Долгая дорога домой или Мы своих не бросаем (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 54

– Враки это все, – пренебрежительно ответил Вен. – Скажешь тоже, пропадают. Наслушался сказок, о том, что ночью приходят вампиры и воруют людей. А на самом деле те, кто пропал, отсюда уезжают. В основном кто пропал? – спросил он и сам же ответил, – молодые бабы. Не хотят работать, цепляются за туристов и уезжают сними, а отцы треплют, что это вампиры их похитили. Тьфу! – сплюнул он на землю. – Стыд дочерей прикрывают. Я тут сорок лет живу и ни одного вампира не видел. Моя жена тоже вышла однажды вечером. Сказала, что хлеб в ночной лавке купить пошла и не вернулась. Потом соседка ее видела на автовокзале. Со своим хахалем. – Сказав это, Вен сильно разозлился. Остановил машину и приказал, – вылазь бездельник, душу только разбередил своими вопросами. И не суй мне свои деньги.

Я вылез их машины, а он с места рванул и уехал.

– Вампиры говоришь, – подумал я, глядя ему вслед. – Нет их тут больше.

Я осмотрелся и, заметив старичка, идущего мимо, спросил его.

– Уважаемый! Не подскажете, где находится ресторан «Веселый искатель»?

Благообразный старикан остановился и посмотрел на меня, как на идиота.

– Ты что, совсем ослеп или читать разучился. Вон же он! – показал он своей клюкой в сторону здания через дорогу напротив меня. И не слушая моих оправданий, пробурчал. – Понаехали, понимаешь, тут всякие. Проходу не дают. Денег нет, а все по ресторанам шляются. Пранавр для пранаврцев, – почти прокричал он, потрясая клюкой и медленно побрел прочь.

– Надо же! – изумился я. Вселенная другая, а лозунги те же. Германия для немцев. Италия для итальянцев. Ничего лучшего не придумав, я крикнул ему вслед. – Родина или смерть!

Старик остановился и обернувшись негромко проговорил.

– Чтоб ты сдох, паскудник! И твой Роомшталь тоже сгорел, вместе с тобой.

Затем развернулся и зашкандылял шаркающей походкой дальше.

– Хм, – и он принял меня за выходца с планеты Роомшталь, – удивился я.

– Шиза, базы готовы? А то я в ресторан зайти хочу. Не шляться же мне по городу в ожидании приглашения от Жуля.

– Готовы, мой патриот, присядь на лавку, я их запущу.

Я перешел дорогу, уступая машинам и уселся на лавку. В тоже мгновение я погрузился в темноту. Мне показалось, что я тут же проснулся. Но, когда огляделся, то с удивлением обнаружил, что лежу на скамье и самое интересное за большой решеткой в рост человека. Рядом притулился грязный мужик в потрепанной одежде. Я поднялся.

– Это мы где, товарищ? – поинтересовался я у него.

– В кутузке, – неохотно ответил он. – В полицейском участке.

– Вот как? И за что тебя посадили? – спросил я, совсем не понимая, как я оказался здесь. Последнее что я помнил, это то, что я сел на лавку и отключился.

– За бродяжничество.

– А я за что попал сюда? – спросил просто, даже не думая, что он знает. Но бродяжка, как оказалось, был сведущ в этом вопросе.

– У тебя, роомшталец, несколько статей: переход улицы в неположенном месте, нарушение общественного порядка в виде сна на улице, и подозревают, что ты был пьян.

– Да-а? – удивился я. – И что за это мне светит?

– Что тебе там светит парень, не знаю. Но полицмейстер сегодня злой, он всегда такой, когда ему жена не дает. Так что неделя исправительных работ тебе обеспечена. – Он ощерился ртом, в котором не было передних зубов. – Вместе со мной. А потом выдворят из поселка.

Я почесал голову. Вот же попал. И что теперь делать? Еще неделю мести улицы? Я походил по камере и спросил сокамерника.

– Ну коли ты такой знаток законов, не подскажешь мне, штрафом отделаться можно?

Мужик хитро прищурил глаза.

– У тебя что, не все вытащили?

Я посмотрел. Сумка при мне. Дэрики я тоже туда спрятал, но в открытый кармашек. Твою дивизию! Дэриков не было.

– Обчистили, гады, и не докажешь ничего. Все выгребли, – вздохнул я.

– И сколько было? – поинтересовался мужик.

– Сотня дэриков, – вздохнул я.

– Солидно они поживились, – присвистнул оборванец. – Не повезло тебе, парень. Обычный штраф за переход дороги в не положенном месте - это десятка. Нарушение общественного порядка, в твоем случае, еще десятка. А теперь только будешь работать на фабрике полицмейстера. Полы мести, ящики таскать. Зато сыт будешь, – подвел итог мой товарищ по несчастью.

Я сел на лавку, на которой спал и позвал Шизу.

– Шиза, что за дела? Почему меня не разбудила? Что теперь делать будем? Я за год третий раз в тюрьме оказываюсь. Мне уже наколки впору делать. Три ходки - три купола.

– Я не могла тебя разбудить, шла инсталляция базы, – отозвалась Шиза, и добавила правда как-то неуверенно, – и неделя в общем-то, это небольшой срок. Зато будет, что вспомнить!

– Спасибо, утешила, – с сарказмом ответил я. – Читать, считать не научила, зато помогла в тюрьму сесть.

Но Шиза, как всегда, когда назревала ссора, исчезла и не стала отвечать. Я нахохлился, как воробей под дождем, сложил руки и стал ждать. Сокамерник с разговорами не приставал. Он просто закрыл глаза и дремал. Через пол часа появился человек в черной форме, с палкой на одном боку и пистолем на другом.

– Проснулся! – констатировал он очевидный факт, обращаясь ко мне. – Тогда пошли на зачитку приговора. Руки за спину, роомшталец, и не балуй, а то пристрелю. Понял?

Я согласно кивнул, сложил руки за спину и вышел в открытую калитку решетки. Меня пропустил местный полицейский на пол шага вперед и приказал.

– Стой! Лицом к стене.

Я повернулся к стене и подождал пока он закроет калитку на ключ.

– Задержанный, иди вперед! – Получил я приказ и, повернувшись, направился вдоль длинного коридора.

– Господин полицейский, – обратился я к нему. – Не подскажете, чем можно искупить свою вину?

Полицейский неопределенно хмыкнул.

– Гхм. Кровью, конечно, – произнес он и заржал вовсе горло. – Ты националист, верно? Как ты кричал… Родина или смерть? С родины тебя прогнали, значит, остается только смерть. Готов умереть за идеалы Роомшталя?

– Нет, не готов, – ответил я и удивился. Надо же! Кто-то слышал, как я пошутил над стариком и уже донес! Вот дела!

– Ну я так и понял. Это ты так шутил, значит. Прибыл на Пранавар и решил пошутить. Верно?

Какие -то нотки в его голосе меня насторожили. Я не стал отвечать, думая, что он тащит меня в словесную ловушку. Может он тоже пранаврский националист? Вместо этого я вкрадчиво произнес.

– Господин полицейский, я могу Вас отблагодарить… – увидев краем глаза, как полицейский насторожил уши, пошел дальше. – Помогите мне, и моя благодарность будет безгранична в пределах моих возможностей.

– Помогу! Почему не помочь такому хорошему парню, как ты, – отозвался с добротой в голосе конвоир и тут же разрешил все мои сомнения по поводу себя. Он треснул меня палкой по спине. – Хватит помогать или еще добавить? – со смехом спросил он.

А я не стал обострять отношения и тихо ответил.

– Хватит.

– О! так ты с понятиями? Сколько ходок? – поинтересовался он.

Я не стал врать и ответил.

– Эта третья.

– Сказал бы раньше, был бы другой разговор, – проворчал мой конвоир.

Но уточнять какой бы был разговор, я не стал. Кто его знает шутника, может пристрелил бы, а может срок бы добавили, как рецидивисту.

– Стой! – получил я приказ. – Лицом к стене, задержанный. – Затем постучал в дверь и открыл ее.

– Ваша почтительность. Задержанный нарушитель общественного порядка для разбирательства дела доставлен, – с подобострастием доложил полицейский.

– Вводи! – услышал я брезгливый голос.

– Задержанный! Шаг влево и вести себя прилично! – скомандовал конвоир и подтолкнул меня к двери. – Два шага вперед, задержанный и стой, – строго добавил он.

Я остановился, сделав два шага.

В кабинете за массивным столом сидел «барин». Другого сравнения я не подобрал. Это был человек, который осознает свою значимость и исключительность. Передо мной сидел «Вершитель судеб» людей в этом поселке. Глядя на него, понимаешь, он может сделать с тобой все, что угодно, и ему за это ничего не будет, а ты ему ничего сделать не можешь. За ним система, которая вознесла его на это место, и она его оберегает, пока он ей служит. Отдельная каста небожителей. Но я хорошо знал одну слабость этих неприкасаемых. Жадность и хапужество. Их можно купить и продать. Для них должность – это доходное место, где можно набивать карманы, притесняя или отбирая у других. Когда, зная их возможности, люди сами заносят мзду, решая те или иные вопросы. Пока он сидит на этом месте, он будет хапать, хапать и хапать. Почему? Да потому, что, купив власть за деньги, он привыкает извлекать из нее прибыль. Это не я сказал, а Аристотель. Пока не зарвется, и система его не сожрет, за то, что он потерял меру. Потому что он не один такой и его снизу тоже подпирают, а еще есть несколько других конкурирующих башен власти, которые хотят поставить на его место своего человека, и тем самым упрочить свою власть на местах. А власть на местах – это дойная корова для обитателей башен власти. Оттуда к ним стекаются ручейки денежных потоков. А его коллеги будут говорить о таком, как о глупце и делать в точности тоже самое, что и он, наивно думая, что вот их-то пронесет.