Кухарка (СИ) - Великанова Наталия Александровна - Страница 11

— На гонки, думаю, едут, — Фёдора как будто происходящее не заинтересовало.

— На гонки?

— Да, — спокойно сказал он, — ты разве никогда не участвовала?

— Нет.

— Хочешь посмотреть?

— Да!

Фёдор включил аварийный сигнал и встроился в поток, мигающий поворотниками. Впереди них ехал жёлтый джип, буквы номера которого складывались в “лол”.

— И что надо будет делать? — поинтересовалась Леська.

— Ты всё увидишь, — Фёдор достал телефон, набрал кому-то, прислонил к уху: “Слушай, здесь гонки. Да. Да. Не думаю. Кажется, это в районе новой эстакады. Не уверен. Я открою тебе доступ к своей геопозиции. О'кей. Если что — звони”.

— Ребята приедут? — уточнила Леська.

— Да. Витёк не может пропустить такое. Он меня убьёт, если узнает, что мы попали, а ему не сообщили.

— Твои друзья тоже из Москвы?

— Нет. Антон и Сергей местные, а Витька гостит здесь у бабушки. Он, как и Леха, из Краснодара. Мы с детства вместе тусуемся. Сколько себя помню.

— Лёша тоже приедет?

— Скорее всего, да.

Она застонала. Фёдор хохотнул.

— Не смешно, — нахмурилась Леська.

— Ты очень красивая девушка. Неудивительно, что ты ему понравилась.

“А ты? Тебе я понравилась?” — хотела спросить Леська, но не спросила. Это было бы слишком смелым. А так хотелось услышать “да”, убедиться, что всё происходящее ей не чудится. Вместо этого она спросила:

— Ты каждое лето приезжаешь?

— Да.

— С родителями? — уточнила Леська.

— Обычно с сестрой.

— У тебя есть сестра?

— Да.

— Сколько ей лет?

— Двадцать два. Она сейчас в свадебном путешествии, поехали с мужем в Вену.

— Ого! Здорово! А ваша мама?

— Что мама?

— Она ведь не здесь сейчас?

— Она с нами не живёт вообще, она в Америке.

— Понятно, — Леська немного прикусила нижнюю губу, — работает?

— Не только. Она там постоянно живёт.

— Правда? Почему?

— Ну, так получилось. Сначала она уехала делать карьеру, потом посчитала, что ей будет выгодно развестись с отцом, потом нашла другого мужчину. Или в обратном порядке, точно не знаю. Но в итоге она больше десяти лет живёт в Америке.

— Вы не общаетесь? — наверное, это не её дело, но…

— Редко, — брови Фёдора сошлись над переносицей, — раньше звонки были слишком дорогими, а теперь уже нет такой необходимости.

— У неё родились другие дети?

— Нет, — он выставил лоб вперёд, как будто собирался таранить им невидимое препятствие, — думаю, дети для неё помеха.

Они немного помолчали.

— А у меня нет отца, — Зачем она это сказала? Откровенность в ответ на откровенность? Леська смутилась и снова высунулась в окно. Она не хотела, чтобы Фёдор задавал вопросы или жалел её.

Они двигались не слишком быстро. Леська всё-таки запуталась, перестала понимать, в каком направлении они едут. Справа проплывали тёмные переулки, серые деревья, столбы.

— Они в разводе? — наконец, спросил он.

— Нет, — она качнула головой, — мои родители никогда не были женаты.

— Но ты знаешь, кто он? Ты его видела?

— Да, видела. Хотя и не знаю, кто он.

— В каком смысле?

— В каком смысле? — эхом повторила Леська. — Если разобраться, у меня есть только одно воспоминание о нём: когда я просила его остаться. Знала, что он хочет уйти, и умоляла не бросать нас… меня... Сейчас я даже не уверена, что это воспоминание, а не сон, который мне приснился, когда я была маленькой, — она постаралась придать голосу беззаботности. — Мне было два, когда он перестал жить с нами.

— А что говорит твоя мама?

— Мама всегда говорила, что он — подонок.

— Мой отец всегда маму защищал. Чтобы она не творила, всегда повторял, что когда вырастем, мы её поймём, — в его голосе звучала горечь.

— Ты вырос, и ничего не изменилось.

— Да.

Что на такое скажешь? Родители имеют право решать, как растить детей? Бывает и хуже? Хорошо, что нам не выпала судьба расти в детских домах?

Они ехали теперь по узкой улочке. Тёмные акации закрывали почти всё небо. А там, где не закрывали, были видны облака.

— Ты бы хотела с ним встретиться?

— Раньше — да, но сейчас это уже не имеет значения.

— Почему?

— Когда я была маленькая, он мог дать мне свою любовь, или внимание, своё представление о жизни, защитить меня, но сейчас я почти свершившийся человек. Я сама могу постоять за себя. Что он может мне предложить, кроме оправданий? Да и я: что у меня есть для него? Претензии, что столько лет я была ему неинтересна?

— Может быть, у него нет детей, и он нуждается в твоём тепле.

— Неужели? — грубо воскликнула Леська, хотя призадумалась, — нет, в любом случае, уже нет дороги к сближению. Просто из любопытства, узнать, кто он, но не объяснять, кто я — этого, возможно, я бы хотела. Просто удовлетворить любопытство.

На углу улицы стояла белая машина, и молодые ребята, а с ними девушка, облокотившись на капот, указывали направления движения. На повороте было видно, что цепочка мигающих растянулась на метров триста впереди и ещё больше позади.

— Вы близки с мамой? — спросил Фёдор.

— Ну, так… — говорить об отношениях с матерью она не согласилась бы ни за какие коврижки, — а вы с отцом?

— Мы — да: не представляю, чтобы я делал без него. Он и друг, и наставник, и вектор движения…

— Здорово, — Леська улыбнулась. — А я бы хотела жить одна. Быть сама себе хозяйкой, самостоятельно решать, что делать, а чего не делать, кого приглашать в дом, а с кем даже не здороваться.

Наконец, колонна замедлилась, они проехали мимо человека взимающего мзду и выдающего наклейки с надписью «[email protected]», поставили машину и влились в ряды зрителей. Здесь была тьма народа, гремели моторы, сверкали огни, била оглушительная музыка и даже расхаживали девушки топлес. Леська рот раскрыла от удивления. Происходящее напоминало ей иностранные фильмы. Она, конечно, слышала, что летом в её скучном городе бывают классные тусовки, но не особо верила и уж тем более, никогда не видела собственными глазами.

— Вон они, — Фёдор взял её за руку, увлекая вперёд. Леська оторопела, утонув в прикосновении. Он держит её руку!? Конечно, в этом нет ничего необычного, Фёдор сделал это, чтобы она не потерялась в толпе, и тем не менее она чувствовала горячее тепло, которое касалось не только её кожи, но и груди. Она опомнилась и прибавила шагу. Украдкой посмотрела, как тонут пальцы в мужской ладони. До чего же приятные и тёплые у Фёдора руки! В сто раз теплее самых тёплых варежек! После разговора о родителях они как будто стали ближе. Сроднились, как боевые товарищи.

Он выпустил её только когда они подошли к самой обычной тачке (кажется, это был “Форд”), за рулём которой сидел парень, который ходил за кофе и встречался со “строгой” Маришкой. Это и был Виктор? Как и раньше хмурый, теперь он был ещё более сосредоточен.

— ЗдорОво, — буркнул он, — спасибо, что позвонил. Давненько я не гонял.

— Не стоит благодарности, — усмехнулся Фёдор, — не думал, что они всё ещё делают это после случившегося в том году.

— Того мента сняли, — высунулся из заднего окна Антон.

— Давайте, валите отсюда, — обернулся к нему Виктор, — расселись! Из-за вас я буду три часа своей очереди ждать!

— Смотри, выбери девчонку, а не светофор! — ребята вылезли из машины, и Виктор плавно отъехал, оставив их позади.

— Почему он их высадил? — удивилась Леська. — Отвлекать будут?

Ребята рассмеялись.

— Нет, — улыбнулся Федя, — слишком у них кость тяжёлая. Он их туши до финиша только в зиме привезёт!

— Эй, ты назвал меня толстяком? — возмутился парень, который вылез вслед за Антоном. Кажется его звали Сергей.

— Что ты! Разве он мог? — вступился блондин. — У тебя идеальная фигура, друг! Сто двадцать — сто двадцать — сто двадцать: как у снеговика, — заржал он.

— Ты назвал меня снеговиком? — кинулся к нему Сергей. Антон тут же рванул с места, и через секунду они скрылись в толпе.