Фокус (СИ) - Субботина Айя - Страница 9

И пока я жду ответ, у меня есть все время мира, чтобы рассмотреть фотографию в профиле в вайбере. На этот раз там черно-белая фотография, на которой Андрей закрывает глаза предплечьем — видно только улыбку и кончик носа. И еще — татуировку. На внутренней части руки — мордочка фенека с хитрым оскалом и выставленным кончиком языка.

И прежде, чем до меня доходит, рисунок увеличивается до размеров всего экрана, только теперь на нем «горит» кнопка входящего вызова. И что нужно ответить до меня тоже доходит не сразу, только после четвертого или пятого гудка.

Прикладываю телефон к уху и на всякий случай задерживаю дыхание, потому что, кажется, оно выдаст меня с головой.

— Привет, Эльфенка, — слышу знакомый умопомрачительный голос, немного «испорченный» шумом работающего двигателя на заднем фоне.

Эльфенка? Одно слово скашивает меня, словно одуванчик, и я потихоньку усаживаюсь на пол, спиной прижимаясь к теплой батарее.

— Привет, Фенек, — с трудом произношу я.

— Больше голосовых сообщений, да? — напоминает он. — Телефонные звонки подходят?

— Более чем.

Господи, что за канцелярщину и банальщину я только что сказала?!

— Я имею в виду, что я… мне…

— Не нервничай, маленькая, если со звонками все ок, то я рад, что не переборщил. — Я отчетливо слышу улыбку в его голосе и трогаю кончиками пальцев свои губы, чтобы убедиться — мне не показалось, и я тоже улыбаюсь в ответ. — Ты откуда?

— Что?

— Где ты живешь? Может быть, сегодня удачный день, сошлись звезды, и мы сможем увидеться? Без всякой задней мысли! — быстро добавляет Андрей. — У меня острая нехватка общения с умными людьми, Эльфенка. Я бы принял тебя вместо противоядия от человеческой глупости. С кофе и шоколадным кексом.

Что мне ему сказать? Что я живу слишком далеко даже для поездки на скоростном экспрессе? Что между нашими городами не только почти две тысячи километров? Нетрудно догадаться, что услышу в ответ: «Прости, был рад пообщаться, пора бежать…»

— Эльфенка? — Голос на том конце связи возвращает меня в реальность.

— Прости, но звезды совершенно точно не сошлись. — Я стараюсь, чтобы голос не дрожал, но почти наверняка это получается из рук вон плохо.

— Почему? Твой мужчина не поймет?

— Никакого мужчины нет, Фенек.

— Черт, мне нравится, как это звучит! — Улыбка, как случайный луч прожектора, на миг снова наполняет наш разговор яркими красками. — Скажи, что ты живешь… не на окраине мира.

И я говорю, встречая долгую паузу в ответ как закономерную реакцию.

— Далековато ты забралась, маленькая. — Пауза. Вздох. Шум играющей на заднем фоне музыки. — Значит, только телефонные разговоры. Буду принимать тебя удаленно.

— Может, ты не будешь говорить по телефону, пока за рулем? — Это мои тараканы, моя самая тяжелая ноша и меня, хоть мы совсем незнакомы и друг другу совсем никто, неприятно царапает в груди, стоит только представить смятую в хлам машину.

— Я хорошо вожу, маленькая, не волнуйся.

— Пожалуйста, — тихонько прошу я, прекрасно осознавая, что нарываюсь как минимум на предложение держать совет при себе.

— Хорошо, Эльфенка, без проблем.

После противного разговора с Костей от одного этого «маленькая» становится тепло. Я та еще мерзлячка, и ни одна зима не обходится без теплых вязанных носков, пледа и шерстяного шарфа даже дома. Интересно, если я скажу ему, что прямо сейчас его слова согревают лучше, чем все мои «капустные одежки», он решит, что я ненормальная или просто слишком инфантильная?

Я вытягиваю ноги, где у меня разноцветные полосатые носки, и зачем-то фотографирую их, неуклюже держа телефон свободной рукой. Фотография получается… странная. Точно не милый кадр вроде тех, которые девочки с крутыми фотоаппаратами постят в свой инстаграм.

Если спросить меня, зачем я его сделала — я не найду вразумительный ответ даже спустя вечность. Это просто импульс. Что-то вроде удара несуществующей молнии, который случается со мной в моменты острого вдохновения. Когда бросаешь все, мчишься к телефону или к блокноту (что первое попадет в руки) и начинаешь лихорадочно записывать просто фразы, или даже целые диалоги, или просто какую-то острую мысль. Так же и с фото, только для меня — абсолютно впервые. Я же Синий Чулок и не люблю фотографироваться, у меня даже инстаграма нет.

Но я все равно отправляю фотографию своих ног в полосатых носках. Потому что — только интуитивно — мне кажется, мужчина с той стороны, который, вероятно, стоит в пробке посреди заснеженного Петербурга, увидит не просто дурацкую фотографию.

Андрей просматривает снимок почти сразу, но отвечает только через несколько минут, которые я уговариваю свою сумасшедшую голову не подкидывать самые мрачные варианты развития событий.

АНДРЕЙ:У тебя очень маленькие стопы, Эльфенка)) как у Дюймовочки))

Только после этого я выдыхаю, и быстро пишу в ответ:

ЙОРИ:160 см, почти 50кг.

АНДРЕЙ:Крошечная Эльфенка! Спишь в ореховой скорлупке?))

ЙОРИ:Мужчина — и вдруг помнит о кроватке из ореховой скорлупки?)

АНДРЕЙ:И про одеяло из лепестка пиона я тоже в курсе))

АНДРЕЙ:Я же папа маленькой девочки, забыла? Сова любит Дюймовочку)

Это глупо, но мне нравятся вот эти скобочки-улыбки в его сообщениях. Когда люди не видят друг друга, не могут почувствоваться интонацию и увидеть выражение лица, тяжело понять, что и, главное, как пытается сказать собеседник. Но стоит добавить пару математических символов — и простая фраза превращается в улыбку. Глупо, но мне хочется верить, что не только у меня эта переписка вызывает желание обнять весь мир. Ну, ладно, пока только половину мира.

Но есть одна вещь, которая меня немного смущает. И капельку огорчает.

Кажется, ему совершенно не интересно узнать, как я выгляжу.

Глава десятая: Андрей

Меня нельзя назвать особо щепетильным в выборе женщин. То есть, конечно, я никогда не связывался с полными дурами и девушками, которые небритые подмышки считают проявлением своего женского права не зависеть от стандартов красоты, которые диктует современная мода. Просто в какой-то момент в моей жизни появлялась девушка, которая была достаточно привлекательной и умела связывать слова в предложения, и этого было достаточно, чтобы завязать отношения. Правда, обычно я сразу же знал, как долго они продлятся и каким будет итог. Антон любит шутить, что у нас с ним это семейное. Ну, по крайней мере так было до того, как мой закоренелый братец-холостяк женился на девушке, которую я мысленно называю обезьянкой-капуцином, и которую считаю почти идеалом женщины.

После появления Сони все стало несколько сложнее, потому что маленький человечек с косичками и совой под подмышкой решительно задвинула всех моих баб куда-то очень далеко. Пришлось подстроиться под ритм новой жизни, в котором не осталось времени на то, чтобы строить отношения в привычном неспешном темпе.

Наверное, поэтому я зацепился за девушку со странным именем Йори. Даже зная, что это просто творческий псевдоним, мне необычно писать ее имя из двух букв. И непривычно, что мне хочется ей писать. Не отделываться дежурными сообщениями, а писать что-то такое, что не даст нашей забавной переписке уйти в тупик.

Жаль, что она живет слишком далеко.

Жаль, что наши сообщения так и останутся чернильными словами, потому что, действительно без всякой задней мысли, мне бы хотелось посидеть с ней в тихом уютном месте, выпить чай или кофе, посмотреть, как она морщит нос в ответ на мои, иногда, очень едкие шутки. Как будто мы знаем друг друга больше и глубже, чем двое суток между статусами «оффлайн».

Я хочу узнать, как она выглядит, но, блин, я же общаюсь не просто с рядовой девушкой. Она, блин, знает слова «индульгенция» и «серпентарий», и я читаю ее книгу про Плачущего демона, хоть, конечно, прозвище у мужика — страшнее не придумать. Но я правда читаю, и мне не нужно себя пересиливать, чтобы перелистнуть страницу. Но, что куда важнее, мне нравится находить цитаты в ее книгах, делать их фотографии и сбрасывать Йо со своими заметками. И нравится, когда она пишет, почему эти слова звучат именно так. Иногда мы немного спорим, иногда я чувствую, как Эльфенка на том конце связи хмурится, когда я обзываю бедолагу демона «Писающим мальчиком», но за всем этим нет ни ужимок, ни жеманства, ни нарочитых обид. Это просто любовь творца — и мне, цинику и той еще сволочи, приходится тормозить себя, чтобы не сделать больно моей Дюймовочке. Потому что мне хочется, чтобы за электронными буквами и телефонными разговорами мы — двое одиночек — были друг для друга чем-то вроде отдушины.