Кухарка (СИ) - Великанова Наталия Александровна - Страница 25

С другой стороны… Девушка, которая может похвастаться не только стройными ножками, но и острым язычком — разве не должен он одержать над ней верх?

21

Если бы мы знали, как расстаться,

Тогда наверняка бы не пришлось умирать однажды.

Не довелось бы драться за каждый брошенный вслед взгляд

Да только этому научат навряд ли.

Поломанные. “Та сторона”

Леська убавила огонь и потянулась за полотенцем, когда увидела их. Она мгновенно почувствовала себя самой большой дурой, какие только возможны во вселенной.

Прямо перед окном Фёдор помог выйти из машине стройной рыжеватой блондинке, а потом повёл её в дом, держа за руку. Симпатичное платье василькового цвета подчеркивало пышную грудь. Лёгкий плащ. Босоножки на высоком каблуке. Модная сумочка. Модная сучка.

Тонкокостная. Такие всегда, до самой старости, кажутся хрупкими. Созданными чтобы восхищать мужчин. Пушистые волосы, узкая переносица, подкаченные губы. Девушка смотрела на кавалера, как на божество. Она не то чтобы была неравнодушна, она излучала что-то хищно-животное.

— Это моя подруга. Наталка. Она влюблена в Федьку с самой школы, — услужливо пояснила, невесть откуда взявшаяся, Ксения, — она просто визжит от восторга каждый раз, когда он приезжает.

— А он в неё? — забывшись, протянула Леська. Как ни старалась, она ничего не могла понять ни по лицу, ни по поведению Фёдора. Хотя что тут понимать? Он держал девушку за руку — какие ещё ей нужны доказательства?

— Влюблён ли? — пожала плечами Ксения, — не знаю, кто ж поймёт этих мужчин?

Леська медленно отвернулась от окна и встретилась глазами с хозяйкой вечера. Лишь бы она не прочитала в её лице тех же чувств, что терзали Ксенину подругу.

— Ясно, — промямлила Леська.

У неё ведь не было никаких надежд?

22

И ты не прощай меня в последний раз,

И ты не ищи причин вернуться в мой дом хоть однажды.

Поломанные. “Та сторона”

Они заглянули на кухню ровно через пять минут после того, как хлопнула входная дверь. Леська как раз достала мясо из холодильника и крутила в голове невесть откуда взявшиеся слова: «Другая женщина… другая женщина… другая женщина… у тебя».

— Наташа, познакомься, это Олеся. Она — повар.

Леська приподняла уголки губ и кивнула. Она была благодарна Фёдору, что не назвал её кухаркой. Наверное, ей ещё расти и расти, чтобы воспринимать все ипостаси наименования своей профессии.

Девушка едва качнула головой в ответ. Дала понять, что не воспринимает Леську за человека. Без придирок. Ну, просто устроена так, что при первой встрече расставляет людей в социальную шеренгу, а потом развлекается, передвигая их туда-сюда.

— Олеся, Вы не приготовите мне кофе? — голос девушки звучал томно и слегка лениво.

— Нет, — отрезала Леська, делая надрезы, чтобы нашпиговать оленину кусочками заранее приготовленного сала: этому созданию она не хотела даже объяснять, что она повар, а не подавальщица. Прибавила звук телевизора. Новый виток американских санкций, коснувшийся на этот раз немецкой “Сименс”, уже несколько дней занимал первые полосы новостных лент.

Кажется, кавалер посчитал необходимым поухаживать за дамой. Он встал, вынул из шкафчика пакет с кофе и засыпал в кофе-машину. Леська поставила на плиту самую большую сковороду и зажгла газ, прислушиваясь, как аромат кофе смешивается с запахом мяса. “Зато у меня есть ребёнок! Его ребёнок! — со злорадством подумала она, — и никакая красотка, будь она трижды умница и разумница не опередит её в рождении Фёдору ребёнка”.

— Думаете, “Сименс” может всерьёз рассматривать возможность выхода из российских активов? — Фёдор сделал звук телевизора чуть тише, выразительно просигналив Леське бровями.

— О, дорогой, ты же знаешь, я нахожу политику скучной, — кажется, Наталья говорила только томным голосом. Леська внимательно посмотрела на девушку. Она была какой-то чересчур ухоженной. Такие находят скучным всё, кроме себя.

Почему мужчины таких выбирают?

Из-за внешних данных?

Из страха, что придется прикладывать много усилий, чтобы завоевать женщину с мозгами? Разве он не понимает, что через пару месяцев им вообще не о чем будет говорить?

— А ты что думаешь? — Фёдор повернулся Леське.

— О чём?

— Об уходе “Сименс” из России.

— Ааа… Думаю, что давление на компанию может оказаться весьма серьезным, — пожала она плечами.

— И?

— И против “Сименс” могут быть применены санкции на тех рынках, которые для неё важнее, чем наш.

— Например?

— Например, американский, — усмехнулась Леська очевидности ответа. — Санкции же по этому принципу действуют. Хотите работать с русскими? Работайте, но с нами вы работать не будете. И всё. На этом ведь многие истории заканчиваются. Сообщения пошли ещё на прошлой неделе, и первая реакция “Сименс” была вялая, а потом всё резко обострилось. Уже на этой неделе, ты знаешь, они подали в суд.

— Кто-то что-то сказал, и они по-настоящему испугались, — согласился Фёдор.

— Вот именно. В этой ситуации, когда речь пойдет, например, об изгнании компании из Штатов и, возможно (только возможно!) применении каких-то ограничений в Европе, ты же понимаешь прекрасно, что “Сименс” вполне может малым и пожертвовать.

— А Россия, к сожалению, пока — это малое, по сравнению с тем большим, что они зарабатывают в тех же США.

— Согласна, — Леська положила мясо на раскалённую сковороду и достала большую кастрюлю. — Как думаешь, что мы можем сделать, чтобы всё-таки этого не допустить?

— Вариантов немного. Первый — всё это действие по цепочке откатить назад, найти виновных либо в “Силовых машинах”, либо у “Ростеха”. Провести показательный процесс: вот, они, значит, паразиты. Там же был пункт в контракте, который запрещал поставлять в Крым эти турбины. Значит, они нарушили, то есть там были конкретные нарушители. Вот их найти, наказать, турбины вернуть. Но минус-то очевиден.

— Да. Электростанции не будет в Крыму в нужные сроки.

— Это раз, — Фёдор кивнул. — Во-вторых, что может быть ещё хуже — придётся признать, что санкции против русских работают, и важный проект электрификации Крыма и гарантированное обеспечение его энергией разрушается. Все мы знаем, что основная государственная философия — спасибо за санкции, которые помогают нашей промышленности развиваться. Это, может быть, посерьезнее будет эффект, чем отсутствие в Крыму собственной генерации. Там, по крайней мере, кабель вовремя проложили, и, в общем-то, тема энергоснабжения полуострова не так критична.

Наташа картинно вздохнула и закатила глаза. Ей было скучно. Это заставило Леську “поднажать”.

— А история с гендиректором “Силовых машин”? — вставила она смежный вопрос. — Что думаешь о ней?

— То, что его задержали?

— Да.

— Якобы по подозрению в разглашении гостайны.

— Официального подтверждения пока нет.

— Нет. Но связь со скандалом очевидна, — кивнул Фёдор, — история с директором абсолютно точно связана с турбинами. Вопрос другой — что же произошло? Он тоже довольно любопытный, потому что сначала он задержан был. После проведения допроса — отпущен под подписку о невыезде.

— Это довольно странно с учётом тех обвинений, которые предъявлены.

— Согласен. Разглашение гостайны серьезное обвинение, и отпускать его под подписку как минимум странно.

— Сколько ещё таких сделок, заключённых вопреки санкциям, в расчёте на вечный русский “авось”?

— Уверен, что немало. Тебе ли этого не знать?

— Что ты имеешь в виду?

— Разве ты и твоя родительница — не королевы шантажа всего южного побережья?

Камнепад боли обрушился на Леськину грудь. Время замедлилось, а булыжники падали и падали, не давая набрать воздух в лёгкие. Живот скрутило узлом, и она очень постаралась, чтобы затравленное выражение не промелькнуло в её глазах. Меньше всего она хотела, чтобы он начал вспоминать прошлое в присутствии посторонних. Судорожно вздохнула: почти всхлипнула. Глянула на Наталью. Та настороженно наблюдала за ними.