Кожа наших листьев (СИ) - Даркевиц Маркус - Страница 57

До сегодняшнего утра.

Карина даже протёрла глаза, прежде чем остановить движение ролика и повторить прокрутку. Массивное лицо с широко расставленными глазами, на первый взгляд ничем не примечательное, возможно, изменённое… Но строчка из белых букв повторила то, что Карина уже могла прочесть:

Флойд Фицджеральд Сакс, планета Земля, Центр.

Вообще-то среди многих миллиардов людей, населявших мир, нашлась бы не одна сотня тысяч мужчин с таким именем. Да и на Земле-прародительнице тысяча-другая запросто набралась бы. И, вполне возможно, что при других обстоятельствах другой человек не обратил бы внимания на это лицо в сочетании с этой фамилией. Но Карина не была «другим человеком». Она была офицером полиции, и не просто офицером, а инспектором отдела Б-12.

— Посмотрите внимательно на эти лица, — сказал однажды Радован Дарич, выведя экран компьютера перед полицейскими, которых курировал лично. — Они прячутся от людей, словно преступники, словно бы боятся, что кто-то их опознает. Их семеро — хорошее число. Устойчивое и стабильное.

Многие уже догадались, кого им решил показать комиссар. Семёрка людей, так или иначе руководящих миром времён Экспансии.

Джон Захария Морган.

Эрнест Валентин Рокфеллер.

Анжела Дана Розалинда аль-Торманни Ротшильд.

Эрвин Форд.

Алина Майра Меллон.

Борис Франсуа Касим Дюпон.

Флойд Фицджеральд Сакс.

— Вероятность, что вы когда-нибудь воочию увидите хоть кого-то из этих людей, исчезающе мала, — сказал шеф полиции. — Совершенно нереально, чтобы кто-то из них оказался в поле нашего зрения в качестве… скажем так, нашего оппонента. Зато вполне когда-то может случиться так, что мы столкнёмся с их оппонентами. Как бы мы ни относились к тем, в чьих руках сосредоточена реальная власть, есть люди с ещё более грязными руками. Повторю: семь — хорошее число. Оно лучше, чем шесть или пять. Лучше, чем восемь или двадцать четыре. Я уж не говорю о единице.

Дарич в тот раз говорил недолго. Но его поняли все. В том числе и лейтенант Травиц. И появление одного из Большой Семёрки в этом притоне как раз вполне могло быть предпосылкой к изменению числа Семь… Ибо посещение «вольера» с зелёными — это действительно дорога в никуда. Для кого угодно, в том числе и для небожителей, подобных пану Саксу.

…День прямо-таки благоволил сегодня к Карине со всех сторон. Не успела она выбраться на скутере за пределы силового поля (привычное уже занятие!), как услышала вызов от самого Дарича по туннельной связи — пусть забитый помехами, неустойчивый, но прямой по времени.

— Офицер Мермэйд, я тебя держу на связи, — услышала Карина в своей черепной коробке.

— Докладываю, — сообщила она тотчас. — В колонии обрабатывается номер семь. Из той галереи, которую вы нам показывали вечером после окончания операции «Улыбка».

— Это не ошибка?

— Компьютер опознал его по строению черепа. Лицо он мог изменить, хотя, конечно, вряд ли до неузнаваемости. Сама не видела — вероятно, администрация Сальпы старается не допустить, чтобы клиенты сталкивались друг с другом. Особенно клиенты ключевые. Признаюсь, для меня это крайне неожиданно… Впрочем, картинку вы уже, наверное, увидели?

— Да, вижу… Действительно, неожиданность… Мермэйд, тебе надо продержаться ещё столько, пока ты не сможешь понять, кто именно оппонент. Уверен, что клиента номер семь нежно подсадили на эту «иглу». Не сам он кинулся искать новые ощущения. Поняла?

— Мне всё ясно.

— Ещё на всякий случай: твой отчёт прибыл с запозданием на три дня. Пароль на Кардиган-Томсон мы передали, но получатель не назвал отзыв.

«Бедная Лили», — без малейшей, впрочем, жалости подумала Карина.

Сеанс связи с Даричем неожиданно прервался, и вдруг в голову женщины влез другой голос — родной и близкий.

— Роман?!

— Да, конечно, я! — ответил брат с чудовищно далёкого Чандрасекара. — Не спрашиваю, зачем это тебе надо и что ты такое нашла, но это бомба! Такого ещё никогда и нигде не было.

— Это ты о чём?

— О генетическом коде, конечно! Он…

Связь начала прерываться, в среднем ухе раздался хрип и вой, от которого сразу же заломило в затылке и висках. К счастью, спустя минуту связь наладилась, и голос Романа стал таким отчётливым, словно бы брат находился в пределах Коннота.

— …гениальная комбинация! Земные компоненты вы определили почти правильно, за исключением того, что был подсажен не просто ген ржи, а ген ржи мутировавшей, поражённой спорыньёй. Плюс ещё ген редкого африканского растения ибога. Он одновременно галлюциноген и сильнейший сексуальный стимулятор.

— Так есть и неземные?

— Есть. И я пока не знаю, что именно. Вероятно, это даже не растение, а животное. Но вот какое…

Голос брата удалялся, Карине приходилось напрягать слух. Голова болела всё сильнее, кожа горела, словно начиналась какая-то болезнь. Вскоре связь совсем пропала, Травиц некоторое время повисела на скутере вне силового купола, затем попыталась проникнуть внутрь. Чувствовала она себя с каждой минутой всё хуже, в глазах двоилось, обнаружить «брешь» она не могла — вместо отчётливой картины сквозь очки видела только размытые цветные пятна. В таком состоянии вести скутер по воздуху казалось делом небезопасным, Карина решила спуститься на землю. Голова закружилась так, что уже было без разницы — смотрит ли она сквозь очки или всё-таки сумела сорвать их, прежде чем свалиться на землю без чувств.

Без сознания Карина провела не так уж и много — от силы минут сорок. Она обнаружила себя в знакомом офисе Лео Базилевса. Самого распорядителя на месте не было. Лейтенант Травиц чувствовала себя преотвратно — головокружение ощущалось даже в сидячем положении, болело всё — кожа, мышцы, суставы… В половых органах и молочных железах появилось странное жжение, глаза резало, словно от яркого света. Ныл желудок. «Отравили чем-то, не иначе», — шевельнулась вялая мысль.

Вместо Базилевса в комнату вошла женщина — высокая и длинноногая, с роскошной гривой светлых волос, спадающих почти до пояса. Одетая подобно многим жителям колоний в многоразовую одежду — бежевую тунику, перехваченную в талии широким мягким поясом. О её возрасте судить было трудно — хотя, конечно, перед Кариной появилась далеко не юная дева.

— Пришло время нам с вами встретиться, — приятным голосом произнесла женщина. — Я, как вы уже, наверное, догадались, Лейда Хи. Надеюсь узнать и ваше имя.

— Меня зовут Миранда Оливо, — произнесла Травиц.

Добрая улыбка была ей ответом.

— Нет, вас зовут несколько иначе, — заявила Лейда. — Мне, в общем, без разницы, я даже готова по-прежнему называть вас Мирандой. Тем более что скоро вам самой будет без разницы, как вас зовут.

Спрашивать «почему» казалось глупым. Карина изобразила равнодушие, пожав плечами (и подавив гримасу боли).

— Так случилось, что у нас есть общий знакомый, — между тем продолжила Лейда Хи. — А вот, кстати, и он…

Момент появления нового персонажа в этой сцене был, разумеется, отработан. Карина почти сразу поняла, что этого чернявого коренастого мужчину с тонкими усиками она уже встречала… Чёрт возьми, да это же…

— Я — Зураб Ашинеску, — отрекомендовался вошедший. — В какой раз убеждаюсь, что мир чертовски тесен, и что между планетами Харм и Коннот расстояние мизерное. Книги на Книгоед.нет

— Распорядитель игры «Полигон»… — пробормотала Карина, пытаясь прогнать дурноту.

— Ну вот, мне даже не пришлось задавать вопросы, — с неизменной улыбкой сказала Лейда, когда Зураб уселся на диван чуть поодаль. Он не скрывал эмоций — тяжёлый взгляд, которым он буравил Карину, вываливал тонны ненависти в пространство.

— Ты — сотрудница полиции Взаимодействия, — сказал Зураб уверенно. — Ты здорово поломала нам тогда игру, отбросила наш проект к тому, с чего мы начинали… Но начать «Полигон» заново теперь уже невозможно. Да и ни к чему… Что ты там говорила Базилевсу насчёт собаки?

— Не надо никаких собак, — брезгливо поморщилась Лейда. — Это неэстетично.