Мой любимый Бес (СИ) - Лакс Айрин - Страница 51

Глава 50. Снежана

При очередном посещении Леонид Павлович сказал, что я здорова, только нервное истощение даёт о себе знать.

— А тебе сейчас нельзя волноваться, — журит он меня.

Я чувствую себя немного неловко, оттого что отчим Ромы приглядывает за мной, задаёт вопросы. Но он берёт мою руку и удерживает между своих горячих ладоней говоря:

— Снежана, я врач. Это моя работа. Если я задаю вопрос, касающийся твоего здоровья, то не для того, чтобы смутить тебя. Поэтому отодвигай куда подальше вот это всё лишнее, хорошо? Тем более, — Леонид Павлович улыбается, — видеться нам с тобой придётся часто. И не в стенах этой больницы. Я надеюсь, что в следующий раз вы с Ромой появитесь здесь только затем, чтобы увидеть малыша на экране монитора УЗИ.

Мои щёки невольно покрываются лёгким румянцем. Я чувствую тепло, скользящее по коже, и улыбку, раздвигающую губы. Радость бьётся в районе горла быстрым горячим комком. У моей радости — отдалённый привкус тревоги, отбрасывающей тень. А вдруг опять что-то пойдёт не так? Вдруг кому-то захочется свести счёты?

— Снежана, так не пойдёт. Будешь бледнеть из-за каждой мысли, я тебя оставлю ещё на неделю здесь. В стенах этой палаты. А потом Рома заклюёт меня насмерть. Потому что ему не терпится забрать тебя из больницы. Всё будет хорошо. Не переживай. Рома рассказал мне о вашей ситуации. И если тех гарантий, что уже есть сейчас, тебе кажется недостаточно, то просто подумай о том, что теперь за вашими спинами маячит фигура Бесова-старшего.

Леонид Павлович усмехнулся:

— У них с Романом не самые тёплые отношения, но Бесов не намерен спускать произвол, творящийся по отношению к его родным.

Я согласно киваю и стараюсь не пережёвывать одни и те же мысли, гоняя их по кругу. Но несмотря ни на что, тревога отпускает меня, только когда Рома появляется рядом и обжигает меня своим нетерпеливым взглядом. Я тяну его к себе: невозможно желанного, противоречивого и любимого, зарываюсь пальцами в волосы. Ищу его губы и самозабвенно их целую, не в силах оторваться. Рома отодвигает меня от себя с лёгким стоном:

— Ты нарочно, да? У меня член колом стоит и скоро дым пойдёт, так сильно я тебя хочу. А ты дразнишься и распаляешь меня ещё больше.

— Скоро меня выпишут, Рома?

— Сегодня после обеда.

— А сейчас только утро…

— Нетерпеливая, — улыбается Рома, — я сам уже заебался ждать, девочка моя. Я принёс тебе одежду.

— Опять выбрал мне волко-шапку и свитер с сердечками?

— Не совсем. Но если хочешь, куплю тебе свитер с чем угодно. С зайками, сердечками, оленями…

— И снежинками?

— Нет. Снежинка у меня будет только одна-единственная. И любимая.

Рома так часто говорит мне о любви, словно старается вбить в мою голову это утверждение, как аксиому. Говорит и пристально вглядывается в моё лицо, поверила или нет. Словно извиняется за всё то время, что вынудил меня тосковать и пребывать в неведении.

— Прекрати сходить с ума, Бес. Мы же теперь вместе.

— Да-а-а, вместе. Наконец-то, — выдыхает Рома и отодвигается, — нет, блядь, я так свихнусь. Переодевайся. А я пойду потороплю отчима. Хватит держать мою Снежинку в этих стенах.

Рома покидает палату, проносясь по ней тёмным вихрем. А я надеваю всё то, что он мне принёс. Похоже, в этот раз Рома решил, чтобы я побыла одуванчиком или снежным ангелом: белый, белый и опять… белый. Оглядываю себя в зеркале, висящем на стене, глаза сверкают радостью и предвкушением, румянец проступает на щеках. Даже скулы уже не выглядят такими острыми.

— Любуешься на себя? Ты красавица, — Рома появляется рядом словно из ниоткуда, — отчим милостиво разрешил тебя забрать. С условием, если только ты не хочешь погостить здесь ещё немного.

— Нет, не хочу.

— А ко мне хочешь? — усмехается Рома.

— Ты перевернул всю мою жизнь с ног на голову. И просто обязан забрать меня к себе, — улыбаюсь я, боясь, что мои щёки вот-вот треснут от улыбки.

— А ты, оказывается, любишь командовать?

Рома подхватывает меня на руки и выносит из палаты.

— Только не надо мне говорить… Я бы сама или что-нибудь ещё в этом роде. Идёт?

— Как скажешь, Бес, — я обхватываю его за шею и прикрываю глаза, окутывая себя его запахом, дышу им и только сейчас начинаю дышать полной грудью. На выходе из больницы Рома говорит сквозь стиснутые зубы:

— О блядь, нарисовались…

Мне не нужно открывать глаза, чтобы понять, о ком он говорит. И открывать глаза совсем не хочется. Я крепче стискиваю шею Ромы.

— Не бойся, Снежинка. Теперь я тебя никому не отдам. Пусть подберут слюни запоздалого сожаления и умоются ими, — шепчет Рома и осекается, — надо же… Сегодня день встречи с родителями?.. Ладно. Этот предпочтительнее, как ни странно.

Рома усмехается и всё же шагает со мной в сторону парковки. Я смотрю, к кому он идёт. Вижу высокого, крупного мужчину, похожего на Рому. Нет, вернее, наоборот, Рома похож на него как две капли воды. Только черты лица у Бесова-старшего от возраста более резкие и хищные. Он производит впечатление человека с тяжёлым характером. И даже издалека чувствуешь волю и силу, исходящую от него. Рома осторожно спускает меня на землю, продолжая прижимать к себе рукой.

Знакомься, Снежана, это Георгий Владимирович.

Пауза.

— Мой отец.

Чувствую, что эти слова дались ему нелегко, но Рома всё же сказал их. Я протягиваю руку мужчине. Он пожимает мою ладонь так осторожно, словно может раздавить своими крупными пальцами.

— А это моя Снежинка, — улыбается Рома, глядя на меня.

— Это я уже понял, — улыбается отец Романа, глядит в сторону, прищурившись, — с этими что?..

— Пока ничего.

— Хорошо. На всякий случай можно устроить дополнительное внушение, что ничего лишнего себе позволять не стоит.

Георгий Владимирович считывает выражение моего лица усмехаясь:

— Просто разговор, Снежана. Иногда разговор с нужными лицами срабатывает. Ладно. Я этим займусь сам. Позже.

Георгий Владимирович скупо прощается и говорит Роме, смотря прямо ему в глаза:

— Если что, звони сразу же. Мой номер у тебя есть.

— Есть, — подтверждает Рома, добавляя, — позвоню.

— Надеюсь, поводы для звонка найдутся и поприятнее. Не только крайняя необходимость.

Немного странный разговор. Сухой, скупой. Но именно сейчас крошится лёд отчуждения. Расходится трещинами и раскалывается на мелкие составляющие. Рома напрягается, ему внове общаться со своим отцом так… просто. И скорее всего, он ещё не представляет себе такой вариант развития событий, но всё же делает шаг навстречу, пожимая отцу руку на прощание.

— Договорились.

Глава 51. Снежана

Рома увлекает меня в свою машину:

— Всё, время для приёма посторонних лиц окончено. Поедешь со мной? Хочу забрать тебя насовсем.

— Да.

— Охренеть. Да — и всё?

Рома заводит мотор и автомобиль срывается с места.

— Да, Рома. Всё остальное я тебе скажу, когда мы окажемся вдвоём.

— Ловлю на слове, Снежинка.

Рома припарковывает машину возле подъезда и утягивает меня за собой. Открытая жажда обладания и нетерпения, мы словно два подростка, впервые дорвавшиеся до сладкого, остервенело целуемся у подъезда, стоя на ступеньках. Рома стоит на одной ступеньке ниже, и мы оказываемся почти одного роста с ним. Я улыбаюсь, пытаясь отдышаться:

— Что-то мне это напоминает…

— Когда ты меня обманула, коварная стервочка?

— Да, Рома. Именно это… Твой поцелуй и напор были такими неожиданными для меня, что стало страшно.

— А сейчас? — пытливо спрашивает Рома.

— Немного. Страшно потерять тебя.

— Не потеряешь. Я найдусь во что бы то ни стало. А сейчас довольно милых разговоров на ушко, я хочу кое-чего другого.

Мы поднимаемся за считаные секунды. Квартира Ромы встречает нас тишиной, теплом и знакомым запахом. В воздухе витают ароматы кофе.