Мой любимый Бес (СИ) - Лакс Айрин - Страница 14

— Понятия не имею. Он разве ещё не запустил в широкие массы информацию о переменах в личной жизни?

— Скажем так, заинтриговал, — выдыхает Рита, — из фото на его официальной страницы в Instagram ясно немногое. Романтический полумрак, свечи, чьи-то пальчики в его руках. Не твои, случайно?

— Случайно, мои. И подпись наверняка соответствующая?

— Ага. Написано: просто счастлив.

Меня едва не выворачивает наизнанку от её слов. Я глубоко вдыхаю:

— Ладно, пусть будет счастлив. Рит, не хочу больше о нём говорить. И мне пора… Пока.

Я отключаю звонок и только сейчас замечаю Беса, стоящего рядом. Какую часть разговора он услышал? Или слышал всё? Но понять можно было немногое. В аудитории пусто — никого, кроме нас. За прикрытой дверь — шум перерыва между занятиями, полного людскими голосами. Роман медленно подошёл и развернул стул вместе со мной.

— Опять ты. Что тебе от меня надо, Роман?

Бесов оперся ладонями о столы, нависнув надо мной и перекрыв путь к отходу.

— Ты мне нужна, Снежинка. Сколько раз можно повторять? Хочу тебя…

— Вот так просто: хочу — и всё?

— К чему всё усложнять?

Я улыбнулась глядя на его бледное лицо, нависшее надо мной, как луна:

— Почему, Бес? Потому что в тот раз тебя обвели вокруг пальца, как малое дитя?

На скулах заходили желваки. Роман стиснул челюсть. Глаза, кажется, стали ещё темнее. Он обвёл взглядом меня с головы до колен, которые он зажал между своих ног.

— Да, Снежинка. Именно так. Я ничего не делаю наполовину. Ты попросила? Я согласился, но не получил то, что должен.

— Надо же! Ты такой самоуверенный.

— Я тебе не нравлюсь? Надо было кидаться на шею к другому, а не ко мне.

— Если бы я знала, что ты такой… Ни за что бы не подошла.

— Какой, Снежинка? Скажи, какой я для тебя?

Внезапно для самой себя я подняла руку и коснулась его щеки, проведя подушечками пальцев по коже. Снизу вверх: от подбородка до самого виска. Роман замер и, кажется, даже затаил дыхание, ожидая следующего шага от меня. А я, дойдя до линии волос, замерла в нерешительности. Хотелось пойти немного дальше, пропустить эти тёмные волосы между пальцев, растрепав аккуратную причёску. Он повёл лицом вниз, теснее прижимаясь к моей ладони, потёрся об неё кожей.

— Опять отмалчиваешься?

Чёрт. А я уже забыла, что хотела сказать. Просто уменьшилась до размера молекулы под его тяжёлым, пристальным взглядом.

— Нет, просто я тебя не знаю. Поэтому мне нечего тебе ответить. Ты меня пугаешь временами.

Роман выпрямился и сделал шаг назад, присел на стол, сложив руки на груди:

— Пугаю?.. Настойчивостью, вниманием? Чем именно?

— Ты называешь это настойчивостью? Это не настойчивость, это одержимость, Бес…

— Возможно. И что дальше?

— Ничего.

Я встала и попыталась обойти его, но он резко притянул меня к себе и быстро вклинил колено между моих ног.

— Попалась. Сколько попыток ещё нужно сделать, чтобы поймать тебя окончательно?

Горячие ладони стиснули талию крепче и медленно скользнули вниз, на ягодицы. Не отрывая взгляда от моего лица, Роман сжал пальцы, сминая кожу через ткань платья. Внезапная усталость накатывает девятым валом и хоронит меня под собой. Усталость с капелькой злобы. Резко произношу:

— Нисколько, Ром.

— Капитуляция?

— Это проще, не так ли? Ты хочешь меня?

— Ещё как, Снежинка…

Роман притиснул меня к себе, проведя коленом выше, забираясь под платье.

— Секс — и всё? После того как ты получишь желаемое, оставишь меня в покое? — спрашиваю я.

Он усмехнулся:

— Секс, да. Хочу тебя.

Я качнула бёдрами назад.

— Отпусти на минутку.

— Зачем?

— Ты будешь заниматься сексом в аудитории, в которой кто-то может появиться в любой момент?

Взгляд Романа потемнел ещё больше и пробежался жаркой волной по моей коже. Мои щёки уже пылали, и не только от его явного желания, но и от собственных бесстыжих слов. Рядом с Бесом всё усложнялось и чувствовалось острее, чем раньше. Он был словно жгучая, опасная приправа. Дикая, неконтролируемая смесь. И почему я решила, что отдавшись Бесу, я избавлюсь от его присутствия в своей жизни? Может быть, потому, что меня изматывало напряжённое обоюдоострое противостояние? Покориться проще, чем давать ему отпор каждый раз. Я и без того чувствую себя обессиленной, а он с каждой новой встречей вытягивает из меня на поверхность нечто такое, от чего я чувствую себя не в своей тарелке.

Ну так что, Бес? Несколько минут назад ты рассказывал, как сильно меня хочешь, а сейчас задумался. Собрание палаты твоих тараканов?

Он опустил руки, опершись ими на стол, и кивнул в сторону двери:

— Закрывай.

Эти несколько шагов до двери и обратно показались мне самыми длинными из тех, что я когда-то делала. На двери — обычная ручка-защёлка с округлым фиксатором и допотопная щеколда чуть ниже замка. Я закрываю дверь на обе. Теперь аудиторию нельзя будет открыть снаружи даже при помощи ключа. Щёлк-щёлк. Я обернулась, глядя в глаза Беса, в зрачках которого увидела уменьшенную копию себя, сгорающую в его тёмном пламени. Несколько шагов — и моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Я остановилась напротив него, выжидающе глядя на его бледное лицо с тёмными кругами под глазами.

— Ты, вообще спишь, Бес?

— Трахну тебя и буду спать ночами, как убитый.

— Закроешь свой личный гештальт?

Роман шагнул вперёд, заставляя меня отступить к стене. Я повернулась к нему спиной. Но Роман положил руку на талию, разворачивая меня к себе:

— Хочу видеть твоё лицо, когда буду трахать тебя. Хочу видеть каждую твою эмоцию и пить их с твоего лица.

Пальцы Романа проворно расстёгивали крючки на верней части платья. Один за другим — до самой талии. Потом он нарочно медленно скользнул руками по бёдрам, и задрал узкое платье, собрав его на моей талии.

— И ещё одно: прежде гештальта я закрою тебе рот поцелуем.

Глава 14. Бес

Снежана у самой стены: прижата к ней спиной. Даже не верится. Пальцы расстёгивают крючки, задирают ей платье, а она стоит и смотрит мне в лицо, так напряжённо, будто ожидает, что лезвие топора вот-вот опустится на её чудесную шейку. Длинную, тонкую с нежной кожей, на которой от каждого крепкого поцелуя могут остаться синяки. И я хочу их оставить на ней всей. Обвожу пальцами кромку чёрных трусиков. Нежное, тонкое кружево. Веду выше, к впалому животу. Кожа дрожит от лёгких, дразнящих прикосновений. Всё это, должно быть, какая-то фантасмагория, но аромат её парфюма сладко бьёт в голову. Чересчур хорошо, чтобы быть реальностью? Хотел? Да-а-а… Ещё как. А сейчас, когда она стоит в ожидании моих дальнейших действий, медлю. Исследую, пробую кончиками пальцев тут и там. Сгораю. Член уже давно готов вонзиться в неё по самые яйца.

— В чём дело, Бес? Я не могу долго стоять и ждать. Воздух в аудитории прохладный.

Прохладный? Не могу долго ждать? А я, блядь, ждал. И мастурбировал так, что едва не стёр ладони до мозолей, представляя тебя на мне и подо мной. Балдел от собственных фантазий, вкрученных в сознание намертво, и кончал так, будто год не трахался. Злость просачивается в мою кровь по капле. Ей просто хочется как можно быстрее от меня избавиться. Хотела подставиться ко мне спиной и перетерпеть несколько минут? Ни хрена подобного. Будешь смотреть мне в лицо и только попробуй не кончить.

— Тебе холодно, Снежинка? Сейчас станет жарко.

Я обхватываю её ладонью за шею и прижимаюсь губами к её рту. К чёрту нежность. Эти мягкие пухлые губки созданы для того, чтобы их как следует примяли, втягивая в рот. Прикусить, облизать, немного пососать нижнюю губу и переключиться на верхнюю. Сжать её между зубами и потянуть так, чтобы застонала от лёгкого укола боли.

— Нравится? — с каким-то хрипом и рыком.

Лишаю возможности ответить просто потому, что не хочу слышать её нет. Пускаюсь в пляс языком у неё во рту: быстро-быстро бью по самому кончику и провожу им дальше. Левой рукой сжимаю груди по очереди, сминаю упругие полушария под лёгким бюстгальтером. Её грудь идеально подходит под мою ладонь. Снежинка вся такая вкусная, будто создана специально для меня по индивидуальному заказу. Открываю глаза и вижу, как она смотрит на моё лицо. Пока я самозабвенно её целую и мну грудь, она смотрит. Пристально вглядывается и считывает эмоции с моего лица. Держится чуть отстранённо. Значит, так, да? Руки опущены, вид такой, будто собирается стоять на своём до последнего и не сдаваться.