Еще один баловень судьбы (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 29

— Мне кажется, сил наших трех корпусов вполне достаточно для разгрома корпуса Латура…

— Для разгрома — да, но генералу Моро так понравилось бескровное пленение дивизии Старого, что он не прочь повторить этот трюк в отношении более крупной группировки австрийцев. Вы ведь получили известие о нашей победе в районе озер Аммер и Штарнбергер?

— Получил, но подробностей не знаю.

— Я могу Вам о них рассказать, а потом предложить похожий план по пленению по очереди дивизий генерала Латура…

И снова утро и дорога, но уже по левобережью Дуная, на Регенсбург. Можно было проехать и по правобережью, но с риском нарваться на разъезд австрийской кавалерии — а нам это надо? Здесь же были лишь деревеньки и городки уже вышедшей из состояния войны Баварии (удивительно, как быстро распространялись в этот век малых скоростей новости!): Майлинг, Гросмеринг, Меннинг, Дюнцинг, Деттинг, Пферринг, Мархинг, Ирнзинг, Хинхайм… На полдороге, на берегу ручья возле Хинхайма егери перекусили своей нехитрой снедью (вяленая свинина, сыр, хлеб и дармовая вода) и порысили дальше. Местность, впрочем, изменилась: вместо обширных полей между населенными пунктами к реке подступили горы, покрытые лесами, а сама река стала вить петли — то малые, а то весьма большие, врезанные в доломитовые скалы. В итоге следовать вдоль берега стало невозможно, и дорога от Хинхайма пошла на север, через лесистый перевал в долину реки Альтмюль. Здесь расположилась деревня Альтессинг, от которой вдоль притока Дуная дорога повернула на восток, и через 5 км егери въехали в городок Кельхайм, вполне стандартный для Баварии: прямые улицы с двухэтажными домами (но уже не фахверковыми), ратуша в 3 этажа, католическая церковь в готическом стиле, развалины замка на горе между Альтмюлем и Дунаем…

И снова петли Дуная и деревеньки: Хернзаль, Капфельберг, Гундельсхаузен, Лоштадт и городок Зинцинг, за которым через 2 км дорога вышла к устью реки Реген. Но до моста через Дунай напротив Регенсбурга пришлось пылить на усталых лошадях еще 5 км, позволив солнцу закатиться за горизонт.

Жизненно важный для коммуникаций каменный мост усиленно охранялся французами: две батареи пушек смотрели от его северного конца на восток и северо-запад, а эти пушки охраняла в свою очередь рота фузилеров. Пелотон егерей остановился перед шлагбаумом, и майор Фонтанэ предъявил свои документы вышедшему к шлагбауму лейтенанту. На вопрос, куда они следуют, Антон сообщил, что в штаб Самбро-Маасской армии и, обозревая панораму города за мостом (где в глаза бросался высоченный кафедральный собор) спросил, где штаб расположился.

— В аббатстве Эммерам, — ответил лейтенант. — Следуйте прямо по улице мимо собора до южной окраины города и аббатство это не минуете: жилище там монахи выстроили себе грандиозное!

— Мерси, лейтенант, — улыбнулся Антон доброжелательному офицеру и направил Негру по выложенному булыжниками покрытию 300-метрового моста.

Замкнутое со всех сторон обширное аббатство со стенами высотой под 15–20 метров походило, на взгляд Антона, больше на замок, хоть и с прорезанными в стенах окнами. Было уже около 8 часов вечера, но охрана, проверив документы, впустила егерей во двор аббатства. Отсюда по огням в окнах стало видно, что основная деятельность штаба сосредоточена на втором этаже, в крытой галерее, где были, видимо, ранее монашеские кельи. Оставив спутников во дворе, Антон вошел в галерею, поднялся по лестнице на второй этаж и открыл первую попавшуюся дверь. За столом, освещенным парой свечей, он увидел офицера невнятного чина (звездочек на эполете от двери было не разглядеть), который что-то писал неизменным гусиным пером. (Сам Антон давно упросил знакомого кузнеца в дивизии Бурсье изготовить ему стальное перо по эскизу, и оно служило ему вполне исправно). На вопрос Антона, где ему найти генерала Бернадота, офицер поднял голову (стало видно, что ему лет сорок, а на лице особо выделяется недоверчиво поджатый рот) и спросил жестковато:

— А кто Вы такой, мсье? Я вижу Вас впервые…

— Я — майор Фонтанэ, представитель штаба Рейнско-Мозельской армии. Прибыл с важными сведениями для генерала Журдана.

— А причем тут Бернадот?

— Притом, что мы с ним хорошо знакомы, мсье. Но пора бы и Вам представиться…

— Я — дивизионный генерал Лефевр. Пожалуй, я провожу Вас, майор, к Журдану.

— Но где же Бернадот?

— Дивизия Бернадота ушла в поход.

Журдан при виде Антона весьма оживился и сказал:

— Вы появились очень кстати, майор Фонтанэ. Наша армия уже полностью отмобилизована и готова к походу на Вену. Но нас сдерживает неопределенность с Рейнско-Мозельской армией: вы взяли Мюнхен, но готовы ли к дальнейшему продвижению? Тем более что у вас на пути стоит еще очень внушительный корпус Латура…

— Именно по поводу нейтрализации этого корпуса я и прибыл. Недавно мы целиком взяли в плен дивизию генерала Старого, 6 тысяч солдат. С ее утратой и без войск принца Конде (которые проскользнули в Зальцбург) у Латура осталось не более 20 тысяч солдат. Однако если мы двинем свои силы на Ландсхут, где он расположился, эти солдаты начнут отступать и окажутся возле Линца, усилив оборону Вены. Поэтому у нас родился план: взять Латура в клещи со всех сторон и принудить его к капитуляции. С запада, юга и юго-востока это могут сделать части нашей армии, но с севера и востока можете только вы.

— Как Вы сказали? В клещи? Очень образно, но понятно: окружить и раздавить. Причем мы сделали первый шаг в этом направлении: дивизия Бернадотта направлена в сторону Ландсхута, к Маллерсдорфу, который прикрыт дивизией фельдмаршал-лейтенанта Вернека.

— Этого мало, — мотнул головой Антон. — Соотношение сил при окружении должно быть не менее 2:1, а лучше 3:1. Впрочем, из Нойштадта к Маллерсдорфу с утра должна двигаться дивизия Бопюи из корпуса Дезе. Значит, к Бернадоту следует направить на усиление еще дивизию в сопровождении сильного кавалерийского отряда и мощной артиллерийской группы. К тому же понадобятся значительные силы (не меньше корпуса) для перекрытия дороги из Ландсхута на восток, в сторону Ландау. Впрочем, прочтите письмо, которое генерал Моро направил в Ваш адрес, мон женераль…

Заседание штаба Журдана завершилось часа через два и прошло фактически под диктовку майора Фонтанэ (который все время апеллировал к мнению штаба Моро). Наконец все разошлись отдыхать вполне удовлетворенные намеченными мерами по пленению дивизий Латура. Перед сном (егерям, конечно, нашлось место в одном из 517 помещений аббатства) был выпущен голубь с запиской для Моро, и Антон лег спать с легкой душой. Забыл он о поговорке: человек предполагает, а Бог располагает…

Утром 15 сентября пелотон Фонтанэ выехал из Регенсбурга на юг в направлении Маллерсдорфа, опережая направляющуюся туда же дивизию Лефевра (усиленную 30 пушками), но в тылу кавалерийской группы. Весь путь до места военной конфронтации занимал не более 4 лье (менее 23 км), но егеря поберегли сегодня своих коней, отмахавших вчера более 60 км, и потому прибыли в расположение дивизии Бернадота лишь к обеду. Оказалось, что весьма протяженная деревня (более 3 км) окаймлена с севера и запада двойной дугой лесов с расстоянием между этими "дугами" от 200 до 1500 м. При этом полки дивизии Бернадота "схоронились" за внешней лесной дугой, а части дивизии Вернека расположились на северной и западной опушках внутренней дуги. Прибытие французской дивизии вовсе не осталось секретом для зорких австрийцев, но пока они изучали ее силы и средства посредством егерской разведки и крепили свою оборону.

Бернадот встретил Антона распростертыми объятьями.

— Хо, хо, — сказал он. — Самый ретивый егерь Франции опять решил мне помочь в одолении противного австрийского генерала. На сей раз это генерал Вернек, правая рука Латура. Так что, Антуан, отсечем Латуру эту руку?

— Обязательно, Жан. Только не грубой силой, а исключительно через смекалку. Правда, подкрепленную силой. Вы знаете уже, что к Вам на помощь идет дивизия Лефевра?