Истые Галлюцинации - Маккенна Теренс - Страница 19

Что-то подсказывает мне, что, перед тем как двинуться дальше, необходимо упомянуть, кто же я такой. Еще двадцать четыре часа назад я считал, что знаю это, теперь же этот вопрос стал самым сложным из тех, которые когда-нибудь вставали передо мной. Вопросы, вытекающие из него, дадут ответы, которые позволят нам понять и использовать феномен, так трудно поддающийся описанию. Может статься, что это последние буквы грубого языка, которые я использую для того, чтобы что-то описать: поскольку данный феномен начинается на той грани языка, где наша способность создавать понятия пытается нащупать слова, но не находит их, я должен соблюдать осторожность, дабы. не смешивать язык - символ метафору и реальность, с которой я пытаюсь их соотнести.

Когда я позже прочитал этот пролог, он показался мне одновременно и грандиозным, и пугающим, но Денниса окружала аура спокойной уверенности, которая поневоле внушала уважение. Я ощущал, что Логос борется со словарем своего новейшего средства выражения. Похоже, ему все лучше удавалось достичь своей цели. Я стал читать дальше:

Поскольку любое явление возможно до какой-то степени описать эмпирически, наше тоже не является исключением. Проблема заключается в том, чтобы, воздействуя на химические процессы человеческого организма, вызвать совершенно особый звуковой и слуховой феномен. Такое состояние становится возможным, если ввести в организм растительные алкалоиды, обладающие высокими биодинамическими свойствами, а именно триптамины и МАО-ингибиторы (химические вещества, которые замедляют действие моноаминоксидазы - ферментной системы, окисляющей многие компоненты пищевых продуктов и психоактивных веществ до состояния безвредных побочных продуктов, или препятствуют ему. В присутствии МАО-ингибиторов вещества, которые при обычных условиях в процессе метаболизма превратились бы в пассивные побочные продукты, напротив, приобретают большую длительность физиологического и психологического действия), очень тщательно контролируя их параметры. По-видимому, данный феномен возможен в присутствии одних триптаминов, хотя торможение МАО определенно способствует его возбуждению, облегчая абсорбцию триптаминов. Непосредственно в нашей группе этот феномен удалось вызвать двоим:

Теренс уже несколько лет экспериментирует со звуковым феноменом, возникающим под воздействием ДМТ. (Мои эксперименты заключались в следующем наблюдении: спонтанная глоссолалия, которую у меня вызывает ДМТ, иногда возбуждает нечто вроде приступа синестезии, при котором синтаксические конструкции, разговорная речь действительно становятся зримыми. Возможно, подобный эффект скрывался и за пережитым На крыше в Непале. Очевидно, столь необычные речевые и голосовые проявления характерны для состояний, вызываемых ДМТ)

До вчерашнего вечера, когда, приняв девятнадцать грибов строфария, я возбудил эту звуковую волну и в течение нескольких секунд испытывал на себе ее действие, Теренс был единственным известным мне человеком, который утверждал, что способен издавать этот звук. Прошлой ночью, съев грибы, мы легли в гамаки и стали ждать. К этому времени неприятная тяжесть, которая обычно ненадолго разливается по телу в начале вызванных строфарией видений, совершенно прошла. Она сменилась, по крайней мере у меня, теплым приливом удовлетворения и приятного самочувствия, который, казалось, постепенно затухает где-то внутри. Такие ощущения бывали у меня и раньше - и после грибов, и сразу же после кайфа от приема ДМТ. Потом мы заговорили о людях, которые находятся на большом расстоянии от нас, и о том, можно ли попробовать связаться с ними через четвертое измерение: поскольку для шаманизма магическая связь на расстоянии, по-видимому, вполне обычное дело, такой поворот разговора не был для нас чем-то странным. Одно могу сказать совершенно определенно: в какой-то миг, близкий по времени к этой теме, я услышал безмерно далекий- и слабый звук. Он раздавался где-то между ушами и доносился не снаружи, а изнутри - это совершенно точно, каким бы невероятным это ни казалось, причем на редкость отчетливо, хотя и на самом пределе человеческого слуха. То был звук, похожий на очень слабый сигнал радиоприемника, зудящего где-то вдали: сначала он напоминал перезвон колоколов, но, постепенно усиливаясь, превратился в электрическое пощелкивание, потрескивание, бульканье, шипение. Я попытался воспроизвести эти звуки голосом - просто эксперимента ради, издавая гортанное гудение и жужжание. И вдруг получилось, будто мой голос и этот звук намертво соединились: звук стал моим голосом, но он исходил из меня в таком искаженном виде, какой не способен принять ни один человеческий голос. Внезапно звук значительно усилился и теперь походил на стрекотанье гигантского насекомого.

Пока Деннис писал, остальные лениво плавали в реке и занимались стиркой под чистым, бездонно синим безоблачным амазонским небом. Порой монотонный звон цикад вдруг вздымался слитной волной и, перемахнув через теплую, сверкающую гладь ласково струящейся Игара-Параны, как электрический разряд падал на землю, притихшую под зноем тропического дня.

Ближе к вечеру Деннис вернулся на берег - он искал меня. Застал он меня за стиркой теннисных туфель - этим делом я занимался на большом плоском камне, который благодаря неровности речного дна удобно выступал из воды на фут или около того. И конечно, благодаря этому удобству, он служил в округе излюбленным местом для стирки. А место было волшебное, но его волшебство еще таилось в будущем, его отделяли от сегодняшнего дня ровно две недели. Мы сидели на камне и разговаривали. Со времени вчерашнего эпизода со странным звуком прошло часов шестнадцать. Деннис сказал, что письменное упражнение оказалось весьма полезным.

- Вот и отлично! Ну, к чему же ты пришел?

- Еще не уверен. Я очень волнуюсь, но какова бы ни была причина моего волнения, она рождает мысли в мозгу едва ли не быстрее, чем я успеваю их записывать.

- Мысли? Что за мысли?

- Забавные. Мысли о том, как можно использовать этот эффект, эту штуку - словом, что бы это ни было. Интуиция мне подсказывает, что это имеет отношение к психожидкостям, о которых писал Майкл Харнер в июньском выпуске "Нейчерал xucmopu" за 1969 год, и к тому, что случилось с тобой в Боднатхе. Помнишь, Харнер высказал предположение, будто аяхуаскеро изрыгают некую волшебную жижу, на которой и основана их способность предсказывать будущее? Вот и у нас получилось что-то в этом роде транслингвистический феномен, издаваемый голосом.

Так мы неторопливо беседовали на берегу реки, перебирая возможности и случайности. Деннис непременно хотел связать то, что произошло со мной в Непале, с весьма странным явлением, бытующим у шаманов дживаро в Эквадоре. Эти шаманы принимают аяхуаску, после чего они - и любой другой, кто ее примет, - получают способность видеть некую субстанцию, про которую говорят, что она фиолетовая или темно-синяя и пузырится, как жидкость. Когда после приема аяхуаски у вас возникает рвота, вы выбрасываете именно эту жидкость; кроме того, она выступает на коже как пот. Вот эту любопытную штуку дживаро и используют в большинстве своих колдовских обрядов. Все это держится в строжайшей тайне. Очевидцы утверждают, что шаманы выливают жижу на землю перед собой и, глядя в нее, видят другие края и времена. Если верить им, природа этой жидкости полностью выходит за пределы обычного опыта; она состоит из пространства-времени или мысли, или же представляет собой чистую галлюцинацию, которая приобретает объективное выражение, но всегда ограниченное пределами жидкости.

В своих исследованиях дживаро Харнер был не одинок. С самого начала поступления этнографических отчетов с Амазонки пошли слухи и неподтвержденные сообщения о волшебных выделениях и психофизических объектах - продуктах человеческой жизнедеятельности, - которые благодаря использованию галлюциногенов и заклинаний наделяются колдовскими силами. Мне припомнилось замечание алхимиков о том, что тайна скрыта в испражнениях.