Кухарка (СИ) - Великанова Наталия Александровна - Страница 14

Фёдор и вправду догнал её.

— Хочешь искупаться?

Она кивнула, не оборачиваясь.

— Ну, поплыли.

Они забрались так далеко в море, как никогда не осмеливалась она одна. Они плыли и плыли, пока фигурки на пляже не превратились в маленькие точки, а прибрежная полоса не скрылась в дымке. Лёгкие волны блестели на солнце, и зелёная вода была пронизана лучами, как подсвеченный горный хрусталь. Они были одни во всём бесконечном мире.

Если бы кто-нибудь сейчас задумал произвести аэросъёмку, они навсегда бы остались вместе: две маленькие точки на фоне бескрайнего моря. Леська всё ждала, когда он сдастся и предложит вернуться, но этого не происходило. Время от времени она посматривала на него, но Фёдор невозмутимо плыл рядом. Спокойный, как горные вершины.

Наконец, она сдалась, и они вернулись. Коснувшись дна, Леська сделала несколько шагов к берегу и отдышалась. Фёдор подошёл к ней. Она так остро чувствовала его близость, что никак не могла сообразить, где их друзья.

— Устала? — прошептал он ей в самое ухо, и Леська наконец-то посмотрела на него. Мокрые волосы Фёдора торчали ёжиком, грудная клетка поднималась и опускалась, с плеч скатывались блестящие капли и тонули в искрящейся воде. Леська помотала головой, хотя дыхание всё-ещё не пришло в норму, и она угадывала в мышцах приятную тяжесть. Фёдор положил ей руку на спину, поддерживая, как будто бы волны могли сбить её с ног. В следующий миг он с силой прижал Леську к гладкому торсу, а потом наклонился и впился губами в губы.

Хаос, устроенный им в её голове, заставил Леську изогнуться и прильнуть плотнее. Они упивались друг другом, немало не соображая, что происходит вокруг. Леська впервые в жизни испытала настоящий голод. Фёдор прижал её бёдра к себе с такой силой, что она почувствовала его эрекцию, но и этого было мало. Она придвинулась к нему ещё теснее, ловя мощное дыхание его грудной клетки и удары сердца. Его грубый, хриплый стон вибрировал у неё внутри.

Прильнуть сильнее, раствориться, оказаться внутри, пролететь прохладным ветром над огромными зелёными степями и морскими просторами, ворваться в пустыню, сжечь города и возродить их. Обрушиться дождём и напоить землю, жить…

Как вдруг всё закончилось. Фёдор, словно придя в себя, отстранился от неё, удерживая за плечи, и некоторое время они стеклянными глазами смотрели друг на друга, словно бы не понимая, где они и кто.

— Ты сведёшь меня с ума, — его голос каркал. Изумление и сосредоточенность на его лице и слегка прищуренных веках немного отрезвили Леську, но ещё несколько секунд она не могла вымолвить ни слова.

Неужели он оттолкнул её? Почему? Горечь была такой сильной, что Леська поморщилась. Она не понимала, что заставило его сделать это, но видела в глазах, что это что-то очень серьёзное. Он не просто не хотел, чтобы ребята их заметили, или считал, что она слишком молода — что-то гораздо более важное мучило его.

Фёдор провёл рукой по волосам. Из его груди вырвался мощный поток воздуха. Он не смотрел на Леську: прятал взгляд.

В конце концов, она пришла в себя. Он оттолкнул её! Ей это не показалось! Леська опустила руки и сделала два шага назад.

Фёдор тут же поймал её ладонь: — Нет!

В изумлении они смотрели друг на друга. Казалось, Фёдор сам удивлен, что не хочет отпускать её. Леська совсем перестала понимать, что происходит.

— Ты что, совсем совесть потерял? — голос Лёши заставил их одновременно повернуть головы. Он шёл к ним быстрым шагом, с трудом преодолевая сопротивление воды.

— А что? — оскалился Фёдор, — ты нашёл?

— Ничего, что у тебя девушка есть? Одно дело, когда вы на машине гоняете и в компании тусуетесь, совсем другое, когда ты её хочешь в постель затащить!

— Заткнись! — рявкнул Фёдор.

— Подумай башкой своей! — они, как огромные тюлени, встали грудь к груди и были готовы наброситься друг на друга.

Леське же было наплевать: ей показалось, что внутри неё ветер задул свечу. Стало темно, как в склепе. Леська растерялась. Растерялась, как теряются маленькие девочки, которые внезапно остаются без маминой руки в ладони, как люди, в секунду лишённые зрения, как брошенные старики. Тело затрясло мелкой дрожью, и внезапно стало невозможно сопротивляться спокойному движению волн.

Она оттолкнула Алексея и встретилась с Фёдором глазами.

— Это правда?

— Про девушку? — было что-то грешное в его улыбке, словно он извинялся перед ней в том, что несвободен, — да.

— Ты, — Алексей снова принялся надвигаться на Фёдора, но Леська не позволила.

— Прекрати! — закричала она. — Хватит меня защищать! Я не маленькая! — она развернулась и пошла к берегу. Слёз не было. Он ведь не принадлежал ей. Не был её парнем. Он всего лишь понравился ей с первого взгляда, вызвал симпатию. Он не был сексуальным мачо. Что с того, что в его присутствии Леська вся дрожала от восторга? Ей надо научиться не чувствовать этого больше. Надо приложить максимум усилий, чтобы больше не выглядеть влюблённой дурочкой. Господи, как это больно.

Всё к лучшему. Ей не надо защищать его от себя. Он уже защищён. Защищён отношениями. Защищён...

Дома она подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Матовая кожа ровно светилась в слабых лампах, висящих на стене. Руки у Леськи немного дрожали. Дрожала она вся.

“Успокойся! — велела она себе. — Ты ведь не влюбилась в этого парня? У него есть девушка, а ты не из тех, кто строит свои отношения с чужими парнями. Не думай о нём! Всё нормально!”

Но воспоминания подбрасывали картины их поцелуя, его борьбы с собой, крепких рук, прижавших её изо всех сил, ласковых, едва различимых касаний. А разум всё искал и искал лазейки, чтобы позволить ей быть с Фёдором. Он мог бросить свою девушку. Девушка могла бросить его (это вряд ли). Она, Леська, могла наплевать на всё. Могла просто насладиться этим летом, а там хоть трава не расти. Они могли…

Что они могли?

Ничего.

Она не находила ни одного по настоящему реального способа преодолеть такое препятствие, как уже построенные отношения.

Смогла бы она завязать роман с парнем, который уже встречается с кем-то? Она бы смогла. Она делала это не раз. Только пусть этим парнем был бы не Фёдор.

Каждая секунда дня и вечера были потрачены на то, чтобы заставить себя не думать о нём, его глазах, губах — его существовании.

Открывая дверь позднему гостю, она заставила себя не ждать, что им будет Фёдор, но сердце замерло вопреки всякой логике и доводам, построенным разумом.

У калитки топтался Алексей. Разрушитель её розовых грёз. Парень, который оставил её для себя. Человек, которого она меньше всего хотела видеть. Тип, «чертовская сексуальность» которого на неё совершенно не действовала. Вот уж кого-кого, а его она с удовольствием скормила бы своей матери! Ненавидела она таких индивидов: ну прямо-таки павлин раздутый! Только хохолка на башке не хватает!

— В “Саваж”пойдёшь, детка?

Леська хотела крикнуть ему, что она не “детка”, и захлопнуть дверь перед носом, но злость взяла верх. Сегодня ночью она убъёт двух зайцев: поставит на место этого петуха и в очередной раз угодит своей мамочке!

— Конечно, — она улыбнулась гостю самой что ни на есть тёплой улыбкой, которую только смогла выдавить.

Леська надела самую короткую юбку, которая имелась в её гардеробе, лифчик с самым большим пуш-ап, выбрала самые высокие шпильки и самую кровавую помаду. Оставила матери записку с единственным словом: “Завтра” и вышла из дома.

9

Кровь по кости течёт, но я молчок.

Я алкоголик и торчок.

Поломанные. “Та сторона”

Если вчера Алексей присвистнул, увидев её, то сегодня ему пришлось подбирать челюсть с земли, а потом подтирать слюни. Они воспользовались такси и вскоре сели за столик, который уже занимали Антон, Сергей и парень с девушкой, которых она видела сегодня, но имён не успела запомнить.

Алексей придвинулся к Леське ближе и закинул руку ей на плечо.