Еще один баловень судьбы (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 12

Значительно отставшие конноегеря стали еще больше притормаживать, соображая, где в этом боестолкновении их место. Вдруг из туч пыли стали вырываться им навстречу кирасиры, причем не сине-белые французские, а грязно белые, то есть австрийские!

— Егеря, к лесу! — громко крикнул Перрье. — Спешиваемся и стреляем из-за деревьев!

Впрочем, австрийцы стали заворачивать коней с намерением ударить в спину французским кирасирам. И тут в их спины стали вонзаться егерские пули! Уцелевшие кирасиры вновь развернули коней и понеслись в атаку на егерей. Пули полетели им навстречу, но почему-то без особых для большинства последствий. Однако и кирасиры, подскакав к стене леса, в которую углубились егеря, осознали бессилие своих палашей и помчались уже в сторону, прочь из битвы.

Итог сражения под Ренхеном оказался плюсовым для Дезе: потеряв несколько сот убитыми и ранеными (как и генерал Старой), он взял 1200 пленных, 10 пушек и почти все имущество военного лагеря австрийцев, которые стали отступать к Раштадту. Развивая успех, его дивизии пошли по пятам Старого, но гусарский авангард, выйдя к реке Мург (на которой стоит Раштадт), обнаружил за ней основные силы корпуса Латура, пришедшие сюда из Мангейма.

На другой день после битвы при Ренхене в Кель вошел корпус Сен-Сира, базировавшийся до того под Мангеймом — и началась передислокация частей армии Моро. В итоге через два дня эскадрон конных егерей капитана Перрье оказался в Бадене, где обосновался штаб Сен-Сира, действующего в центре Рейнской армии. Сам штаб разместился в Новом замке маркграфа Баденского, а егеря поставили, как обычно, палатки — в долине реки Оос, под замком.

Антон внутренне слегка обалдел: как же, он находится в том самом Бадене, где перебывали многие гранды русской литературы (Тургенев, Достоевский, Толстой, Гоголь и, вроде бы, Чехов), а также многочисленные аристократы и великие князья, тратившие огромные деньги в казино. Но все они тусовались здесь в девятнадцатом веке, а пока казино еще не построили, есть лишь термальные лечебницы. Маркграф же Бадена имеет основную резиденцию в том самом Раштатте, куда нацелены войска Моро.

Он сидел в уже обжитой капитанской палатке и мастерил боло (длинные сыромятные ремни ему дал Жан Пико, аджюдан из его пелотона, а чугунными шариками диаметром в дюйм и весом по 50 грамм разжился у артиллеристов), когда внутрь вдруг вошел Николя Даву!

— Бонжур, мсье Фонтанэ! — сказал он улыбаясь. — Я о Вас всюду расспрашиваю, а Вы, оказывается, расположились под окнами моего кабинета!

— Бонжур и Вам, мон женераль, — заулыбался Антон. — Вы что же, служите в штабе Сен-Сира?

— Нет, Антуан, меня прикомандировали к штабу корпуса Ферино. Сюда я прибыл для согласования действий нашего правого фланга с центром армии. Но Ваше определение моей деятельности очень точное: я не воюю, а именно служу. Одиннадцатой спицей в колеснице, генералом без солдат. В общем, под рукой то начальника штаба, а то и самого командира корпуса. Подсказываю, передаю приказы, наблюдаю, инспектирую. И вспоминаю Вас с той самой присказкой "другие, смотришь, перебиты…". А Вы, я слышал, уже были в деле?

— Под Ренхеном, — кивнул Антон. — И жутко перепугался, когда на нас выскочили австрийские кирасиры!

— Но тотчас взяли себя в руки и, будучи мастером стрельбы, их всех уложили?

— Стрелял, но, кажется, не попал. И слава богу, они от нас отвернули и ускакали.

— Тогда этот бой не в счет. Вот прольете чужую или свою кровь, тогда крещение боем будет состоявшимся. А что это Вы делаете?

— Это боло, ременная ловушка для коней или солдат. Срабатывает лучше аркана.

— Не понимаю как?

— Вот закончу его делать, тогда покажу. А пока, мсье штабной генерал, не подскажете, когда и где состоится следующий бой?

— Это по большей части зависит от вас, разведчиков. Вы ведь пойдете завтра в поиск?

— Вероятно, да. Капитан ушел к вам в штаб за распоряжениями.

— Тогда желаю Вам, Антуан, досконально разузнать позиции противника на нашем фланге и при этом не попасться в плен и не нарваться на штык или пулю. До встречи завтра вечером.

Конноегеря вышли в поиск, как повелось, с первыми лучами еще только думающего о восходе солнца. Пелотону Фонтанэ была поставлена самостоятельная задача разведать подходы к северной окраине деревни Эберштайнбург, расположенной на водоразделе рек Оос и Мург, в 5 км от Бадена и в 6 от городка Гаггенау. Карту местности он изучил вчера, но все равно взял с собой кроки с нее. Оглядев неровный строй из 30 егерей и привычно поморщившись на их лядащих лошадей, Антон спросил:

— Мне напомнить вам наставления капитана Перрье?

— Не-ет, — вразнобой ответили егеря.

— Маскировочные накидки на лошадей взяли все?

— Да-а…

— Тогда рысью за мной марш!

Первый отрезок их пути лежал к развалинам замка Хоэнбаден, возвышавшегося над северной окраиной Бадена, в середине залесенного правого склона долины р. Оос. Дорога туда была запущенной, но вполне проходимой. Оказавшись под стенами выгоревшего изнутри замка, Антон обернулся и умилился видом просыпающегося городка: "Картинка, да и только! И правильно, что в эти времена сражения ведутся, как правило, в стороне от населенных пунктов. Проигравший битву не цепляется за них, а спокойно сдает победителю. В итоге и дома и жители остаются как бы за скобками войн. И лишь городам, окруженным крепостными стенами, несладко: их-то прессуют по полной…"

За Хоэнбаденом было три тропы, ведущие в сторону Эберштайнбурга (одна прямо по водоразделу, а две по северному склону), но следовало идти лесом между ними, и Антон выбрал путь ближе к верхней тропе. Однако сначала егеря спешились, обвязали коням копыта и накинули на крупы и головы сшитые за два вечера тряпочные покрывала, которые стали "инкрустировать" ветками, пучками травы и листьями. Несколькими ветками украсили и себя. Осмотр егерей и лошадей в лесу с дистанции 100 м Антона удовлетворил: их видно, но только если приглядеться пристально.

Впереди отряда шло боевое охранение из пяти конных егерей, рассыпанных веером шириной около 100 м. Компаса у Антона не было ("Эх, жаль!"), но были карманные часы (подарок Констанции), по которым он и ориентировался: при направлении на восток в 5 часов утра следовало идти на 15 градусов правее солнца, в 6 часов — на него, а в 7 часов — на 15 градусов левее. Пройденное расстояние он тоже брал по часам: по опыту Перрье за час лошади преодолевают по лесу тихим шагом около половины лье (чуть более 2 км). Соответственно, когда отряд стал спускаться по склону, Антон выждал полчаса и скомандовал остановку. После чего передал командование аджюдану Пико и, взяв с собой двух опытных егерей, продолжил путь к деревне пешком, сторожко останавливаясь каждые 50 метров. Вскоре им попалась под ноги тропинка, ведущая на восток. Они пошли вдоль нее метрах в 10–20 справа, ориентируясь по просвету. Но вот впереди меж деревьев показались многочисленные просветы — признак близкой опушки. Антон беззвучно маякнул "делай как я" (эти сигналы он разучил с пелотоном вечером), потом лег на траву и пополз. Через 5 минут егеря достигли опушки и стали обозревать лежащую у подножья горы деревню, вытянувшуюся в южном направлении более чем на километр.

С первого взгляда стало ясно, что в деревне и ее окрестностях скопилась очень большая масса войск: от 10 до 15 тысяч. Антон достал тетрадь и карандаш и стал бегло зарисовывать расположение австрийских позиций, начиная с батарей. Вдруг он увидел, что из деревни бодрой рысью выскочила группа конноегерей ("Пожалуй, полэскадрона" — прикинул Антон) и направилась ровно к тому месту, где расположились французские разведчики. Спутники Антона тревожно посмотрели на него, готовясь порскнуть в сторону, но тот успокаивающе поднял руку, поняв, что отряд целит на рядом расположенную тропу. Переждав, когда всадники проскачут мимо, разведчики продолжили наблюдательную миссию. Но вот Антон закрыл тетрадь и тут в их тылу захлопали выстрелы! Он вскочил, сдернул со спины фузею (штуцер ему не достался) и побежал как можно бесшумно вверх по склону вместе с егерями, придерживаясь просвета над тропинкой. Выстрелы становились громче, ближе и бегуны удвоили осторожность.