Брошь Афродиты - Данлоп Барбара - Страница 20

• Предыдущая
• 20/23
• Следующая

Как поведать ему правду, не предав бабушку?

— Ты хочешь рассказать мне еще одну занимательную историю, Сидни? О том, как ты оказалась здесь? Почему хотела присвоить чужую брошь? — Он протянул руку. — Давай!

Сидни понурилась. Не важно, что она скажет. Он все равно не поверит ей.

— Значит, тебе все ясно, я пыталась своровать брошь, ты вынес мне приговор и привел его в исполнение, да?

— Может, я туго соображаю, но мне нравится думать, что я не полный идиот.

Сидни рванула сумочку из-под руки, борясь с подступающими слезами. В конце концов, бабушка получит брошь, уговаривала она себя. А Коул — свое наследство.

Она открыла сумку. Пусть забирает свою брошь и идет ко всем чертям! Пусть женится на ком угодно. Ей уже на все наплевать!

— Это настоящая? — насмешливо спросил он.

Она не ответила.

Коул открыл футляр, и его голос стал угрожающим:

— Если нет, то, не сомневайся, я разыщу тебя.

Она не собиралась выслушивать его обвинения.

— Скажи бабушке… — Она машинально закрыла сумочку. Пальцы ее дрожали. — Скажи бабушке, что я очень сожалею.

Коул захлопнул футляр и злобно взглянул на стоявшую перед ним женщину.

— Оставь мою бабушку в покое. Я ничего не буду ей говорить.

Сидни вздрогнула. Она потеряла брошь. Она потеряла Коула.

Тело внезапно будто налилось свинцом.

Она вглядывалась в лицо Коула, но в нем не было ни тени сочувствия или примирения. Бессмысленно что-либо объяснять и доказывать! Все это будет пустой тратой времени.

Сидни заморгала, чтобы не заплакать, и отвернулась. Она сделала пару шагов на одеревеневших ногах и подняла руку, чтобы поймать такси.

Коул не окликнул ее.

А она не оглянулась.

Коул подъехал к дому бабушки. Все было как всегда. Лошади паслись на лугу. Пели птицы. На клумбах благоухали цветы… Он побывал на небесах, потом в аду и теперь вернулся домой, а Техас продолжал жить своей жизнью, даже не заметив его отсутствия.

Коул заглушил двигатель, стараясь стряхнуть с себя ощущение опустошенности, возникшее в его душе. Надо взбодриться и сообщить бабушке радостную новость.

Он открыл дверцу машины. Никто не должен знать, что он оказался глупцом. Они узнают лишь, что брошь возвращена. А предательство Сидни и свою собственную доверчивость он скроет.

Подойдя к крыльцу, он взлетел по ступенькам и крикнул в открытую дверь:

— Бабушка! Ты где?

Она тут же появилась в прихожей, вытирая руки кухонным полотенцем.

— Я слышала, как ты подъехал. Какие новости? Коул заставил себя улыбнуться и вынул из кармана футляр.

— У меня замечательные новости. Я нашел брошь.

Бабушка внимательно взглянула на него.

— И все в порядке?

Подобная реакция была несколько неожиданной. Он улыбнулся еще шире.

— Конечно, все в порядке. Брошь в наших руках, — Коул протянул ей коробочку.

Бледно-голубые глаза бабушки наполнились слезами, она взяла коробочку, осторожно открыла ее и взглянула на возвращенную семейную реликвию.

— А где Сидни? — спросила она, всматриваясь в дверной проем.

Коул вздохнул, поворачиваясь, чтобы закрыть дверь.

— В Нью-Йорке. Бабушка замерла.

— Почему? Почему она не приехала с тобой?

— У нее дела.

— Какие дела?

— Бабушка…

— Какие дела? Коул Натаниэль! Не темни! Это ее победа…

Коул поморщился, но удержался от ядовитого замечания.

— …ее достижение.

Он сжал зубы, чтобы не высказать все, что думал об этой мошеннице и лгунье.

— Сидни непременно должна быть здесь, с нами, чтобы отпраздновать победу.

— Бабушка…

— Вот заладил! «Бабушка» да «бабушка»! Что, других слов не знаешь?

— Она уехала.

— Что ты натворил?

— Сидни нам не друг. Забудь о ней! — как можно мягче произнес он.

Бабушка взглянула на него и покачала коробочкой с брошью перед его носом.

— Это смешно! Ты женишься на ней.

Коул нервно провел рукой по волосам, взлохматив их. Фу! Тяжело разговаривать с бабушкой! Ну как объяснить ей элементарные вещи? Пора выбираться отсюда. Ему нужен свежий воздух? И одиночество. И не стоит отвечать на вопросы о Сидни.

— Я не женюсь на ней.

— Нет, женишься, — покачала головой бабушка. — Я не позволю тебе быть столь неблагодарным по отношению к этой девочке. Пора стать взрослым, Коул. Пора брать на себя обязательства.

— Я женюсь на ком-нибудь другом. Обещаю.

— Ну разве можно быть таким глупым и упрямым! — заохала бабушка.

Коул глубоко вздохнул, успокаивая себя. Чем быстрее он покончит с этим разговором, тем лучше.

— Я не хотел тебе говорить всей правды, бабуль, но ты меня вынудила.

— Говорить что? Что ты сделал с этой замечательной девочкой?

Все. С него достаточно!

— Эта замечательная девочка пыталась украсть брошь.

— Неправда! Кошмар! Она не верит.

— Я видел это собственными глазами.

— Этого не может быть, — пожилая женщина замахала рукой, выражая протест.

— Ты ее совсем не знаешь, бабуль. И не можешь так слепо доверять ей! Она втерлась к нам в доверие и попыталась погреть руки. Это чужая нам женщина. Забудь о ней.

Легко ему говорить — забудь. А он сам-то сможет это сделать? И как его только угораздило увлечься ее сексуальной улыбкой и чувственным голосом! Вот что случается, когда позволяешь эмоциям возобладать над разумом! Нет, все эти сексуальные желания до добра не доводят!

— Может, она и чужая для тебя, внучок, но не для меня. — Бабушка прикоснулась коробочкой к груди Коула. — Я хорошо знаю эту женщину. Она не предавала.

Сидни просто потрясающе талантливая актриса, усмехнулся про себя Коул. Умеет так легко вводить в заблуждение пожилых людей. И она, и этот ее напарник, Брэдли Слендер.

— Ты совсем не знаешь ее, — мрачным голосом заявил Коул.

— Привези ее ко мне.

— Не поеду я за ней, бабушка, она бросила меня в отеле, чтобы втайне от меня заключить сделку. — Коул на мгновение потерял над собой контроль.

— Уверена, у нее есть абсолютно логичное объяснение этому.

— Да. Необычайно логичное. Она просто хотела украсть у нас брошь.

Бабушка отмахнулась от его слов.

— Я ждал пять часов, — продолжал объяснять Коул. — Наконец достал адрес из мусорной корзины и последовал за ней. И представляешь, поймал ее и ее подельника на месте преступления с поличным. Они давали деньги какому-то спекулянту с черного рынка.

Кровь отхлынула от бабушкиного лица.

Коул сожалел, что лишил бабушку иллюзий, но нужно ей раскрыть глаза на Сидни. Она пройдоха и воровка.

— Я видел их через стекло. Всех троих.

— Коул… — хрипло произнесла бабушка.

— Прости, бабуль, — Коул и сам бы хотел, чтобы все вышло по-другому. Сидни была одной из самых привлекательных женщин, которых он встречал.

Даже сейчас, после всего, что она с ним сделала, он помнил ее темно-изумрудные глаза, смеющийся голос и пьянящие ласки. Сердце его сжалось от печали.

Бабушка моргнула. Она прижала коробочку к груди и расправила плечи.

— Садись, Коул. Нам надо серьезно поговорить.

Сидя на скамейке, Коул с растущим недоверием слушал признание бабушки.

Неужели его дед мог так поступить?

А бабушка тоже хороша!

Когда она рассказала ему о том, как посвятила Сидни в свою тайну, он вскочил и нервно заходил взад-вперед по комнате.

С каждым словом, с каждой секундой все внутри него скручивалось в клубок гнева.

Он не винил бабушку, и он не винил Сидни. Он винил деда. И себя. Это их мужская обязанность — защищать семью.

— Она выкупила брошь у твоего сводного дяди, — закончила бабушка. — И ничего тебе не рассказала, потому что я взяла с нее обещание. И она сдержала слово, Коул. Позволила тебе ненавидеть ее, но сохранила мою тайну.

Коул остановился перед камином, уставившись на фотографию деда.

Мужчина широко улыбался. Улыбался!

• Предыдущая
• 20/23
• Следующая