Еще один баловень судьбы (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 32

Теперь предстояло "сменить" часовых на таком же фрагменте стены, доходившем до крепостных ворот. Антон и Пико отдали камзолы и кивера своим подчиненным, подошли к повороту, повглядывались в механику хода новых часовых, нырнули за спины задней пары и обездвижили их, а затем в скользящем беге догнали пару переднюю, которая стала было оборачиваться на невнятные звуки сзади, но кистени прилетели им в лоб и они тоже повалились. После этого из мешка были вынуты трут и ратьер со свечкой, и вверх по течению Изара ушел луч света. Минут через двадцать рота гренадеров скопилась вдоль стены близ ворот. Антон спустился к ним по веревке, переговорил с капитаном и забрался на стену обратно. Вариант с бочонком пороха он успел забраковать (не было гарантии, что сила взрыва пойдет именно в ворота) и решил атаковать их охрану.

По условному сигналу со стены на веревках по обе стороны ворот резко спустились егеря и ринулись молча как на караул (отделение солдат), так и на их сменщиков в кордегардии. За пару минут все было кончено, но без криков и шума все-таки не обошлось. Захваченные в плен караульные беспрекословно открыли ворота и в город уже с ревом ворвались французские гренадеры, навстречу которым из домов стали выбегать с оружием первые австрийские солдаты. А с острова по мосту бежали гренадеры новые…

В серии сражений, произошедших во второй половине сентября в Восточной Баварии между объединенными армиями Журдана и Моро и армиями Вурмзера и Карла Австрийского, сила все же поломала солому: против 110 тысяч французов, вошедших в Австрию, имперцы смогли выставить лишь 70 (корпус Латура, увы, был целиком пленен). И тогда разгромленные австрийские армии стали быстро пятиться: сначала к Пассау, потом к Линцу… Последней соломинкой, сломавшей хребет империи, стало известие о том, что армия Бонапарта разгромила корпус Кваждановича и спустилась с Альп в Иннсбрук.

25 сентября 1796 г в городе Амштеттен между Францией и Священной Римской империей было заключено перемирие, а после прибытия полномочной делегации из Франции начались переговоры о мире. Забегая вперед, следует сказать, что Габсбурги долго юлили, но осознав, что большая часть ее воинов оказалась в плену у французов и набрать новую армию им просто не из кого, они были вынуждены пойти почти на все условия, которые им продиктовали победители. Так они согласились, что права Бурбонов на правление Францией утрачены, а родственники казненного Людовика 16 могут обитать у своих более дальних родственников: либо в Неаполе, либо в Испании. Было также объявлено о распаде той самой Римской империи германской нации и создании на ее обломках Рейнского союза, куда вошли Франция, Гессен, Баден, Вюртемберг, Бавария и еще ряд мелких княжеств и ранее свободных городов (а также Батавия). Прочим княжествам и королевствам бывшей Римской империи (Пруссии, Саксонии, Гольштейну и др.) был гарантирован суверенитет. Австрия же (с ее сателлитами: Венгрией, Богемией, Словакией, Хорватией, Трансильванией и др.) получила право организовать собственную империю. Особо оговаривались права новообразованных государств Северной Италии (Транспаданской и Циспаданской республик), а также Гельветической республики. И так далее.

В связи с прекращением войны многие офицеры Рейнско-Мозельской и Самбро-Маасской армий (особенно те, что не являлись командирами боевых частей) были отправлены в отпуска. В их числе оказался и новоявленный полковник Фонтанэ, который закончил войну в должности начальника штаба в корпусе Сен-Сира (прежнему начальнику, Шарлю де ла Саблоньеру, было предложено возглавить дивизию вместо убитого под Ландау Бопюи). Антон уже собирался ехать в Равьер (заранее трепеща предстать на глаза проницательной Констанции), но вдруг Сен-Сир и друг его Бернадот предложили ему съездить сначала с ними в Париж.

— Разве вас тоже отсылают в отпуска? — спросил удивленный Антон.

— Нет, конечно, — ответил со смехом Бернадот. — Но мы едем как бы в командировку, с отчетами к Лазару Карно, а наших солдат могут пока погонять заместители. На деле же нам хочется просто пофланировать по парижским улицам и заглянуть в модные салоны, которыми правят хорошо знакомые нам прелестные дамы. Весной они изволили быть капризными с нами, но теперь мы явимся к ним несомненными героями, которым отказать в чем-либо просто неприлично…

— Мне что-то не хочется выглядеть рядом с вами, рысаками, пристяжной лошадью, — промямлил Антон.

— А кто оттеснил меня и прочих штаб-офицеров от приснопамятной Ингрид? — вмешался Сен-Сир. — Представляете, Жан, графская дочь в Хайденхайме влюбилась в него почти мгновенно и отдалась безоговорочно. А он прикидывается сейчас зеленым лопушком… Вы-то, Антуан, как раз и будете перепархивать от дамы к даме в роли героя-любовника, а нас они будут рассматривать лишь в качестве мужей для себя или своих дочерей… — Но Вы, Лоран, кажется, уже женаты? — засомневался Антон.

— Ах, да, я ведь женат и уже целых полгода, — спохватился Сен-Сир. — Правда, после медового месяца жены больше не видел. Бедная кузина! На черта она за меня пошла?

Вечером 20 вандемьера (12 октября) 1796 г Антон прикатил в наемном экипаже к небольшому особняку на "Allee des veuves" (аллее Вдов), в котором обитала нынешняя законодательница мод Парижа 23-летняя Терези Тальен. Он знал про хозяйку, что она была формально замужем за членом Комитета общественного спасения Жан-Ламбером Тальеном, но жила отдельно от него и числилась сейчас в любовницах то ли у главы Директории Барраса, то ли у финансиста Уврара. При этом она взяла себе за образец греческих гетер и была открыта к новым любовным приключениям. Свой особняк Терези называла "Chaumiere" (хижина) и обустроила сообразно своим прихотям.

Когда Антон в новеньком мундире из качественного сукна вошел в просторный вестибюль с мраморными колоннами, он уперся взглядом в стоящую посреди него статую обнаженной женщины (вероятно, богини Дианы), а окинув взглядом рисунки, развешанные на стенах, осознал, что содержание их сплошь эротично и даже порнографично. Подойдя к двери в гостиную, он увидел, что ручки ее изготовлены в форме фаллосов, а подсвечники по обе стороны двери стилизованы под вагину. Крутнув головой и усмехнувшись, Антон вошел в гостиную и выхватил меж гостей оригинал, с которого была высечена статуя, — одетую в белоснежную тунику и обутую в греческие сандалии высокую статную красавицу с греческим же профилем и венцом из черных кос, скрепленных изумрудной брошью. Тут она повернулась к новому гостю, и он увидел, что левая грудь Терези (а это была, несомненно, она) совершенно обнажена. Антон поспешил перевести взгляд с груди на лицо хозяйки, понимая, что предательски краснеет, а она удовлетворенно улыбнулась и двинулась к нему навстречу, говоря:

— Сегодня у меня в гостях столько офицеров и все красавцы! Но Сен-Сир и Бернадот мне знакомы, а Вы, вероятно их друг, полковник Фонтанэ?

— Да, ла бель дама, я зовусь Антуан Фонтанэ и в генералы еще не вышел.

— Такой бравый мужчина обязан быть генералом, и Вы им, разумеется, станете. А знаете, Антуан, что мы с Вами почти однофамильцы? Не так давно я была замужем за маркизом де Фонтене. Да это просто судьба свела меня с Вами!

— Увы, Терези, я недавно женился, и моя жена вынашивает ребенка.

— У меня двое детей от разных мужей, но я надеюсь родить третьего и на этот раз только по любви. Я поделюсь с Вами секретом: любящая женщина не обращает внимания на семейное положение своего избранника. Ей важно лишь одно: горит ли его взгляд, когда он смотрит в ее направлении…

— Вы так прекрасны, что взгляды всех мужчин в этом зале должны гореть, созерцая Вас…

— Должны, Антуан, но, увы, многие из них попритухли. Только вы, бравые офицеры, просто ослепляете меня сегодня своими взглядами. Но простите, будучи хозяйкой, я не имею права посвящать все свое время одному гостю, даже столь очаровательному. Впрочем, обещаю: мы с Вами еще найдем сегодня время для уединенной беседы…