… Сама понимаешь − на мне целая деревня, и не всегда есть время на собственную дочь, да и мать куда лучше с этим справлялась, вот я и не лез… И да, все эти годы рвал волосы за это!

−Что-то не сильно много ты и вырвал…

−Всё что у меня было, всё, что удалось скопить, я потратил на наёмников, чтобы вызволить тебя из плена.

−Это самое глупое вложение средств, о котором мне доводилось слышать! Ой, прости, отец, это во мне говорит гномья жадность…

−Что мы можем сделать здесь и сейчас, чтобы избавить тебя от… от этого?

−А вот это уже мужской разговор! − Табар уселся в кресло, закинув ногу на ногу, − Пожалуй, начнём с питания и условий проживания. Знаешь, отец − жареные крысы очень плохо влияют на цвет лица, а ведь огонь не всегда удаётся добыть…

Гном многозначительно посмотрел на старосту.

−Зангааар! − рявкнул тот в сторону двери, и та тут же распахнулась, явив свету − точнее, полумраку − конопатое мальчишечье лицо, − Жрать тащи, да побольше!

−Я рябчиков люблю… И фруктов побольше, − тут же вставил своё слово гном.

Лицо исчезло, и за дверью раздались крики. Голос у Зангара оказался по-мальчишески звонким. Табар шумно почесался.

−Не обращай внимания, папенька, это просто пещерные блохи − я уже привыкшая. А ты знал, что у гномов кожа толще и не такая чувствительная к жаре и укусам?

−Зангаааар! − скажи, пусть приготовят ванну и мыло.

Гном аж пустил скупую слезу от такой отеческой заботы и потеребил бороду:

−Папенька, глянь − кажется, она уже не такая густая стала! А если еще и ночевать не придётся в чистом поле или в лесу, как все те дни, что я пешком шагала от самых гор до родного и исключительно неприветливого дома…

−Твоя комната свободна, я немедленно прикажу там прибраться.

Гном поморщился:

−Слишком много печальных воспоминаний связано с этим домом. Нельзя ли выделить мне отдельное жильё? Хоть сеновал какой − я и на такой экстрим согласная… Опять же, там крысы вкусные могут бегать…

Не прошло и получаса, как Табар заполучил в своё распоряжение небольшой почти новый дом, личного повара, служанку и два комплекта одежды − даже три, считая женский на тот случай, если проклятье пропадёт внезапно.

Но, тем не менее, внезапно вернувшаяся из гномьего плена «доченька» не спешила покидать отчий дом и обживаться на новом месте.

– Ну что ещё? – вздохнул присмиревший староста.

– Я всего лишь хочу поговорить за свою долю наследства…

– Чего?!

– Ну, ты ведь мой отец и всё такое, а значит, какая-то часть вот этого, – Табар обвёл рукой вокруг, – когда-нибудь будет принадлежать мне? В отдалённом, разумеется, будущем…

– Ах в отдалённом… Ну, в общем-то да, какая-то часть действительно отойдет тебе.

– Вот! Вот почему так болит моё хрупкое девичье сердце, обливаясь кровавыми слезами! На глазах такое крепкое хозяйство чахнет и хиреет – а всё из-за неразумного ресурсопользования и неэффективного управления экономическим потенциалом!

– Проклятье помутило твой рассудок, моя милая, не иначе…

– Напротив, отец! В плену гномов я нахваталась немного того, немного сего – и я говорю вовсе не за кусачих каменных клопов или волосатый лишай…

После этих слов староста вздрогнул и отодвинулся подальше, в очередной раз, напомнив «доченьке», что её дожидается горячая ванна, сытный ужин и мягкая чистая постель на гусином пуху.

– Вот, к примеру, кузнец просит бессмертных принести ему три заячьи шкуры, чтобы изготовить огнеупорный фартук, верно?

– Ну, есть такое…

– А в награду за это положен железный нож, тем же самым кузнецом выкованный, верно?

– Т-так.

– Вот именно! Тогда как стоимость материала и работ специалиста по созданию этого ножа, на самом деле в двенадцать раз выше, чем эти жалкие три шкуры! И что тут у нас алгебраически получается в первом приближении?